Сразу уточню, что написала его 6 лет назад, когда у меня своих детей, конечно, еще не было и предупрежу, что касается детского здоровья (вдруг, кому-то тяжело читать)
Лампочки в больничном коридоре светили противным мутно-голубоватым светом. У него дрожали руки, а в руках двадцатидвухлетнего студента дрожал аптечный рецепт. Он сжимал этот листок безо всякой надобности: в попытках занять чем-то руки и голову. Женщина напротив – тоже студентка, только на два года младше – сидела молча и смотрела в одну точку. Наручные часы тикали так громко, что казалось, будто красное солнце за окном в конце коридора вздрагивает с каждой отсчитанной секундой. Оно уже едва выглядывало из-за домов и деревьев, собираясь завершить очередной день, а люди не спешили. Время для них замедлялось и растягивалось, как расплавленная смола, а каждый звук, доносившийся из-за рифленой стеклянной двери, заставлял молодого человека нервно дернуться, а женщину – усталую и совсем молодую – еще внимательнее всматриваться в облупленную штукатурку стены.
Студент подумал, что сейчас неплохо было бы покурить на лестнице…или повесится.
В конце коридора, противоположном окну и Солнцу, открыли дверь. Парень и женщина повернули головы на звук одновременно.
— Уборщица, — пробормотал студент, которому уже необходимо что-то было сказать вслух и, сам того не заметив, оторвал еще один кусочек от рецепта.
Женщине, сидевшей напротив, показалось, что она захлебывается в ледяной воде.
Пожилая санитарка вела перед собой швабру и молча шла по коридору. Поравнявшись с женщиной, вдруг произнесла:
— Что ты, милая, волнуешься.
Женщина не нашла сил кивнуть и кивнул парень, который за плечом бабули сейчас не видел лица жены.
— Когда закончу уборку, сделаю тебе чай. Не помешает, — пробормотала уборщица и снова принялась мыть пол серой старой тряпкой.
Парень старался дышать размеренно и тихо. Женщина рассматривала стену и крутила на пальце тонкое обручальное кольцо. Часы тикали так громко, что могло бы разрушиться небольшое государство, вроде Лихтенштейна. Санитарка мыла пол. Солнце садилось.
Пачка сигарет жгла студенту карман и требовала, что бы её сейчас же выкурили – там, на лестничной площадке. Женщина про себя читала «Живый в помощи Вышняго…».
Студент смотрел на жену, за чьей головой тревожно светилась рифленая дверь, и думал, что за последние три месяца Ира очень повзрослела, даже постарела.
Думал, что нужно пойти – покурить и жене предложить. Не мог сидеть на месте. Женщина молча смотрела на облупленную желтую стену. Пожилая санитарка домыла пол и ушла куда-то, пообещав поставить чайник.
Солнце село. Парень засунул часы поглубже в карман, чтобы не мучили своим тиканьем. Жена провела по лицу рукой, словно вытирала слезы.
Открылась, наконец, дверь. Студент и женщина вскочили. Врач вытер пот со лба и снял повязку.
— Все хорошо, родители, будет жить.
Вот это, да! Как- будто там побывала вместе с ними.
где начало? где конец?
видно, нету. Это зарисовка