Самый трудный и прекрасный день (беременным лучше не читать, экстремально)

Поняла, что пока не выплесну всё это из себя, спать спокойно не смогу. Много текста, поэтому можете не читать, кого раздражают длинные посты. Комментировать тоже не обязательно.

Сначала писать не хотела, не для слабонервных всё ж таки. Мне посоветовала очень мудрая женщина здесь, на Бэби ру, всё же рассказать об этом… ибо отрицательный опыт — тоже опыт. Но тем не менее, этот день принес мне не только испытания, но и огромную радость, которая спит сейчас в кроватке.

6 августа с утра я ещё раз перешерстила сумки, написала пост в Бэбиру о том, что через два часа в роддом. Это было начало моего самого трудного и счастливого дня. Накануне тренировочные схватки стали сильнее, почти не спала ночью, и надеялась, что мой день вот-вот наступит или уже наступил, даже «схваткосчиталку» включала, но она показывала всякую ерунду)))

В роддоме мой Серёжка «сдал» меня в приёмное отделение, мы договорились, что он будет на телефоне, и он уехал домой. С врачом мы договорились, что я побуду в предродовом, у меня возьмут все анализы, сделаем КТГ, и, если всё в норме, просто переведемся в паталогию или Серёжка меня заберет домой.

Анализы сдала, начали делать КТГ, Моя врач посмотрела — О, — говорит — Что-то похожее на схватки есть… давай будем наблюдать. Я тут же позвонила Серёже, сказала, чтобы с телефоном не расставался, потому что, скорее всего, сегодня всё и случится.

К половине двенадцатого схватки усилились, но были вполне терпимыми, не сильно болючими, я стояла, разговаривала с акушеркой Леночкой, покачиваясь, когда схватки усиливались. Спросила — когда звонить моему Солнышку, чтобы приехал рожать со мной. Врач посмотрела, посчитала схватки… Ну,- говорит — Часам к трем пусть подъезжает… думаю, схватки уже будут нормальные, и часам к пяти-шести мы родим.

Мимо меня несколько раз проходила заведующая, спрашивала, как дела… В двух родзалах девочки тоже ходили со схватками — одна с семи утра, другая вот-вот должна была родить.

Кто бы знал, как всё сложится.

Примерно в половину первого схватки начали нарастать, становилось немного сложнее терпеть, но я старалась дышать и ходила туда-сюда. Начали снимать КТГ, моя врач сказала — Ну что, поздравляю, мы в родах, я всё правильно сказала, будем рожать сегодня. Через полчасика звони, пусть приезжает муж.

Девочки… то, что началось дальше, до сих пор не укладывается в голове ни у меня, ни у моего врача, которая до сих пор с дрожью в голосе говорит о том дне ( а что уж говорить про меня).

С половины первого до 13.15 примерно схватки участились от промежутка 15 минут между ними до перерыва в 2 минуты и стали просто невыносимыми. Начала отходить пробка. Если бы это было постепенно, я бы успевала приспособиться и адаптироваться к боли, но тут я просто обливалась потом, который прямо капал на пол, вся кровь отхлынула от кожи, я стояла, упираясь в стену, бледная как известка.

Моя врач как раз на полчаса отлучилась, и когда она снова пришла ко мне, то была просто шокирована моим видом. Леночка-акушерка снова начала делать КТГ, которое показало, что у ребенка тахикардия. Схватки обрушились на него, как лавина, очень быстро, очень интенсивно, он тоже не успевал приспособиться к такому резкому нарастанию мышечного давления и изо всех своих маленьких сил сигнализировал, что ему плохо.

Моя врач быстренько сняла с меня датчики и повела посмотреть, насколько велико открытие, очень аккуратно и осторожно заглянула… всего три пальца, и тут же у меня отходят воды… живот становится просто каменный, схватки сливаются в почти непрерывную, и я уже вообще не соображала ничего от боли, но старалась дышать глубоко и только постанывала — было оченоченьочень больно… Врач приложила к животу деревянную трубку послушать сердцебиение, прислушалась и громко позвала заведующую. Прибежала завеующая, послушала и тут же закричала: Девочки, каталку!!! Собирайте бригаду, едем на УЗИ и сразу в операционную!!!...

Встать с кресла я уже не могла, меня подхватили и переложили, бегом пробежали до лифта, (причем, когда к лифту подъезжали, везли по коридору, где палаты Мать и дитя… из одной из них вышла девушка с тарелкой, как раз было, видимо, время обеда… каталка преграждала ей дорогу… пока вниз ехал лифт, она смотрела на меня, а я на неё… казалось, этот взгляд соединял меня с внешним НОРМАЛЬНЫМ пространством) Тем временем я начала задыхаться от боли, но в голове крутилось только одно — я должна дышать глубоко и правильно, иначе ребенку не хватит кислорода… Заведующая постоянно повторяла — Лена, дыши, дыши, дыши, дыши… Лифт ехал и ехал — казалось, он ехал целый час. Моя врач гладила меня по плечу и говорила, что всё будет хорошо, и я тоже старалась это себе внушить. Мне казалось, что это происходит не со мной, сознание переключилось полностью, я воспринимала всё как-то искаженно и отстранено, тело ломало от боли, и кто-то другой из моего мозга за этим наблюдал.

В кабинете УЗИ я переползла с помощью девочек на кушетку, по мне быстро повозили роликом, что уж они там смотрели — не знаю, по-моему, есть ли отслойка или внутреннее кровотечение… и тут же с кушетки переложили обратно на каталку — бегом по коридору, в другом кабинете — зонд в желудок, потом так же бегом в операционную, тут же на ходу мне что-то кололи в ногу, в плечо, а я только молила Бога, чтоб с ребенком было всё хорошо. В операционной я села на край стола, анестезиолог колол мне спинальную. Вцепившись из всех сил в край стола, я только спросила, насколько это больно, чтобы быть готовой. Наклонив голову вперед я смотрела на свой каменный круглый живот и не чувствовала там внутри ничего… ни одного шевеления… укол я и не почувствовала, только мысленно просила ребенка жить, меня тут же уложили на спину, привязали руки и ноги, повешали перед лицом простыню…

Да что я знала о боли до этого? Меня сразу почти начали резать, счёт шёл на минуты, я кричала в полный голос, но потом анестезия начала действовать, всё слилось в одну сплошную картинку и звук…

Потом я прочитала, что операция шла 35 минут. Для меня это было 2 минуты невыносимой адской боли, когда я почти сорвала голос, и две минуты, когда я начала отходить от наркоза и мне показали моего Никиту, красненького, с черными волосиками… и то, я потом сомневалась, было это или нет. Ещё помню, что анестезиолог — маленький сухощавый мужчина в тюбетейке казался мне почему-то волшебным стариком Хоттабычем… и что я пыталась попросить, чтоб кто-нибудь меня взял за руку, а губы не слушались, и ятолько сжимала и разжимала привязанную руку и ловила чей-нибудь взгляд. Меня поняла и взяла за руку Юля, ассистент анестезиолога… я помню, как я вцепилась в эту спасительную руку, она была для меня, как мостик, соединяющий меня с этим миром — мне казалось, что я уже умираю. Последние шовчики я тоже уже чувствовала, но это было уже почти всё равно.

Потом меня переложили на каталку, повезли в реанимацию, где я то проваливалась в какой-то кошмарный полусон-полуявь, то снова открывала глаза и никак не могла понять, где я, и почему у меня нет живота, и где мой ребенок.

Пришла моя врач, она держала меня за руку и чуть ли не плакала, всё спрашивала, как я себя чувствую и говорила, что перепугала всё отделение… Я только спросила, как ребенок. Никитка лежал в детской реанимации. Это я потом узнала уже, что у него была острая гипоксия, что сердце почти не билось, что родился он 4 из 8 по Апгар, что лежал он не затылком вверх, а личиком — перевернулся в последний момент, и, когда его из меня доставали, головочка его была запрокинута назад… да и достать его долго не могли, потому что мышцы мои были напряжены — схватки шли уже независимо от моего сознания.

Я попросила моего врача сходить и посмотреть Никитку, и, если разрешат, сфотографировать (мы с собой брали фотоаппарат, чтобы Серёжа сфотографировал первые минуты жизни Никиты). Она сходила, сфотографировать ей, конечно, никто не разрешил такое уж правило у них в реанимации, но сказала, что всё хорошо, что уже покушал, лежит и спит. И у меня камень с души упал… значит, всё будет хорошо.

Остальные шесть дней описывать не буду, так, вкратце:

— на второй день перевели нас вместе в палату «Мать и дитя». Мы боролись за грудное вскармливание 2 суток, я учила его и учила… и мы смогли наконец-то правильно открыть ротик и начать сосать грудь.

— на пятый день сделали УЗИ головочки, шейки, сердечка — ВСЁ ОТЛИЧНО.

— обнаружила, что половина челки у меня седая)))) ну да, зато я ребенку, когда он вырастет, смогу сказать со стопроцентной правдивостью, что я из-за него поседела)))))

— с каждым днем мой ребенок доказывал, что он МОЙ ребенок — упорный, трудолюбивый, настойчивый и любящий жизнь, педиатр удивлялась, как быстро он приходит в норму и всему учится

— стресс я, конечно, поймала нешуточный, смогла поспать только на четвертый день, и то совсем немного… сутки напролет я буквально висела над своим мальчиком… ночью было намного хуже, слез я пролила — только подушка знает, сколько.

САМОЕ ГЛАВНОЕ — СЕЙЧАС ВСЁ ХОРОШО, Я НАКОНЕЦ-ТО МОГУ ПИСАТЬ ОБ ЭТОМ СО СТОПРОЦЕНТНОЙ УВЕРЕННОСТЬЮ. БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ МОЕГО СЫНОЧКА, А МОЙ СЕРЁЖКА ЕЩЁ РАЗ ДОКАЗАЛ, ЧТО ОН САМЫЙ ЛУЧШИЙ И САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ МУЖ, МУЖЧИНА, ПАПА. СКОЛЬКО ОН СДЕЛАЛ ДЛЯ НАС ЗА ЭТО ВРЕМЯ, ЧЕГО ОН НАТЕРПЕЛСЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИ И КАК ПЕРЕЖИВАЛ — ИЗВЕСТНО ТОЛЬКО ЕМУ.

КОГДА НАС ВЫПИСЫВАЛИ, ВЫШЛО ПОЧТИ ПОЛОВИНА ОТДЕЛЕНИЯ, У МНОГИХ СЛЕЗЫ БЫЛИ НА ГЛАЗАХ…

Заведующая отделением сказала Серёжке, что у него замечательная жена, что в трудный момент не запаниковала, не заистерила, что вела себя, как герой… Серёжка стоял и смотрел на меня, в глазах у него слезы стояли, он сказал — Я знаю…

Всё, что он смог сказать, (хотя потом сказал, что готовил речь, но разволновался и не смог ни слова произнести), вручил подарки всем — за тот неоценимый подарок, который они нам сделали.

СПАСИБО ВСЕМ, КТО НАС СПАС, КТО СДЕЛАЛ ВСЁ, ЧТОБЫ НАША СЕМЬЯ ОБРЕЛА ЕЩЁ ОДНО СВОЁ СЧАСТЬЕ — ТАКОГО УМНОГО И НАСТОЙЧИВОГО МАЛЬЧИКА, НАШЕГО НИКИТКУ.