Наша лав-стори. Последние испытания.

Жизнь в Курске не обошла нас трудностями. До переезда, еще в Подольске было решено жить у его родителей, квартиру мы снимать бы не смогли, Леша помимо учебы мог только брать полставки на курской скорой, больше не получалось физически. У свёкров в итоге мы выдержали неделю, потом тихонечко собрали вещи и свалили, а потом еще месяц не разговаривали с ними...

Из Свободы (поселок, где живут мои родители) ехать до города около 30 км, но Лешу это не смутило, у нас там была маленькая времяночка без удобств, но зато отдельная, мы предпочли душевное равновесие физическому комфорту. С моими мы, конечно, тоже ругались, но было все равно ощутимо проще.

В начале января, в субботу утром к нам во времяночку влетела мама с криком «Отец умирает!» Мы в чем были, кинулись к ним, я только успела Бориса в одеяло завернуть. Отец лежал землисто-серый, с синими губами, по лицу стекал бусинами холодный пот. Классический инфаркт, как по учебнику, можно было даже не спрашивать, что и где болит. Пока мама безуспешно пыталась дозвониться до сельской скорой, мы нашли часть необходимых препаратов, дали отцу, поставили катетер в вену, чтоб местные эскулапы не копались долго. Дозвонились до 112, выяснилось, что единственная бригада уехала на заправку в район за 20 км. Погрузили отца на одеяло, отнесли в машину на заднее сиденье, минут за 12 довезли до Курска. Там уже ждала бригада реанимации, перегрузили в скорую, еще 6 минут — и мы в областной больнице. Еще через час отца благополучно прооперировали, поставили 2 стента.

После этого случая Лешку я считала героем и рыцарем, ведь если бы не он, мы бы тупо ждали местную скорую и, возможно, Лида, родившись, не застала бы деда в живых.

Следующее испытание на прочность ждало нас уже после рождения Лиды. Подходила к окончанию Лешина интернатура, нужно было искать работу по новой специальности. Изначально были планы возвращаться в Москву, где мой будущий психиатр присмотрел себе психушечку))) Но тут подвернулось несколько вакансий в Питере, Леша отпросился на неделю с учебы и работы, и поехал на разведку. За пару месяцев до этого его достал ремонтом мой раздолбанный крайслер и он взял в кредит новенький белый Лифан-кроссовер.

Уехал Леша 15 июня. По приезде в Питер, отзвонился, что все хорошо. И связь с ним оборвалась… Телефон не отвечал несколько дней...

Я выла от бессилия… У меня на руках была трёхнедельная Лида и Борис, которому было 1,9. И полторы тысячи рублей. Карту с декретными я отдала перед отъездом Леше… Я НИЧЕГО не могла сделать — ни сесть в машину\поезд\самолет и поехать его искать, ни позвонить и спросить, где он. Обзвон питерских больниц, отделений полиции и моргов результата не приносил...

Я молилась. Я давно выросла из рамок какой-либо определенной религии и в Бога в общем-то верю, но постольку-поскольку… В этой ситуации я могла только молиться.

Он вернулся через 9 дней. В чужой одежде, без машины, документов и денег, голодный, избитый… Рассказал, что встретился в Питере с школьным приятелем Димкой, выпили. Потом провал. Потом этот же Димка забрал его из больницы (как он узнал, где Леша находится, загадка) в одних трусах, дал свою одежду и посадил на поезд до Курска… Обо всем остальном история умалчивает, наши автоюристы, питерская полиция и страховая компания до сих пор не могут найти общий язык и что-то внятное нам сообщить.

Я вместе с детьми два дня хвостиком таскалась за мужем… Все боялась, что он куда-то денется… Мне было плевать на все материальные потери. Он вернулся ЖИВОЙ! Он вернулся!!!

Жизнь дала нам неделю спокойного существования.

Лида не была такой ручной, как Боря, я могла спокойно ее оставить с родственниками, чтоб поесть-пописать-помыться. Помогали мне с детьми тогда младшая сестра и 13-летняя племянница. Через неделю после Лешиного возвращения я попросила Настю, племяшку, присмотреть за Лидой, лежавшей на диване, а сама пошла на кухню перекусить. Леша возился с Борисом во дворе. Раздался глухой стук, Настин крик, Лидин плач.

У Насти тряслись руки, она плакала и ничего не могла объяснить. Вероятно, она хотела взять кроху на ручки и выронила на пол. Лида заходилась в крике, на голове медленно надувалась огромная гематома. Мы схватили Лиду, документы, прыгнули в наш верный крайслер и помчались в город, в детскую травму. Рентген показал перелом затылочной кости...

В этом возрасте у детей подобные травмы, если они без осложнений, срастаются довольно быстро. Мои молитвы снова были услышаны, на МРТ была незначительная гематома, смещения кости не было. Через неделю мы были дома.

Леша передумал уезжать далеко от Курска работать. Пока мы лежали в больнице, он нашел вакансию в Губкине, после выписки съездили на разведку. Нам понравилось. В сентябре, когда он получил корочки, мы переехали в Губкин.