Психология. Про истерики и отвержение мамы. практика — «терапия любовью»

практика — «терапия любовью» Я ДУМАЛА, ЧТО Я ЕЕ ПРИДУМАЛА. Пока статью, приведенную ниже не прочитала.

Когда ребенок уснул, то ты его можешь гладить, даже если не мдет на контакт, проверено еще на старшей дочери + ОБЯЗАТЕЛЬНО легко промассировать ВОКРУГ УШЕК — ПРОЕКЦИИ ТОЧЕК НС!!!=, целовать и, главное, приговаривать в утвердительной форме все то, к чему вы с ним сейчас стремитесь: «Ты любимый мой. Ты мой добрый, хороший. Ты мой спокойный, уверенный. Ты знаешь, мама есть у тебя. Мама всегда рядом. Я С ТОБОЙ!!! Я люблю тебя». ЕСЛИ ПРИБОЛЕЛИ МАССИРУЕМ УШКИ)))картинки здесь

Про истерики и отвержение мамы Для всех

Мой Юрка — самый большой мой учитель в этой теме. У него умер папа в полтора года, а уже в два я стала оставлять его регулярно с дедушкой-бабушкой, потому что мне нужно было продолжать учиться. Тогда я видела в высшем образовании хоть какой-то оплот своей будущей финансовой стабильности.Но Юра совсем не готов был к этому, я уходила через жуткие слезы, отдирая его от своих ног, и сама еще плакала у подъезда, прежде чем ехать в универ. Спустя год я оставила его там же на неделю с ночевками, и поскольку живу я в двух часах езду оттуда, а находиться мне там нельзя, а уж тем более с ночевкой, мы тогда не виделись. И тогда завершилось грудное вскармливание. Плюс негласное или даже гласное — я не знаю — крайне негативное отношение ко мне там, явно раздраконило маленького человека, ищущего опору в всемогущем, идеальном Родителе.

И вот тогда (раньше тоже, но после — особенно) начались у Юры истерики. По часу. По полтора. Днем и ночью. С валяниями на асфальте. На полу в метро, в луже. Барахтая ногами. Визжа. Раздеваясь. Кусаясь. Отталкивая меня и крича: «Уходи, плохая мама! Ты мне не нужна! Ты меня не любишь!». И при этом я стопроцентно, просто нутром знала, насколько именно я ему необходима. Насколько он мечтает именно от меня ощутить свою нужность и любимость. Но любая попытка обнять его, приголубить — воспринималась им как ожог. Ему больше небезопасно, слишком больно было открываться моей ласке, потому что вдруг я снова брошу его, и его мир вновь разрушится? Безопаснее — ненавидеть и отвергать, не пускать в свою душу.

Я прошла просто огромный путь в направлении восстановления его доверия ко мне. До сих пор еще у нас случаются рецидивы. До сих пор еще я иногда срываюсь. Но тем не менее, мы движемся в сторону сближения, и сейчас у нас период — «хорошо», и мне хочется закрепить, поделиться тем опытом, который я приобрела. Тем более, что работает он, применим к любым отношениям, не только в паре ребенок-родитель, но и в паре взрослый-взрослый, где каждый из нас порой ощущает себя ребенком по отношению к другому, такому большому и значимому для нас.

Опора: кредит доверия

Во-первых, мне хочется поддержать. Найти точку опоры и надежды. Тот факт, что ребенок реагирует на родителя так агрессивно, так ярко, тот факт, что он так громко — в прямом смысле слова сообщает нам о своей боли — говорит на самом деле не только о его закрытости от нас, но и о его болезненной, но невероятно сильной готовности вновь открыться. Всей болью своей он просит, он молит убедить его в том, что он может нам доверять. И тот факт, что он позволяет себе отвергать нас, как раз свидетельствует о его доверии нам. Последнем доверии. Этакий — кредит доверия. «Я отвергаю — и доверяю — что ты все равно останешься рядом, хоть я и ненавижу тебя — а значит, ты меня на самом деле любишь, хоть и такого плохого». Все вот эти мерзкие проявления — когда назло описается, рассыпет, разольет, разорвет, разломает. Когда сделает гадость по самому больному — выльет что-нибудь на клавиатуру, бросит ноут на пол, ударит младшего брата — в общем, пройдется по запретному. Это все — как раз признаки его доверия нам. В том, что он будет принят. Это возможность дать ему почувствовать, что его ВСЕ РАВНО любят.

Степень этой агрессии и отвержения — это степень желания быть любимым. Его страдание по близости, по тем доверительным отношениям что были.

Поэтому не нужно отчаиваться и расстраиваться, когда малыш говорит такие жуткие слова. Вот, вспомнила еще вариацию: «Лучше бы я родился у другой мамы! Я уйду из твоей семьи!» И куча еще подобных провоцирующих нас на наши собственные низы фраз.

Отогревать между, работать на опережение.

Во-вторых, нужно работать на опережение. Не пытаться что-то исправить в самой ситуации, когда уже истерика, уже сопротивление, уже агрессия. А выкладываться, выстраивать любовь — МЕЖДУ ситуациями, до. Гладить, целовать, бурбузякаться на кровати, носить на руках — уходить в некоторый даже регресс — покачать, побаюкать, искупать. Между. Напитывать теплом по самую макушку. Дарить много своего времени и внимания. Реагировать на любое «вя», как в младенчестве. Говорить слова любви.

Еще есть практика — «терапия любовью». Когда ребенок уснул, вот эти его первые пятнадцать минут, то ты его можешь гладить, целовать и, главное, приговаривать в утвердительной форме все то, к чему вы с ним сейчас стремитесь: «Ты любимый мой. Ты мой добрый, хороший. Ты мой спокойный, уверенный. Ты знаешь, мама есть у тебя. Мама всегда рядом. Я никуда не уйду. Я люблю тебя». Или — в зависимости от проблематики — «Ты здоровый. Ножки у тебя крепкие, головка твоя умная, сердечко твое сильное и т.д.». Вы знаете, я фыркала сначала, думала, что за гипноз такой, но это работает! Настолько, что Юрок не писается в те ночи, когда я ему это приговариваю, и льнет ко мне весь следующий день, если его кто обидел, а не бежит от меня.

А главное, что это ведь еще и терапия для мамы. Представляете, как осознанно мы созерцаем свое спящее дитя? Как любуемся им, как проникаемся в ощущении любви к нему? Это действительно еще и терапия нашей любви — к ребенку. Потому что за всеми этими трудностями и другими, днем, когда эго в нас так много, так много просто-человеческого, не божественно-родительского, нам так сложно самим принимать и отдавать. Особенно, если самим мечтается быть принятыми и любимыми...

Реагировать на чувство.

Третье. Непосредственно в истерике. Не реагировать на эти жуткие их слова. Не реагировать на них, не воспринимать их как послание от взрослого к взрослому. Смотреть сквозь них, усматривать в этом, за ними, через них — чувство. Чувство, что стоит за словами, послание, ожидание, что стоит за ними. И реагировать на чувство. Есть детки, которым отлично помогает если мама произнесет это чувство за них, выпустит его на свободу — назвав наконец, обидой. Или разочарованием, или страхом потери, или гневом. Это детки, которым близка логика, структурно мыслящие. Но есть дети, которым больно и уязвимо даже оттого, что мама произнесла это вслух, называние чувств еще больше их травмирует, потому что мама будто тиран — все о них знает, будто ультразвук. И не укрыться. Дети часто закрывают руками лицо в такие моменты. Поэтому тут активное слушание может как помочь, и продвинуть процесс переживания и выстраивания контакта, так и, наоборот, отодвинуть все назад, сделать хуже. Смотрите по ситуации, каждый раз. И просто по своему ребенку.

Но то, что работает независимо оттого, произнесли мы чувство или нет, это наша реакция на чувство — услышанное сквозь отвергающие слова. Если это обида — попросить прощения. Если гнев — помочь выпустить, обнять. Если мольба — усмирить, задать рамки, взять на руки. Быть любимым вопреки, проверка — говорить о любви. Как часто, крича «уйди!» дети просят душой:«не уходи»… Быть рядом. Реагировать на чувство. А если не уверена, как именно реагировать, то просто реагировать. Можно невпопад, главное — с добром. Это важнее — абы как, чем абсолютное безразличие и молчание. Хотя молчание тоже бывает целебным. Просто через всю эту крикливость продраться тем, что берешь на руки, молча, и гладишь, пока он гневается и выкрикивается.

Отдать этому время

Четвертое. Для меня — это важный пункт. Готовность посвящать этому время. Когда ребенок кричит — это очень неудобно. Всегда некстати. Часто — стыдно, особенно если это гости или общественный транспорт, очередь, магазин. Комментарии прохожих особенно «поддерживают» нас в желании любой ценой просто заткнуть эту ситуацию. Угрозой, шантажом, сладостью, отвлечением. Или у нас в принципе есть внутреннее почему-то решение о том, сколько это «должно продолжаться». И если ребенок не укладывается в эти наши неизвестно откуда взявшиеся временные рамки, мы выходим из себя, злимся, считаем провальным нашу операцию по спасению НАС.

Так вот нужно отбросить рамки. Как в родах. Не смотреть на «часы», на принято-непринято. Вопрос приоритетов. Есть временное неудобство и социальный стыд, есть какие-то бытовые нюансы, а есть любовь и счастье конкретно этого человека — твоего ребенка. Потому что именно от чувства любимости человека родителем зависит его возможность чувствовать себя счастливым, правда. Родитель — это прототип Бога, мира для человека. То, как он к нам относится — это наше правило, наша норма о том, как нам относиться к самим себя, как мир к нам относится. Это важно — важнее всего на свете, умения читать и считать, ходить на горшок уже наконец в три года, не ковырять в носу в автобусе, не бить Васю в песочнице… Это важнее всего на свете — любовь между матерью и ребенком. Доверие.

За нее стоит бороться. Стоит учиться. Ради нее стоит взрослеть своей душой. Трудиться. Плакать. И снова учиться — любить — Другого.

Автор: Марьяна Олейник

журнале у подруги еще много интересного и мудрого, рекомендую)))