Долго ждать не пришлось. Светловолосая девушка за рулем помахала мне рукой, приглашая в машину. Не думала, что у такого взрослого тела Жени будет молодая жена.<?xml:namespace prefix = o ns = «urn:schemas-microsoft-com:office:office» />
— Привет.
— Здравствуйте.
— Эй, мне всего двадцать шесть. Можно на ты. – Она сверкнула белозубой улыбкой, и выехала на дорогу.
— Извини, что побеспокоила.
— Ничего страшного, я все равно ничем не была занята. Меня Ира зовут.
— Я Света.
Дорога прошла незаметно – мы так разговорились с этой девушкой. Очень милая, общительная и веселая. Ира высадила меня около дома, я попрощалась с ней, тысячу раз отблагодарив, и вошла в дом.
Фея истошно орала – я совсем забыла положить ей корм в миску. Как только целая банка жидкого «китеката» оказалась в ее миске – наступила тишина. Я закинула свои вещи в корзину для белья – долгая дорога, ночь в лесу и больничный «паркур» не самое чистое приключение.
Наконец, я оказалась в душе, затем в прохладной чистой кровати. Незаметно для себя я провалилась в сон.
Если у моего домашнего телефона есть функция, то одна – обязательно зазвонить, когда я сплю. Который раз уже… А когда именно починились провода? Не могли же они сами…
— Алло? – Сонно промямлила я в трубку.
— Алло, Света, здравствуй. Это тетя Марина, Катина мама.
— Здравствуйте.
— Ты знаешь что-нибудь о том, как моя девочка попала в аварию?
— Теть Марин, я вообще ничего не знаю. А что случилось? Я думала, она передумала у меня ночевать, и ушла домой…
Около получаса выслушав нотации тети Марины насчет ночных прогулок, я наконец-то поставила телефон на базу остывать. Тетя Марина только что узнала о произошедшем. Думала, Катя и я устраиваем всякие разные девичьи посиделки и все.
Катя только что пришла в себя и попросила позвонить маме. Она ничего не помнит. Сотрясение мозга, операция на тазовую кость – был перелом ужаснейший – скажем так, кость раскрошилась в некоторых местах. Подруга ни слова из себя выдавить не может – только пишет левой рукой на планшете, сквозь боль и слезы. Также у нее сломан нос.
С тяжелым чувством на душе, если она у меня имеется, я села на диван и тут заволновалась о подруге. Мои мысли занимал только Дима, а ведь и Катю я могла найти! Но даже не задумалась на этот момент о ней. Какая я плохая подруга, оказывается.
Прошло два мучительно долгих месяца. Мое времяпрепровождение было однообразным – покушать, накормить кошку, закинуть стирку, и послушать музыку в плеере. День сурка длился около 60 дней. Незаметно наступила осень. В один из дней до приезда мамы с больницы я увидела желтые макушки берез, и стало грустно на душе. Осенняя хандра.
Маму привез друг с больницы. Может, у нее с этим мужчиной что-то получится. Мама спрашивала, была ли я в курсе аварии друзей. Я сказала, что узнала от тети Марины обо всем. Как только мама вышла на работу, на следующий день приезда, я решила прогуляться и сама.
Давно не выходила. На улице шел дождь, дул сбивающий с ног ветер. Людей на улице не было. Так, пара молодых девушек бежали от непогоды поскорее в дом. На меня смотрели люди из окон домов – я это чувствовала, и это подтверждалось, когда я находила их взглядом.
Шла в неизвестность – чтобы отвлечься от грызущей все нутро тоски. Зашла на костер, где Дима познакомил меня со своими друзьями, и присела на поваленное дерево. Странно, холода не ощущаю. Поняв, что так не могу пробудиться, еще медленнее пошла домой. Синяки на теле прошли, шея не болела. Ничто не напоминало об аварии, но я знала, что ребята еще не приехали.
Фея наконец-то начала «видеть» меня. Если раньше она смотрела сквозь меня, то на данный момент она смотрела в мои глаза задумчивым взглядом. Иногда она запрыгивала мне на колени, и засыпала. Может, чувствовала мою душевную боль. Хотя, может, у меня она отсутствует. Я на этот вопрос никогда не отвечу. Мне проще отрицать, чем признаться в неведении.
Брат Михаил так и не связывался со мной. Не снился, не посылал какие-то знаки. Ничего.
Ночью зазвонил телефон. Мама уже спала в своей комнате. Я потопала по новому коврику в коридоре к базе, чтобы ответить на звонок. Да кому только может приспичить звонить так поздно? А вообще, мне до сих пор интересно, кто починил мой домашний телефон в то время, пока я искала Диму. Кто-то будто был в курсе, что я отсутствовала дома. И этот кто-то починил разорванные провода…
— Алло? – Прохрипела я сонным голосом, моргая в темноте – глаза слипались.
Несколько минут абонент молчал, и только я собиралась выключить телефон, как услышала щелчки и хриплый голос:
— Алло, Света? – Прошептал кто-то встревоженным голосом.
— Да. – Нахмурилась – кому я нужна в такую позднюю ночь.
— Это Дима. – Выдохнул мужской голос.
— Дима? Что с твоим голосом?
— Я выпил.
— Что? Зачем?
— Ты выслушаешь меня?
— Конечно. Но сейчас время…
— Света, я знаю, кто ты.
— Ты о чем?
— Ты не человек. Я видел тебя!
— Дима, ты пьяный. Давай, потом созвонимся.
— Нет! Выслушай меня! Я знаю, у тебя крылья! Они желтовато-розовые, и белый свет вокруг головы. Еще скажи, что мне показалось! – Горько ухмыльнулся он в ответ.
— Когда это было? – Задалась я вслух вопросом.
— Ты прилетала ко мне ночью, я помню.
— Что? Такого не было! – Удивилась я сказанному подопечным.
— Это была ты!
— Нет! Я только навестила тебя после аварии и все!
— Ты два дня назад ночью прилетала.
— Ты что-то путаешь. Может, это твоя реакция на лекарства?
— Нет. Я трогал тебя. Ты была настоящей. Ты, правда, мой ангел-хранитель?
— Ты откуда звонишь? – Решила я сменить тему разговора. Обалдеть просто, какой поток вопросов…
— Не меняй тему. Знала бы ты, как мне хочется сказать, что это просто розыгрыш! Я дома.
— Господи… Что тебе надо?
— Расскажи мне все.
— Ты шутишь?
— Нет, я серьезен как никогда.
— Я по телефону не могу.
— Приди. Сможешь?
— А ты?
— Дома постельный режим. Приходи.
— Где ты живешь? – Он долго объяснял мне местонахождение его дома… — Когда можно?
— Да хоть сейчас, я не шучу. – Я задумалась, стоит ли. – Так мне ложиться спать или нет?
— Жди. – Твердо ответила я и повесила трубку.
Мои колени тряслись так сильно, что я некоторое время не могла нормально надеть джинсы – падала. Мое лицо пылало краской. Как я могла быть рядом с Димой, сама не зная того?
Может, это жестокий розыгрыш?
Я побежала навстречу правде, навстречу подопечному, которого люблю. В окнах его дома свет не горел, и я могла так и простоять около калитки всю ночь, если бы не его младшая сестра. Она шикнула, чтобы я обратила на нее внимание – без звука открыла входную дверь, и поманила рукой.
— Привет. – Здороваюсь с сестрой подопечного, которая пока не догадывается о своих способностях. – Чего не спишь?
— Дима попросил встретить тебя. Он наклюкался как сапожник. Воняет на всю хату… — Сморщилась девчонка в ответ. Я, конечно же, могла бы выслушать все ее претензии, но меня тянуло встретиться с тем, по кому я сходила с ума от скуки и не только.
— Где он?
— Я проведу тебя, только тихо – родители спят. – Девчушка схватила мою ладонь и повела в темноту спящего дома.
Заведя меня в комнату Димы, она подтолкнула меня вперед, и также без звука закрыла дверь в комнату.
Дима лежал под одеялом, глаза блестели в темноте – он и правда не спал, ждал меня.
— Проходи, в ногах правды нет. – Икнул он.
Я сделала пару шагов, и не найдя место присесть, села на пол, опершись спиной о кровать подопечного. Сердце и не думало успокаиваться – колотилось как в агонии. Дышать было тяжело, и я не пыталась смотреть Диме в глаза. Мне была страшна его реакция. Хотя, про запах его сестра не преувеличивала – может, ему в таком состоянии и будет проще принять правду…
— Дай руку. – Прошептал он, и его ладонь вылезла из под одеяла, ободрительно пожав мое плечо.
Едва сдерживая дрожь, я сглотнула, и мои пальцы встретились с его. Дима совсем слабо пожал руку и вздохнул:
— Расскажи мне, что происходит.
— Это очень долго. – Выдохнула я в ответ, боясь встретиться с парнем глазами.
— А вкратце можешь?
— Будет не совсем понятно. – Кивнула я головой, сдавшись, и начала свое повествование. Постоянно запиналась, заикалась. Дима нечасто перебивал меня вопросами, чтобы я уточняла некоторые моменты. Что творится у него на душе? После всех моих слов, Дима глубоко вздохнул и замолчал.
Я так хотела убежать домой, спрятаться! Хоть куда, лишь бы не причинять ему боль всей этой историей.
— Я пойду. – Хотела подняться на ноги, но его рука крепко сжала мое плечо и приземлила обратно, на пол.
— Останься!
— Я не могу. – С хрипом произнесла в ответ, и из глаз потекли слезы.
— Ну тебе, не плачь. Самому тошно.
— Знаю! – Кивнула я, сдерживая рыдания. Мне бы сейчас уйти! Что он может сказать? Он может меня вычеркнуть из своей жизни!
— Значит, твоя миссия – дружить со мной?
— Да. Защищать…
— Та авария… ты знаешь подробности?
— Нет. Что было?
— Твоя Катя ко мне лезла с интимным предложением. Я ей отказал, и она попросила отвезти ее в одно место, к подруге. А там – бац, и темнота. Ничего не помню. Ты, наверное, столько себе накрутила. – Улыбнулся он, вспоминая что-то.
— Нет, я просто знала ту крохотную частицу, что испытал ты. Я боялась, что ты умрешь…
— Мне самому стало страшно, когда я проснулся в больнице и весь в гипсе и проводах. Боялся – сколько времени могло пройти, скучал по тебе. – Хмыкнул он в конце, видимо сам себе удивляясь.
— Правда? – Слезы моментально перестали течь, и я от неожиданного умозаключения посмотрела наконец-то в лицо парня.
— Самая что ни на есть правда. Главное – сейчас я здесь, и рядом со мной сидит мой личный ангел-хранитель. Это самое классное, что могло со мной произойти.
— Я так рада, что теперь ты в курсе. Мне стало намного легче. Мне будто отпустили все грехи, хотя не знаю, какого это ощущение.
— Ты могла мне сразу сказать. Ой, ты же так и сделала! – Хихикнул парень, и я, улыбнувшись, присела рядом с ним. Наши пальцы так и остались сплетенными вместе…
Время стремительно неслось вперед. Вслед за осенью наступила не такая уж и холодная зима. Затем, в прямом смысле, притекла весна. Пришлось впервые купить резиновые сапоги, и учиться координации при ходьбе по лужам – ибо другой путь по суше был исключен. Мама перевелась на скотоферму работать – решила больше не рисковать «нежданными» покупателями. Думаю, она поступила правильно…
Дима постепенно реально стал прекращать со мной дружеские отношения. Я уже молчу о тех чувствах, что были между нами. Он, подопечный, круто изменился. Все вернулось к тому его времяпрепровождению, когда я летала рядом с ним светом. Только сейчас мне приходится молча уходить, и по дороге домой идти и плакать. Мне двадцать два года, Диме двадцать один. А вот его поведение стремительно скатилось к шестнадцати годкам. Какой-то подростковый бунт. С Катей я прекратила общение сразу, как встретила после аварии – у нее до сих пор нет голоса – скорее всего Всевышний наказал. И поделом! Как только у нее язык повернулся тогда, за несколько моментов до аварии приставать к подопечному, между мной и которым она видела какие-то чувства? Я ей все высказала осенним днем.Все деревья уже сбросили листву, ночью маленькие лужи покрывались льдом, птиц стало значительно меньше. Я быстро шагала – чтобы не окоченеть – прямо в гости к бывшей подруге. Она еще не знала того, что я в курсе почти всех ее махинаций. Она лежала на кровати и смотрела на потолок. Я ее подозвала, Катя посмотрела на меня и улыбнулась – была рада моему приходу. Но мне нужно было действовать. Сжав все свое хладнокровие в кулак, я твердым голосом произнесла слова, которые наверняка забились глубоко в ее сердце. Да, я вела себя по-скотски – девушка была немой, и не могла что-то ответить.
— Привет, Катя. Мне Дима рассказал, что ты к нему приставала. Если я буду выбирать между ним и кем-то, то всегда, слышишь, всегда выберу его! Ты показала, что я для тебя не преграда. Да, ведь так оно, правда?! Оставайся одна, и знай, Бог, как смог, наказал тебя. – Развернувшись на пятках, я направилась домой. Девушка что-то выла в ответ, но я быстро покинула ее дом.
Мое настроение резко менялось, как весенняя погода. Я могла сидеть в спокойном состоянии, но тут же взять и кинуть в стену кружку, потом сидеть на полу в темноте и плакать, схватившись за голову. А сколько я кричала в подушку, чтобы не разбудить маму! Я иногда забывала покушать – как в первые дни моей жизни в этом теле.
Он, мой подопечный, нарочно вступает в половые связи со всем, что движется. Мне становится противно само его местонахождение где-то поблизости – живот крутит. Как-то пьяный, подошел ко мне и с перегаром прохрипел:
— Я ищу свою судьбу-судьбинушку! А что в этом такого? Ты всего-лишь хранитель, от слова хранить. А мне нужна девушка, которая не знает обо всей этой хрени. И забудь о моих словах насчет любви и чувств – хорошо на уши присел, да? – Парень продолжал ухмыляться даже после того, как я его толкнула со всей силы об дерево. Он лежал на земле, улыбался и смотрел на меня. Он злорадствовал. А я уже начинала желать его смерти. Это было категорически противоположно моей миссии – оберегать его.
Я подсела на успокоительное – еда для меня не еда, если после приема пищи я не выпью пять таблеток. Вырубало ненадолго. Потом, после бессонного пробуждения, все тело болело так сильно, будто меня каток проехал. А потом развернулся, и для убедительности, проехался еще раз…
И, как того и хотела моя мама, я стала «той самой девчушкой, которая лишь раз в жизни отпросилась выйти погулять и попала в аварию».
Если человек намеренно отказывается от ангела-хранителя, то Дима сейчас именно так и поступает. Господи, помоги мне…
— Алло, Женя? – Набрала в новом сенсорном сотовом номер одного из братьев-хранителей.
— Привет, Света, давно не звонила.
— Да, была занята. Так, мелкие неприятности.
— А по голосу не сказать… Что произошло?
— Он меня ненавидит.
— А ты ему все сказала?
— Еще полгода назад. Я как-то пропускала эту тему в нашем с тобой разговоре – вылетало из головы.
— И какова была его реакция?
— Он был пьяный, но все принял. Кстати, уверял, что видел меня. А меня тогда еще не было с ним рядом в больнице.
— Тебе кто-то помогает. – задумчиво пробормотал ангел.
— Я думаю, это Михаил.
— Да ну тебя, он до такого не опустится. Ну, я имею ввиду, такую фигню делать, и ради чего…
— Думаешь?
— Ага, думаю, так и есть.
— Тогда что это? И ведь кто-то починил провода, пока я была с вами в лесу и больнице.
— Тяжелый русский язык. Ты была с нами, но только в больнице. Не в лесу.
— Да. Я именно это и имела в виду. Как там Андрей?
— Вчера умер его подопечный. Не перенес лечение – организм был истощен до предела.
— Ох, соболезную. Он сейчас где проводит свое время?
— Андрей-то? Сидит на кладбище. Быстрые, тихие похороны, провожал больничный персонал. Ни семьи, ни детей… Ты меня слышишь?
— Да, слушаю.
— Андрей вчера случайно прошелся мимо зеркала, и обнаружил одну интересную вещь.
— Какую?
— Крылья не отражались. Их как будто больше и не было. А так, самочувствие у Дрона, как и раньше. Все нормально.
— Ох, а я уже тут столько себе накрутила! – Выдохнула я в сотовый, и на обратной стороне послышался смех.
— Ладно, мне пора везти свою любимую по делам. Покеда! – Его тон с серьезного резко сменился на сниходительный – так говорят с племянниками и детьми – и ангел повесил трубку.
Итак, после смерти подопечного у нас исчезают крылья…
Вечером мама приехала с работы на автобусе – работа в двадцати — тридцати километрах от нашего селения – насквозь в крови. Я обеспокоенно встретила ее, оглядывая кровавые подтеки везде – на воротнике, рукавах и штанах.
— Мама, что случилось? Ты как себя чувствуешь?!
— Все в порядке, мой светлячок! Коровы начали рожать. Сегодня стадо принесло семь бычков и трех телочек. – Веселым тоном произнесла она, и тут же нахмурилась. – Завтра обещают роды около двадцати коров. Хоть бы не одновременно, блин.
— Ого. – Удивленно произнесла я, и помогла маме снять окровавленную рабочую форму. Таких еще две висит у нее в шкафу. Грязную я сразу же закинула стираться в стиральную машину.
Мы с мамой поговорили о мелочах. Она молится, чтобы ее перевели к каким-нибудь более тихим при родах животным. Я ее слегка не понимала, пока она не рассказала мне об этом оглушающем процессе. В прямом смысле. Не ожидала, что коровы могут настолько сильно орать во время родов. Мама приготовила пирог с фаршем, мы поели его, перекусив бутербродами с джемом, и легли спать. Ладно, белье повешу сушиться завтра…
А ночью мне снилась Марина, и она обещала вернуться, чтобы завершить начатое. Теперь она не поскупится, чтобы убить меня. Ведь меня – по ее словам – теперь никто защитить и не захочет…
Проснулась, тяжело дыша. Фея хмуро смотрела на меня, еле моргая глазами с острыми зрачками, и едва виляя хвостом то влево, то вправо.
— Ща я достану тебе корм. – Просипела я, переворачиваясь на живот. Черная кошка при слове корм истошно заорала, продолжая сидеть на месте. – А что, если ты не просто кошка? Может, ты бы мне рассказала о том, кто рвал и чинил провода.
Кошка перестала моргать и уставилась в одну точку. Я нахмурилась – животное и правда, задумалось.
Затем, внезапным прыжком Фея оказалась около моей головы на подушке:
— Не, а вот сразу спросить нельзя, да? Столько ждала, чтобы рассказать – а мне сказали не говорить, пока ты не попросишь. Я уже подумала, подохну быстрее, чем ты попросишь. – Тонкий розовый кошачий язык перемещался во рту, как человеческий. Она говорит!
— Обалдеть, ты говорящая!
— Ну а то! Я ж тебя охранять должна! – Сощурилась черная кошка в ответ.
— Меня?
— Ой, блин! Эту девушку, вот! А ты наглым образом заняла ее тело! Ангел, видите ли, нашелся! И да, я рвала провода, и потом починила. Не вспомню, почему – просто это сказывается моя натура.
— Вот ты… — Чуть не назвала кошку обидным словом.
— Вот я что? Продолжи, пожалуйста! – Уставилась Фея в мои глаза, распустив когти – те скрипели на подушке.
— Вот ты кошка, а?!
— Ну да, я такая. Пошли, хавать хочу.
— А я тебя одна слышу?
— Ха-ха, нет, я тут со всеми разговариваю!
— Правда? – Удивилась я. Не слышала, чтобы с ней мама говорила.
— Ты за кого меня принимаешь? – Злобно прищурилась Фея. Какая Бога ради это Фея? Это заноза!..
— А почему ты тогда меня не слышала, в первое время?
— Ты думала, я заговорю с тобой при твоей маме? Ты хоть понимаешь, что она тебя сразу же в психушку запрягла?!
— Ну, ты права. А откуда ты столько знаешь?
— Это риторический вопрос?
— Что?
— Уф-ф, из сериалов и новостей. Сыпь уже. – Кошка передними лапами скребла холодильник, прося жидкий кошачий корм. Поев, она наглым тоном пожаловалась, что я обязана сделать ей маникюр и педикюр – она тогда еще, когда чинила провода – сильно повредила когти. Ведь порвать их – пара пустяков. А вот чинить, когда у тебя кошачьи лапы.
Эта тварь Божья угрожала обгадить весь мой гардероб, если я не выполню ее «каприз»!
Мы с мамой вечером смотрели выпуск новостей. Мама откинулась на спинку дивана, я сидела на кресле, справа от нее.
— Иди сюда, животное. – Хватаю промелькнувшую у моих ног Фею, и укладываю ее на спину, себе на колени.
— Как здорово, что Фея оправилась от стресса! Она, наверное, думала, что потеряла тебя. – Заметила мама, продолжая смотреть новости.
— Ты че творишь-то? – Выпучила огромные глаза кошка. – А ну, положи меня нормально – вообще, спусти лучше, а?
— А теперь я тебе сделаю маникюр, мой котя! – Я злорадно посмотрела на обездвиженную кошку, и высунула с уголка кресла стеклянную пилочку. – Пора девочкам повеселиться! Хо-хо-хо!
— Э! э-э-э! пусти меня! Не такие же пилочки я хотела опробовать! Я поцарапаю тебя. Тем более, сейчас у моих когтей все в порядке. Хозяйка, спаси, тут твое животное мучают! – Она повернулась в сторону мамы, истошно завопив.
— Предусмотрено! – Надеваю кошачьи накладки для когтей – теперь Фея-заноза меня не поцарапает.
— Ты там с кем болтаешь? Не мучай кошку, ей не нравится так лежать.
— Да так, мысли вслух, мам. Ты что, она прямо-таки улыбается!
И чем больше росла моя злорадная улыбка на лице, тем больше выпучивались глаза кошки, а уши каким-то образом отодвигались назад.
— Я расскажу тебе кое-что серьезное. Только пусти! – Взмолилось животное.
— Что именно?
— Я тебе в таком беспомощном состоянии не скажу! – Фыркнула в ответ кошка. И вообще, об уходе за когтями я просила не именно сейчас! А потом, когда когти подточу об дерево… или твою кровать. – Она победно улыбнулась, насколько могла.
— Если отпущу, скажешь? – Сощурилась я в ответ.
— Да. – Быстро закивала в ответ головой кошка и расслабилась. – Снимай эти орудия пыток. – Она протянула лапы в накладках.
Я сняла с ее когтей накладки, и опустила Фею на пол. Кошка присела, почесала за ухом и вздохнула, не глядя в мою сторону:
— Ходят слухи, между нашими.
— Какие? – Тихо спросила я.
— В жертвоприношения берут уже не собак, а кошек и рысей. Мерзость! Барсик, что через два дома живет – у него еще хвост такой, короткий – сказал, что слышал о некоей молодежной секте, вызывающей духов.
Я не успела ничего ответить кошке, задумалась над ее словами, а та пакость, воспользовавшись моим ступором, умчалась в открытое настежь окно и скрылась в ночи.
Очень интересно, хоть и ощущение какое-то «кусочное», как-то отрывисто что-ли. Жду продолжения!)))
спасибо)