Наши машинальные движения, порывы, реакции на ребенка кажутся нам нормальными, но ребенок отдаляется от нас после этих наших жестов.
Помню, мама все пыталась мне попровить прическу. Она делала это едва уловимым движением, но это заводило меня так, что я бежала от нее. Мне было стыдно за свою реакцию, и неловко за маму, что она не могла остановить себя.
Зная все это, имея твердую уверенность никогда не делать подобного со своими детьми, я сегодня увидела в действии, как наше подсознание соглашается со всем этим делом, но делает все по-своему.
- Данил, я вижу, ты под куртку кофту пододел? – сама довольна, что он про нее вспомнил. На улице сегодня пронизывающий, холоднющий южный ветер (из Антарктиды).
- Да, мам. Только, вот, она вылазит. Дай-ка я ее заправлю. – И вот он ее со всей дури в штаны жмет.
- Подойди сюда, - полу-командным тоном зову Данилу так, как это делала, когда он был маленький. Вытаскиваю все из штанов, растегиваю и начинаю заправлять.
Тон мамы для ребенка имеет заворажививающее действие. Данила послушно подошел, как только я его позвала, но в следующий момент он понял, что я стала делать. Я вторглась в его личное пространство, в которое он уже не может впустить никого, даже маму. Он отстранился, а я попыталась настоять на том, чтобы заправить все аккуратно. Он кое-как заправил, но я почувствовала, что он уже никогда не подпустит меня к теме одежды. Хотя, может и не все потеряно. Я ведь поняла, что я сделала... может быть в следующий раз получится поймать себя чуть пораньше, так, чтобы не смущать сына.
Помню, мама все пыталась мне попровить прическу. Она делала это едва уловимым движением, но это заводило меня так, что я бежала от нее. Мне было стыдно за свою реакцию, и неловко за маму, что она не могла остановить себя.
Зная все это, имея твердую уверенность никогда не делать подобного со своими детьми, я сегодня увидела в действии, как наше подсознание соглашается со всем этим делом, но делает все по-своему.
- Данил, я вижу, ты под куртку кофту пододел? – сама довольна, что он про нее вспомнил. На улице сегодня пронизывающий, холоднющий южный ветер (из Антарктиды).
- Да, мам. Только, вот, она вылазит. Дай-ка я ее заправлю. – И вот он ее со всей дури в штаны жмет.
- Подойди сюда, - полу-командным тоном зову Данилу так, как это делала, когда он был маленький. Вытаскиваю все из штанов, растегиваю и начинаю заправлять.
Тон мамы для ребенка имеет заворажививающее действие. Данила послушно подошел, как только я его позвала, но в следующий момент он понял, что я стала делать. Я вторглась в его личное пространство, в которое он уже не может впустить никого, даже маму. Он отстранился, а я попыталась настоять на том, чтобы заправить все аккуратно. Он кое-как заправил, но я почувствовала, что он уже никогда не подпустит меня к теме одежды. Хотя, может и не все потеряно. Я ведь поняла, что я сделала... может быть в следующий раз получится поймать себя чуть пораньше, так, чтобы не смущать сына.
Мне кажется важным только тактильный контакт, момент когда приобнимет, поцелует при встрече и прощании, с я использую этот момент максимально ? каааак обниму покрепче ??? ну люблю своего старшего двухметрового малыша ?? мы часто созваниваемся и списываемся, но мне, как маме важен именно тактильный контакт…скучаю наверное
Ой у нас проще)), мой только "за" чтобы я лишний раз о нем позаботилась, поправить/заправить, это пожалуйста, лишь бы не самому?. Конечно же есть и личное пространство, туда я только одним глазком, незаметненько)?
Не трогаю дочь, без её просьбы/желания. Ну разве что иногда обнимаю и шучу) В комнату к ней стучусь. Уважаю личные границы. Именно потому что у меня этого не было.
Правда, заметила по себе, что когда слишком что-то идет в усиленном режиме, не всегда осознается так, как желалось бы… Но у других, может, по-другому.
:)