Самоизоляция....оля

самоизоляция… Оля бюджетница, бездетница и к тому же с собакой. Одновременно с этим у Оли хорошая карма, поэтому на нее внезапно свалился не только месяц каникул, но и 100% зарплата за этот месяц. Поэтому Оля смотрит сериалы, стоит в планке, учит испанский, рисует иероглифы, готовит с Энди шефом и иногда в своем блоге говорит, что, о боже, как невыносимо тоскливо в этом карантине. Что еще чуть-чуть и депрессия накроет меня медным тазом. Пойду полежу в шавасане, чтобы прийти в гармонию с собой.
Тем временем, где-то в другом городе, в «шавасане» лежит Маша. Сверху Маши лежит Виталик, Артем и Сонечка (5 лет, 3 года и 6 месяцев, соответственно). И лежат они в однушке, без балкона, но зато с уютной 5-метровой кухней. Это такая игра. Дети играют в мать, матерью, на матери и вокруг матери. Муж Маши потерял работу, у Артема кризис 3-х лет, поэтому он то и дело впадает в истерику там, где стоял, а Сонечка родилась с доп. опцией — умеет спать только на улице и только в движущейся коляске, иначе орет квадратным ртом так громко, что проще родить нового ребенка, чем вырастить этого. И у Маши в карантине выхода всего два — или на улицу, или в окно.
В другом месте живет менее фертильная Оксана, поэтому у нее только один сын первоклассник и нет собаки. Зато есть муж на удаленке, она сама на удаленке и удаленная Марья Петровна, учительница 1 А класса, из которой, как из рога изобилия, ежедневно сыплются задания. И чтобы не начать надевать на себя костюм Снежаны Денисовны, Оксана выходит каждый вечер на пробежку по безлюдным улицам и мечтает заблудиться и пропасть без вести.
Но кто-то в родительском чате не выдерживает и говорит:
— Дорогие родители, но это же пи…ц!
А кто-то обязательно ему отвечает:
— Учить собственного ребенка, родную кровиночку, для вас п…ц? Как можно так говорить?
И весь чат молчит, потому что некогда. Они всей семьей пытаются разобрать, что имела в виду Марья Петровна, каким цветом надо подчеркивать орфограммы и что такое вообще эти орфограммы, твою мать!
А где-то Катя, известный блогер, учит всех (из своего загородного дома), как надо оставаться дома, но, если уж пришлось выйти, то учит, как надо правильно возвращаться. Рассказывает про чистую зону, про то, как надо снять перчатки с перчаток, в какой последовательности всё это обработать санитайзером, как снять одежду и резко всё постирать, или (в крайнем случае!) положить одежду в пакет с пакетами. Когда читаешь Катю, то как будто смотришь сериал «Чернобыль».
И Катю как раз читает та Маша с тремя детьми в однушке, которая наконец-то столько много времени может провести со своими детками, наиграться с ними в пирамидку и другие интересные игры, надышаться макушками и насмотреться на пяточки. Она читает и понимает, что ей проще вообще не возвращаться домой, и продать, а лучше сжечь квартиру. Но пока Маша еще в стадии паники, поэтому всё же пытается придумать, как выделить в однушке чистую зону и обезвредить пред входом всех детей. Исступленно орать на них «Быстро мыть руки, я сказала!» она уже научилась.
Кто-то сейчас воскликнул: «Как?! Маша вышла с тремя детьми в карантин на улицу? Где ее гражданская ответственность?» И ощущение, что этот кто-то настолько смертельно устал стоять в планке и в ней же смотреть сериалы, что весь день сидит на подоконнике и в бинокль следит за несознательными гражданами, чтобы потом вечером смакуя обсудить глубину их социального падения. *** уже квадратная столько сидеть на подоконнике. (С) с просторов