А человеку нужен крепкий чай…
А не меха, какие подороже.
И просто слышать: — Как же я скучал!
И улыбаться: — Я скучала тоже…
А человеку нужен дом и сад,
И два окна, и старенькие двери.
И просто слышать: — Как тебе я рад!
И отвечать: — Ах, как тебе я верю!
Нужна заря… И в окна тихий стук.
И верный пес, который скрасит вечер.
И просто слышать: — Что с тобою, Друг?
И отвечать: — Хочу расправить плечи.
Чтоб наши чувства — не свели к нулю,
И, кто далек — стал ближе и роднее.
И просто слышать: — Я тебя люблю.
И отвечать: — А я тебя — сильнее!
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться,
И утром расставаясь обернуться,
И помахать рукой и улыбнуться,
И целый день волнуясь ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить кофе утром, говорить и спорить,
С кем можно ездить отдыхать на море,
И как положено, и в радости и в горе,
Быть рядом, но при этом не любить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать,
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке,
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты, сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять.
Вот так и вьется эта канитель,
Легко встречаются, без боли расстаются,
Все почему? Все потому, что много тех,
С кем можно лечь в постель,
И мало тех, с кем хочется проснуться.
Мы мечемся, работа, быт, дела,
Кто хочет слышать, все же должен слушать,
А на бегу увидишь лишь тела,
Остановитесь, чтобы видеть душу.
Мы выбираем сердцем, по уму,
Боимся на улыбку улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым нам захочется проснуться.
Как много тех, с кем можно говорить,
Как мало тех, с кем трепетно молчанье,
Когда надежды тоненькая нить,
Меж нами, как простое пониманье.
Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомненья,
Как мало тех, с кем можно узнавать,
Себя, как своей жизни отраженье.
Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали,
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.
С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим,
Кого мы непременно позавем,
Когда беда откроет наши двери.
Как много их, с кем можно не мудря,
С кем мы печаль и радость пригубили,
Наверно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.
Если можно, то мне эспрессо,
новостей и немного денег,
путешествовать, меньше стресса,
больше нежности, без истерик.
Шоколадку, добрее утро,
вдохновения и улыбок..
если можно, давайте утку
запеченную или рыбу.
Дольше — молодость, позже — старость,
двух детей, или дальше — внуков..
и здоровья бы — вот подарок,
к черту — грыжу и близорукость.
а еще бы — побыть успешным,
и портрет хочу (лучше — в профиль)..
ой, простите меня, конечно,
замечтался..
мне — черный кофе.
Чужая женщина — загадка для мужчины...
Её так хочется… скорее разгадать...
Ей всё к лицу, включая мелкие морщины.
В ней всё прекрасно, не прибавить, не отнять...
Чужая женщина подарит вам улыбку,
А может просто равнодушный едкий взгляд...
Но не расскажет о своих былых ошибках
И не оставит вам своих координат...
И вы опять её проводите при встрече
Глазами полными печали и огня...
Опять не ваш она собой украсит вечер...
И вы прошепчете: «Она не для меня...»
Чужая женщина – вулкан, что тихо дремлет...
Вот только нет её прекрасней и милей.
Но если жить мечтами сердце не приемлет,
Рискните сделать эту женщину своей...
И будут те же бигуди, халат в горошек,
Обиды горькие, упрёки, суета...
Есть в каждой женщине повадки диких кошек,
Но тяжело найти достойного кота...
При первой встрече все чужие, однозначно,
Но вы же выбрали одну из них — навек...
И кто-то скажет, что ошибся… неудачно,
Но всё ведь проще — так устроен человек...
Недосягаемое часто привлекает...
Там нет проблем и не достал совместный быт,
Ведь даже сладкое порой надоедает...
И первой встречи вкус малиновый забыт...
Но ваша женщина — такая же чужая
Для тех мужчин, что на пути её стают...
Она для вас живёт, детишек вам рожает
И создаёт в семье порядок и уют...
И на неё, поверьте, смотрят также точно,
И у неё такой же безупречный вид...
Но вы когда-нибудь, от сна проснувшись ночью,
Поймёте, ваше счастье с вами рядом спит...
Чужая женщина останется чужою...
Важней свою не потерять, а удержать...
Когда вас любят чистой искренней душою,
Наверно, глупо за чужими вслед бежать...
На небе ещё не родившись..
Мы что-то друг другу шептали...
— Я буду искать Тебя, слышишь?
Но как я Тебя узнаю?
— Быть может по шуму моря.
А может, по звёзд мерцанью...
По песням ветров на просторе.
По звуку шагов, по молчанью...
— А что, если выйдет ошибка?..
А что, если вдруг я ослепну...
И чья-то чужая улыбка
Сожжет меня, стану пеплом?
— Я пепел возьму в ладони
И буду долго молиться...
А ты, задохнувшись от боли,
воскреснешь огненной птицей...
И в небо ворвёшься… Знаешь…
Над нами всегда будет небо....
Когда ты во сне летаешь…
Не верить в крылья нелепо...
Заоблачный шепот всё тише…
«Прощай, я Тебя отпускаю...
Отыщешь меня?.. Отыщешь…
Узнаю тебя?.. Узнаю...»
Подошел ко мне самый-самый
Дорогой человек на свете
И спросил он наивно: «Мама,
А откуда берутся дети?»
Как ответить мне? Заикаясь,
Что купила его в магазине?
Или, может быть, добрый аист
Нам доставил его в корзине?
Я в глазах утонула синих,
Слепо верящих и бездонных.
Нет, не купишь таких в магазине,
Не получишь у почтальона.
«Дети к нам приходят из чуда,
Их рисует солнечный зайчик,
Что с утра танцует в посуде.
Подойди к маме ближе, мальчик,
Положи вот сюда мне руку
И почувствуй, с какою силой
И веселым настойчивым стуком
Бьется мамино сердце, милый.
Ровно в полдень, студеной зимою
Было небо бездонно-синим,
Разделилось оно надвое
Я тебе отдала половину.
Цвет волос, как у шерстки лисьей,
Смех звенящий, как песнь гитары,
Ты глаза свои, цвета выси,
Получил от зимы в подарок.
А потом прилетели синички,
И с еловой пушистой лапы
Подарили тебе реснички,
А улыбка твоя от папы.
Будь счастливым самым на свете,
И красивым, и добрым самым!!!»
А откуда берутся дети?
Дети — это частички мамы.
я обещаю любить тебя нежно,
как будто опавший осенний листок,
спускаясь на землю по ветру небрежно,
ложась с неподдельным смирением у ног...
я обещаю любить тебя тихо,
резкой, безбашеной майской грозой,
и целоваться до одури дико,
и никогда не ругаться с тобой...
я обещаю любить тебя сильно,
сильней одиночества, смерти сильней,
со вкусом и страстно, красиво и стильно,
сильнее с течением мгновений и дней...
я обещаю любить тебя с мыслью
о том, что разлуки и боль это миф,
о том, что печали пройдут, словно выстрел,
о том, что печали — придумки из книг...
я обещаю любить тебя вечно,
ты будешь очагом, я буду стеной...
я обещаю любить тебя честно,
пальцы скрестив за спиной...
ОНА:
Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда всё женское, что мне сейчас дано,
Истратится, и станет всё равно -
Уснуть, проснуться или не проснуться,
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся...
ОН:
Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать.
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять
И, взявшись за руки, по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять...
