О том, как я попала в Бразилию (часть тринадцатая)

Зимой так медленно тянется время. Каждый холодный день — это маленький конец света, вечность, которая никогда не кончается. Рано смеркается, за окном лишь ночные огни и серебрится снег. Но мне не холодно, я счастливый человек. Пусть человек тоскующий, плачущий, хнычущий, бьющийся головой об стену, но через боль познается и счастье. Там, на другой стороне земли есть родной мне человек, который ждет меня. Он смотрит за мной в камеру, он громко сморкается (скорее убавить звук), смотрит телевизор, а по ночам даже храпит! Когда он храпит, я думаю о том, как здорово, что я могу убавить звук. А потом так не прокатит. Вживую. Звук уже не убавить.

Я вдвойне счастливый человек. Потому что ко мне почти каждый день приходит ночевать моя лучшая подруга Тамара. Иногда я не только счастливый человек, но еще и очень злой счастливый человек. Например, когда она разводит везде бардак, гремит бутылками из под пива на кухне или курит в форточку, а дым идет домой. Она тоже временами очень злой счастливый человек, когда я гоню ее спать на кухню, на матрасик (на полу). Ибо нефиг, третий лишний в комнате. У меня тут мужчина в гостях, вообще-то. Союблюдайте приличия, девушка, идите прочь)

Мне была дорога ее поддержка. Да впрочем, почему была. И есть. Пусть на расстоянии, но всегда ощущается. Такая дружба – это Божий дар, как и настоящая любовь. Благодаря ей, те дни для меня не стали невыносимыми, но даже наоборот. В них было особое очарование. Они напоминали затянувшийся девишник, когда ты понимаешь, что осталось чуть-чуть покуражиться, а потом придется стать серьезной замужней дамой. И мы куражились. Как мы куражились! Мы ничего не боялись, мы впадали в безумства. Могли в три часа ночи отправиться в круглосуточный магазин за сухариками и фасолью для салата. А заодно прикупить бутылку бейлиза и тут же выпить ее из горлышка на морозе. Могли поехать в гости к ее родителям и пол ночи петь песни с ее папой. Или мы не пели, а пили? Я уже не помню.

Могли устроить фотосессию «Упакуй меня в чемодан». Тома – девушка крайне худенькая, в чемодан влезала легко, а вот меня туда приходилось утрамбовывать. Зачем в чемодан? Чтобы ее с собой в Бразилию увезти, конечно!

Мы гуляли по ночам, даже в мороз. Однажды на наших глазах на другой стороне улицы толпа хулиганов напала на прохожего. Мы едва успели сообразить, что нам делать, как появилась милицейская машина, и хулиганов раскидали стражи правопорядка. Как мы не боялись, не знаю. Челябинск не самый приятный город для ночных прогулок.

Жу всегда был на связи. Всегда, это значит везде, где только возможно: в скайпе, в телефоне, в аське, на почте, в контакте, в оркуте (бразильский контакт), в контакте, везде. Но иногда у меня падал интернет, и тогда у меня начиналась истерика. Все тот же страх, что он лишь плод моей фантазии, что ничего не выйдет, мы не увидемся никогда больше и не сможем быть вместе. И в тот момент, когда в тридцать пятый раз пыталась подключиться к интернету, размазывая слезы по лицу, начинал звонить мой телефон, и я облегченно прижимала трубку к уху. Он, его голос, он живой, он существует на самом деле!

Я продолжала заниматься португальским. Из-за разницы во времени мне приходилось это делать на рассвете. Мозг в это время отказывался работать, а нервы шалили от недосыпа, но других вариантов не было, я должна была заниматься тогда, когда Жу мог мне помогать. Иначе ничего не выходило, материал не закреплялся, потому что я не доверяла учебнику. Сколько раз бывало такое, что я читала фразу из учебника, а Жу в недоумении пожимал плечами:

— У нас так не говорят.

— А как?

— А о чем это вообще?

Когда с учебником ничего не получилось, я взялась за бразильскую литературу. На ура пошел Пауло Коэльо «Вероника решает умереть». Простой язык, несложные связки – то, что надо для начинающего учить язык. Мы работали так: я читала медленно заранее переведенный мной абзац из книги. Если я ошибалась в произношении, Жу меня поправлял, и мы шли дальше.

Однажды я сказала Жу:

— Мы должны перестать говорить по-английски.

— Давай перестанем. Только это будет непросто.

— Но пока мы будем говорить на английском, мой португальский будет стоять на месте, а он мне граздо нужнее английского. Жить-то мне в Бразилии. И потом, английский не родной ни мне, ни тебе. А португальский – это твой язык. Пусть хоть для одного из нас язык будет родным.

— Ты уверенна, что этого хочешь?

— Да. Начиная с этого момента и навсегда, мы говорим только на португальском.

Сказанно, сделанно. Первое время мне было очень сложно. Жу часто забывал о нашем уговоре и по инерции заговаривал со мной на английском. Тогда я серьезно говорила ему:

— eu não falo ingles(я не говорю по-английски).

Но и по-португальски я еще говорить не могла! Мы по много часов молчали, перебрасываясь парой фраз. Иногда Жу мне начинал что-нибудь медленно рассказывать. Я в отчаянии говорила ему, что не понимаю. Он старался помогать себе жестами, показывал картинки в гугле, чтобы я поняла, о чем идет речь. Много раз у меня возникало желание вернуться к английскому, но я понимала, что сложно будет только первое время, а потом я преодолею языковой барьер, и португальский догонет английский.

Через пару месяцев такой практики и чтения Коэльо, у меня что-то резко щелкнуло в голове. Я начала понимать и строить фразы. А английский откючился вдруг и не включается до сих пор. Зараза такая. Мог бы уже и включиться)

Тем временем по-тихоньку наступала весна. Настроение у меня улучшалось, но я сильно волновалась насчет университета. Начались ГОСы. Я готовилась, правда не скажу, чтобы очень уж усердно, так как голова была занята другим. Мысленно я уже планировала мой переезд в Бразилию и строила планы о том, как мы все устроим. У меня голова пухла от забот. Сдать ГОСы, написать диплом, потом защита. Одновременно с этим узнать все насчет документов, которые нужны для переезда. Приватизировать бабушкину квартиру. Закрыть все дела, распродать вещи, но самое важное – подготовить родственников к тому, что им придется обходиться без меня. Столько сложностей, столько всего надо продумать.

Учиться не хотелось совершенно. Все мысли были только о Жу, меня к нему влекло безумно. Экран компьютера хотелось разбить в дребезги – зачем он дает ощущение близости? Это же обман, только дразнит! Не каснуться, не обнять, не прижаться! Только смотри во все глаза, но не трогай. О, мука!

На нервной почве я даже заболела. Писала курсач, или к ГОСам готовилась, не помню уже, как вдруг почувствовал онемение лица, мурашки в кончиказ пальцев, головокружение, спутанность сознания. Не помню, как дошла до телефона, набрала 03.

— Скорая слушает.

— Приезжайте… Мне… Странноооо – сказала я не своим голосом.

— Что с вами?

Вытягиваю руку вперед, она выглядит бесконечно длинной и худой.

— Не знааааю. У меня такие… длинные руки. – говорю я.

— Что принимали, девушка?

— Ээээ?

— Наркотики? Какие?

— Неееееет.

— Адрес.

— Улица Косарева. Дом… Дом… Ээээ. Забыла. А, вспомнила, 18.

Я вышла на встречу скорой, прогуливалась туда-сюда перед подъездом. Перед глазами плыли черные пятна.

Подъехала скорая. Я встретила врача, поднялась с ней домой. С порога она снова спросила меня:

— Наркотики принимали?

— Нет. Я курсовую пишу – объяснила зачем-то я.

Все стало понятно, когда она смерила мне давление. Не помню, какое было, но крайне высокое. А я еще огромную кружку кофе выпила. Не удивительно, что мне стало хуже. Тетя-врач дала мне таблетку и посоветовала меньше учиться и больше спать. А как тут будешь больше спать, если у нас с Бразилией 9 часов разницы?

С тех пор я старалась больше отдыхать, Жу меня заставлял ложиться раньше, подолгу сидел и охранял мой сон. Проснусь, а он сидит и смотрит на меня. Строго скажет, чтобы снова засыпала. Так и жили.

Похудела я сильно в то время. Все висело, кроме старых школьных джинс, их и таскала. Весна уже вступала в свои права. ГОСы я сдала все на отлично каким-то чудом.

______________________________

О том, как я попала в Бразилию (часть тринадцатая)