А в городе — тепло. Снега осталось мало, земля вся в проплешинах, начинает проклевываться первая травка… Здесь совсем другой запах, не того города, не тех улиц, но… В этом дне есть что-то особенное. И, порою, в этом городе тоже пахнет дымом, гарью, бензином, вокзальными бомжами… Везде есть свои черные углы… Везде.
А прогноз погоды — передает жару. Совсем скоро. Даром, что апрель. Хотя…
Пять лет назад, на мое восемнадцатилетие — стояла жара. Мы гуляли по Воробьевым горам. В тот день мы решили разыграть шуточную свадьбу. И не совсем формальную. Я — была в черном, пышном, коротком платье, он — в белом костюме. Мы смотрелись забавно. Было все — и букет невесты, и кафе, и розовые лепестки… И он носил меня на руках через мосты. Когда мы вот так вот шли по одному из них — он спросил меня:
— Ты же понимаешь, что это реппетиция?
— Чегооо?
— Репетиция. Однажды я пронесу тебя по этим мостам не в шутку, а в серьез, как жену...
— До этого еще нужно дожить. — Я улыбнулась. — Да мне и так хорошо. Свадьба это ведь формальность.
— Нет. Я хочу, что бы однажды — ты стала моей и только. Сейчас подождем чуть-чуть, ты пока поучишься, я подзаработаю. И все будет по-настоящему.
— Ты не загадывал бы… Вдруг не сбудется?
— Я тебе дам «не сбудется»!!! Сбудется… Разве я могу тебя отпустить?...
— Ну уж не знаю. Тебе виднее.
— Дура ты! — Он засмеялся. — Я тебя так люблю!
Мост кончился, он поставил меня на ноги. Друзья закричали: «Горько!» — И мы поцеловались.
Раз-два-три-четыре-пять-...-пятнадцать-...-двадцать семь...
Счастье, какое ты? Я почти забыла, как ты выглядишь и какой у тебя голос. Ты стало редким гостем в моем доме. Да и твоя сестрица, Радость — тоже редко заходит. Словно мы чужие совсем и знакомы не были… Счастье, а я скучаю. Очень. Вернись, пожалуйста?.. Давай начнем сначала?...
Наша веселая толпа поехала на ВДНХ. Наверное, нас было человек 15. Шумные, веселые, одно слово — молодые. Завалились в одну из открытых, уличных, кафешек, с трудом разместившись там.
На нас поглядывали с любопытством и удивлением, никто не мог понять — свадьба ли такая странная, или что?
Сашка, в какой-то момент, встал из-за стола...
— Ребят, уделите минуту внимания!
— Все внимание молодым, сегодня! — Крикнул Лешка, один из наших друзей, смеясь.
— Ребят, я хочу сказать очень важную вещь! — Продолжил Саша. — Ань, — обратился он ко мне, — Все, что я тебе сегодня говорил — правда. И я не отступлюсь от этих слов. Я хочу, что бы ты стала моей женой. Я хочу, что бы, однажды, нам не приходилось просыпаться в разных концах города и в разных, пустых постелях. Я хочу, что бы в начале октября — мы стали законными мужем и женой и уже никогда не расставались. — Он достал из внутреннего кармана пиджака коробочку в форме сердца, открыл ее и протянул мне. — Я люблю тебя! Ты согласна? — В коробочке лежало колечко. В форме сердца, усыпанного камушками, по одной половинке. Я вытянула вперед руку...
— Я согласна, Саш… Я люблю тебя… — Он одел мне кольцо на средний палец правой руки. Все вокруг зашумели… Со всех сторон неслось: «Горько! Горько!». Меня переполняло счастье… Мы целовались, целовались долго… Потом сели на свои места. Ребята подходили, поздравляли. Кто-то просто кричал поздравления со своих мест...
Казалось, что ни что не может омрачить радость этих событий. Но я, блуждая взглядом по ребятам — вдруг встретилась глазами с Ромой… Он сидел белый, как мел, на лице блуждала натянутая улыбка, которую он выдавливал из себя из последних сил. Глаза горели болезненным огнем… Он налил полный стакан водки. Поднял его, глядя на меня и выпил, залпом. Потом встал, неуверенно, медленно, какой-то угловатой походкой — подошел к нам.
— Яр, Саш… Поздравляю вас… — Голос его чуть дрогнул. — Саш, береги ее! Обидишь — лично тебя порву!
— Да ты чего, Ром? Как я могу ее обидеть?! — Они пожали друг другу руки.
— Яра… — Он обнял меня. — Будь счастлива… Я очень рад за вас, правда, рад… Счастья вам...
Поздравив нас — он вернулся на свое место и выпил еще. Но, не смотря на жару — алкоголь его не брал. Он не пьянел, абсолютно. А во мне боролись два противоположных чувства — счастье и боль.
Иногда меня посещают странные мысли. Иногда мне жаль, что нельзя одним сердцем любить двоих, что нельзя раздвоиться. Если бы это было возможно — я бы в ту же секунду разделилась. Мне было нестерпимо его жаль… Он с достоинством переносил весь фарс со свадьбой, но в момент настоящего предложения — надломился, хоть и пытался сохранить лицо… Кроме нас троих, знающих все происходящее глубже других — никто ничего не заметил.
— Саш, я выйду, покурю...
— А здесь чего?
— Не хочу здесь… Я отойду чуть в сторонку… Одна постою немножко… Устала от шума...
— Может с тобой сходить?
— Нет, не надо. Ты не куришь. И не любишь, что я курю… Да я не на долго.
— Ладно, давай. Только не закурись там.
— Хорошо.
Я вышла из кафешки и отошла к стене одного из павильонов. Достала пачку синего Данхила, с трудом выбив оттуда сигарету — руки дрожали предательской дрожью — я закурила. Ко мне подошел Ромка.
— Вот видишь, Яр… Как все складывается? А вы все твердили, что друзья… А теперь к свадьбе дело...
— Ром… Не надо, не говори ничего...
— Успокойся. И не вздумай грустить — у тебя такой день сегодня! Все хорошо! Я действительно за вас рад! А грустить и правда ни к чему! Тебе восемнадцать, у вас с Сашей помолвка! Улыбнись, чего ты дрожишь, как лист осиновый на ветру?
— Ромка… Про-про-прости меня… — У меня из глаз покатились слезы.
— Ну вот! Совсем с ума сошла? — Он нервно засмеялся и бережно, пальцами, вытер мои слезинки. — У нее, значится, день рождения, ей, значится, любимый мужчина предложение сделал, а она плакать вздумала! Яр, ты совсем дуреха что ли?
— Не правильно… Все не правильно...
— Все правильно!
— Да прекрати ты улыбаться! Я вижу, что тебе больно, все равно вижу! Ты их — их можешь обмануть! — Я махнула рукой в сторону кафешки. — Но меня — ты не обманешь! Я знаю тебя! Я все вижу! — Я почти кричала.
— Яр… — Лицо его стало серьезным. — Ты дура, Яр. Все, что я хочу в жизни — счастья тебе. И я действительно за вас рад. Да, может мне и тяжело, в какой-то мере. Но я рад за вас. Поэтому… Успокойся! Погуляем мы еще и на вашей, и на моей свадьбах. — Он обнял меня и слегка потрепал по плечу. — Улыбнись и пошли в кафе. А плакать — не вздумай — тушь потечет. — Он подмигнул мне. Я улыбнулась.
Наверное, его боль, в полной мере, — я поняла намного позже. Намного. Тогда же… Я успокоилась.
Вернувшись в кафе — я взяла в охапку Ксюху, свою близкую подругу и утащила в сторону туалета, помочь переодется в более удобную одежду. Кое-как переодев меня в джинсы, майку и кеды, и упаковав платье в большой пакет — мы вернулись на свои места. Ксюха не замолкала все это время...
— Я знала, я знала! Меня-то не обманешь! Янка, ты такая счастливая! Такая счастливая!
— Свидетельницей будешь?
— Я??? Еще спрашиваешь! Конечно же буду!!! А почему в октябре? Почему так долго?!
— Ксюш, я не знаю… Он же мне только что предложение сделал! Подготовиться, подкопить, наверное!
— Ты будешь самой красивой невестой! Я уверенна! Аааа! Я с тобой буду ходить все выбирать!
— Конечно будешь! Куда ж ты денешься? — Я улыбалась. Ксюхин треп — изрядно поднял мне настроение. И до меня окончательно дошло: я — невеста!
После кафе мы решили пойти к фонтану «дружбы народов» и покатать там на досках. Благо скейты у всех были при себе, прячась в разноцветные сумки-чехлы.
Весна… Я ловила каждый луч твоего солнца и наслаждалась… Ты была ранней, ты была не теплой — жаркой. Ты была настоящей. Я знала, какого цвета глаза у счастья. Они были зелеными. Я знала, как оно пахнет и выглядит — я засыпала, так часто, в его объятьях. Теперь, спустя столько лет, — мое счастье другое. Совсем не то. Я не знаю, какими цветами, вкусами и запахами оно наполнено. Мы с моим счастьем, новым, еще не встретились… Но тогда — я знала его до миллиметра, до самых глубоких и тонких нот. Весна… Почему мы с тобой никогда не любили друг друга? Лишь моментами, урывками… Сложные у нас с тобой отношения… Как и с осенью… Впрочем, вы с ней похожи. Впрочем, осень — изнанка весны...
Сколько еще солнечных дней было у нас? Сколько оставалось дней до того, как наши тела предали друг друга, растворяясь в других? Почему мы так верили, что никогда не расстанемся, а расстались так глупо?! Бесконечная череда вопросов, на которые нет ответа. Но нет зла, нет сожаления, нет обиды. Есть благодарность и капелька боли...
Май… Волшебный месяц май… С вылазками на крыши, бегством от милиции, бесконечными ночами. С ласковыми руками, переплетенными пальцами, влюбленными глазами и страхом потери в этих глазах… Я любила тот май. Я люблю и теперь, но уже лишь память о нем...
Мы выбрались на крышу шестнадцатиэтажки. День был жарким. Я бегала по парапетам, Сашка гонялся за мной, пытаясь меня с них стащить.
— Ань, слезай, убьешься ведь!
— Не убьюсь!
Он отвернулся на долю секунды. Я соскользнула, осторожно, на выступ балкона 15 этажа. Это сейчас я понимаю, что одно не ловкое движение — и я могла лежать размазанная по асфальту. Но тогда во мне бурлил азарт.
Странное дело… Я всю жизнь боюсь высоты. До дрожи, до леденящего ужаса, но! — Оказываясь на крышах — я сижу на краю, свесив ноги вниз или ношусь, как ужаленная по парапетам. Страх сменяется адреналином. И так же со скоростью. Боюсь. Дико боюсь, но мотоциклы — мое все. На скорости за двести, по трассе… Как же это прекрасно!
— Ааань… Ааааань! Ты где?! Ань! Не шути так! Анька!!! — Саша был в ужасе, не видя меня. Судя по голосу доносившемуся из разных концов крыши — он искал меня везде. И на, и под крышей. — Аня, мать твою! Нет-нет-нет! Аняяяя! — Наконец он подошел к тому месту, где я стояла на балконном выступе и посмотрел вниз. Я подняла голову вверх и обезоруживающе улыбнулась. Он подал мне обе руки и, кое-как, затащил меня обратно. Сейчас, вспоминая это — на меня накатывает ужас — а что, если бы я выскользнула?.. Тогда же… Мне было смешно. И оказавшись на тверди крыши — я засмеялась. — Ань, ты ей Богу иногда такая глупая! Я со страху — чуть не умер! Ну куда тебя несет?!
— На встречу приключениям!
— Каким, к чертовой бабушке, приключениям?! Тебе жить надоело?!
— Нет, жить я только начала. Саш, не драматизируй!
— Я тебе щас ремнем по *** подраматизирую! Неделю сесть не сможешь! — Его взгляд — не передать словами. Там был и страх, и успокоение, и злость, и восхищение… Там было все. Я поцеловала его.
— Я люблю тебя...
— Поэтому решила довести до инфаркта?!
— Ну прекратиии! Все ведь хорошо!
— Слава Богу… — Он крепко-крепко прижал меня к себе. — Какая же ты, иногда, маленькая и глупенькая еще бываешь… как же я тебя люблю...
Мы сели на парапет. Не знаю, как на других крышах, но на той — он был широким. Даже очень. Сашка сел, а я улеглась, положив голову ему на колени. Он сидел и глядел в одну точку. Как-то через чур сосредоточенно.
— Сашка, ты чего, что с тобой?
— Я высоты боюсь...
— А чего не сказал-то?!
— Я сам не знал...
— Вот ты дурень… — Я засмеялась. Внизу раздались звуки милицейской сирены. — Саш, пора делать ноги. Вполне вероятно, что это нас заметили...
Мы быстро выбрались с крыши и ушли на детскую площадку, не далеко от дома, на который залазили. Сели на качели. Совпадение ли, правда ли — милиция приехала именно в этот дом и зашла именно в тот подъезд.
— Сашка… Как же хорошо-то! Солнце, весна, тепло! Мы вместе… Что еще нужно?! Я так тебя люблю! — Я была опьянена этой вылазкой...
— Эх… Малявка ты моя любимая… И неразумная!
— Пффф! Поехали на Ультру? Там народ уже собирается, наверное...
— Поехали, поехали. Благо напрямую.
Ультра в те времена собиралась в центре, под памятником Грибоедова. Кажется, на Тургеневской это было. Мы приехали туда ближе к вечеру, часам так к 7-8. Народ уже собрался. Наше появление было отмечено дображелатеьным свистом. Около получаса мы здоровались со всеми.
— Саш, сходишь в магаз?
— Зачем?
— Пить и есть хочу.
— Понял, бегу! — Сашка умчался в сторону магазина.
— Янк… Вот как ты это делаешь? — Спросила меня Наташа, стоявшая все время неподалеку, но отдельно от нас, разговаривавшая с другими людьми, по сути.
— Что именно? — Я улыбнулась.
— Ну как ты вот так им управляешь? Ведь его усмирить нереально, а подчинить — и подавно? — Она смотрела на меня заинтересовано, даже слишком. Почти сверлила глазами.
— В смысле? — Я, в удивлении, вскинула бровь. — Да и не подчиняла я никого...
Наташку я знала, от силы, месяц-другой, но слышала, что она была старожилом этой компании, в отличии от меня, начавшей приезжать сюда меньше года назад.
— Да я-то не вижу будто, что он как пес, по первой команде все выполняет! — Она с досадой закусила губу.
— Наташ, я тебя не очень понимаю… Мы, вроде бы, не очень давно знакомы и не особо контачим… С чего такой интерес?
— А пойдем, посидим где-нибудь? Оставишь Сашу с ребятами, а мы с тобой познакомимся поближе, пообщаемся? — Глаза ее горели…
— Мы не ходим никуда друг без друга...
— Эво как! — Теперь она смотрела на меня с еще большим интересом. Мне становилось не по себе. Ко всему прочему — я начала слышать перешептывания за спиной. — Да мы не далеко. Вон, в шоколадницу спустимся, поболтаем. Пойдем, не пожалеешь. — Как-то странно звучали эти слова… Но свое дело — сделали. Я заинтересовалась целью ее разговора.
Саша вернулся из магазина. По пути его остановил кто-то из ребят и что-то тихонько сказал. Он подошел к нам и как-то взволнованно поглядел на меня и на Наташу.
— Держи, я тебе минералки взял и в маке набрал всего.
— Спасибо. — Я поцеловала его в щеку. — Саш, ты не обидишься, если мы на пол часика с Наташей отлучимся, по кофе выпьем?
— Д-да… Конечно… Идите… — Он озадачено посмотрел на Наташу. Она страно улыбнулась ему и слегка пожала плечами.
— Закинь все в рюкзак пока что. Мы только по кофе и вернемся. — В ответ он кивнул головой. Мы двинулись в сторону Шоколадницы.
— Ань! — Окрикнул он меня.
— А?
— Кошелек-то возьми!
— Саш, у меня есть, успокойся. Не скучай, скоро вернемся.
— О как у вас все… Может и паспорт его у тебя? — Засмеялась Наташа. — А говоришь не подчинила.
— Я тебя не понимаю...
— Да успокойся. Встречались мы с ним. Года полтора. Уже год как расстались.
Я смотрела на нее во все глаза.
— Да ты не нервничай. Планов я на него не имею. Пойдем, пойдем. И правда кофе хочется…
А прогноз погоды — передает жару. Совсем скоро. Даром, что апрель. Хотя…
Пять лет назад, на мое восемнадцатилетие — стояла жара. Мы гуляли по Воробьевым горам. В тот день мы решили разыграть шуточную свадьбу. И не совсем формальную. Я — была в черном, пышном, коротком платье, он — в белом костюме. Мы смотрелись забавно. Было все — и букет невесты, и кафе, и розовые лепестки… И он носил меня на руках через мосты. Когда мы вот так вот шли по одному из них — он спросил меня:
— Ты же понимаешь, что это реппетиция?
— Чегооо?
— Репетиция. Однажды я пронесу тебя по этим мостам не в шутку, а в серьез, как жену...
— До этого еще нужно дожить. — Я улыбнулась. — Да мне и так хорошо. Свадьба это ведь формальность.
— Нет. Я хочу, что бы однажды — ты стала моей и только. Сейчас подождем чуть-чуть, ты пока поучишься, я подзаработаю. И все будет по-настоящему.
— Ты не загадывал бы… Вдруг не сбудется?
— Я тебе дам «не сбудется»!!! Сбудется… Разве я могу тебя отпустить?...
— Ну уж не знаю. Тебе виднее.
— Дура ты! — Он засмеялся. — Я тебя так люблю!
Мост кончился, он поставил меня на ноги. Друзья закричали: «Горько!» — И мы поцеловались.
Раз-два-три-четыре-пять-...-пятнадцать-...-двадцать семь...
Счастье, какое ты? Я почти забыла, как ты выглядишь и какой у тебя голос. Ты стало редким гостем в моем доме. Да и твоя сестрица, Радость — тоже редко заходит. Словно мы чужие совсем и знакомы не были… Счастье, а я скучаю. Очень. Вернись, пожалуйста?.. Давай начнем сначала?...
Наша веселая толпа поехала на ВДНХ. Наверное, нас было человек 15. Шумные, веселые, одно слово — молодые. Завалились в одну из открытых, уличных, кафешек, с трудом разместившись там.
На нас поглядывали с любопытством и удивлением, никто не мог понять — свадьба ли такая странная, или что?
Сашка, в какой-то момент, встал из-за стола...
— Ребят, уделите минуту внимания!
— Все внимание молодым, сегодня! — Крикнул Лешка, один из наших друзей, смеясь.
— Ребят, я хочу сказать очень важную вещь! — Продолжил Саша. — Ань, — обратился он ко мне, — Все, что я тебе сегодня говорил — правда. И я не отступлюсь от этих слов. Я хочу, что бы ты стала моей женой. Я хочу, что бы, однажды, нам не приходилось просыпаться в разных концах города и в разных, пустых постелях. Я хочу, что бы в начале октября — мы стали законными мужем и женой и уже никогда не расставались. — Он достал из внутреннего кармана пиджака коробочку в форме сердца, открыл ее и протянул мне. — Я люблю тебя! Ты согласна? — В коробочке лежало колечко. В форме сердца, усыпанного камушками, по одной половинке. Я вытянула вперед руку...
— Я согласна, Саш… Я люблю тебя… — Он одел мне кольцо на средний палец правой руки. Все вокруг зашумели… Со всех сторон неслось: «Горько! Горько!». Меня переполняло счастье… Мы целовались, целовались долго… Потом сели на свои места. Ребята подходили, поздравляли. Кто-то просто кричал поздравления со своих мест...
Казалось, что ни что не может омрачить радость этих событий. Но я, блуждая взглядом по ребятам — вдруг встретилась глазами с Ромой… Он сидел белый, как мел, на лице блуждала натянутая улыбка, которую он выдавливал из себя из последних сил. Глаза горели болезненным огнем… Он налил полный стакан водки. Поднял его, глядя на меня и выпил, залпом. Потом встал, неуверенно, медленно, какой-то угловатой походкой — подошел к нам.
— Яр, Саш… Поздравляю вас… — Голос его чуть дрогнул. — Саш, береги ее! Обидишь — лично тебя порву!
— Да ты чего, Ром? Как я могу ее обидеть?! — Они пожали друг другу руки.
— Яра… — Он обнял меня. — Будь счастлива… Я очень рад за вас, правда, рад… Счастья вам...
Поздравив нас — он вернулся на свое место и выпил еще. Но, не смотря на жару — алкоголь его не брал. Он не пьянел, абсолютно. А во мне боролись два противоположных чувства — счастье и боль.
Иногда меня посещают странные мысли. Иногда мне жаль, что нельзя одним сердцем любить двоих, что нельзя раздвоиться. Если бы это было возможно — я бы в ту же секунду разделилась. Мне было нестерпимо его жаль… Он с достоинством переносил весь фарс со свадьбой, но в момент настоящего предложения — надломился, хоть и пытался сохранить лицо… Кроме нас троих, знающих все происходящее глубже других — никто ничего не заметил.
— Саш, я выйду, покурю...
— А здесь чего?
— Не хочу здесь… Я отойду чуть в сторонку… Одна постою немножко… Устала от шума...
— Может с тобой сходить?
— Нет, не надо. Ты не куришь. И не любишь, что я курю… Да я не на долго.
— Ладно, давай. Только не закурись там.
— Хорошо.
Я вышла из кафешки и отошла к стене одного из павильонов. Достала пачку синего Данхила, с трудом выбив оттуда сигарету — руки дрожали предательской дрожью — я закурила. Ко мне подошел Ромка.
— Вот видишь, Яр… Как все складывается? А вы все твердили, что друзья… А теперь к свадьбе дело...
— Ром… Не надо, не говори ничего...
— Успокойся. И не вздумай грустить — у тебя такой день сегодня! Все хорошо! Я действительно за вас рад! А грустить и правда ни к чему! Тебе восемнадцать, у вас с Сашей помолвка! Улыбнись, чего ты дрожишь, как лист осиновый на ветру?
— Ромка… Про-про-прости меня… — У меня из глаз покатились слезы.
— Ну вот! Совсем с ума сошла? — Он нервно засмеялся и бережно, пальцами, вытер мои слезинки. — У нее, значится, день рождения, ей, значится, любимый мужчина предложение сделал, а она плакать вздумала! Яр, ты совсем дуреха что ли?
— Не правильно… Все не правильно...
— Все правильно!
— Да прекрати ты улыбаться! Я вижу, что тебе больно, все равно вижу! Ты их — их можешь обмануть! — Я махнула рукой в сторону кафешки. — Но меня — ты не обманешь! Я знаю тебя! Я все вижу! — Я почти кричала.
— Яр… — Лицо его стало серьезным. — Ты дура, Яр. Все, что я хочу в жизни — счастья тебе. И я действительно за вас рад. Да, может мне и тяжело, в какой-то мере. Но я рад за вас. Поэтому… Успокойся! Погуляем мы еще и на вашей, и на моей свадьбах. — Он обнял меня и слегка потрепал по плечу. — Улыбнись и пошли в кафе. А плакать — не вздумай — тушь потечет. — Он подмигнул мне. Я улыбнулась.
Наверное, его боль, в полной мере, — я поняла намного позже. Намного. Тогда же… Я успокоилась.
Вернувшись в кафе — я взяла в охапку Ксюху, свою близкую подругу и утащила в сторону туалета, помочь переодется в более удобную одежду. Кое-как переодев меня в джинсы, майку и кеды, и упаковав платье в большой пакет — мы вернулись на свои места. Ксюха не замолкала все это время...
— Я знала, я знала! Меня-то не обманешь! Янка, ты такая счастливая! Такая счастливая!
— Свидетельницей будешь?
— Я??? Еще спрашиваешь! Конечно же буду!!! А почему в октябре? Почему так долго?!
— Ксюш, я не знаю… Он же мне только что предложение сделал! Подготовиться, подкопить, наверное!
— Ты будешь самой красивой невестой! Я уверенна! Аааа! Я с тобой буду ходить все выбирать!
— Конечно будешь! Куда ж ты денешься? — Я улыбалась. Ксюхин треп — изрядно поднял мне настроение. И до меня окончательно дошло: я — невеста!
После кафе мы решили пойти к фонтану «дружбы народов» и покатать там на досках. Благо скейты у всех были при себе, прячась в разноцветные сумки-чехлы.
Весна… Я ловила каждый луч твоего солнца и наслаждалась… Ты была ранней, ты была не теплой — жаркой. Ты была настоящей. Я знала, какого цвета глаза у счастья. Они были зелеными. Я знала, как оно пахнет и выглядит — я засыпала, так часто, в его объятьях. Теперь, спустя столько лет, — мое счастье другое. Совсем не то. Я не знаю, какими цветами, вкусами и запахами оно наполнено. Мы с моим счастьем, новым, еще не встретились… Но тогда — я знала его до миллиметра, до самых глубоких и тонких нот. Весна… Почему мы с тобой никогда не любили друг друга? Лишь моментами, урывками… Сложные у нас с тобой отношения… Как и с осенью… Впрочем, вы с ней похожи. Впрочем, осень — изнанка весны...
Сколько еще солнечных дней было у нас? Сколько оставалось дней до того, как наши тела предали друг друга, растворяясь в других? Почему мы так верили, что никогда не расстанемся, а расстались так глупо?! Бесконечная череда вопросов, на которые нет ответа. Но нет зла, нет сожаления, нет обиды. Есть благодарность и капелька боли...
Май… Волшебный месяц май… С вылазками на крыши, бегством от милиции, бесконечными ночами. С ласковыми руками, переплетенными пальцами, влюбленными глазами и страхом потери в этих глазах… Я любила тот май. Я люблю и теперь, но уже лишь память о нем...
Мы выбрались на крышу шестнадцатиэтажки. День был жарким. Я бегала по парапетам, Сашка гонялся за мной, пытаясь меня с них стащить.
— Ань, слезай, убьешься ведь!
— Не убьюсь!
Он отвернулся на долю секунды. Я соскользнула, осторожно, на выступ балкона 15 этажа. Это сейчас я понимаю, что одно не ловкое движение — и я могла лежать размазанная по асфальту. Но тогда во мне бурлил азарт.
Странное дело… Я всю жизнь боюсь высоты. До дрожи, до леденящего ужаса, но! — Оказываясь на крышах — я сижу на краю, свесив ноги вниз или ношусь, как ужаленная по парапетам. Страх сменяется адреналином. И так же со скоростью. Боюсь. Дико боюсь, но мотоциклы — мое все. На скорости за двести, по трассе… Как же это прекрасно!
— Ааань… Ааааань! Ты где?! Ань! Не шути так! Анька!!! — Саша был в ужасе, не видя меня. Судя по голосу доносившемуся из разных концов крыши — он искал меня везде. И на, и под крышей. — Аня, мать твою! Нет-нет-нет! Аняяяя! — Наконец он подошел к тому месту, где я стояла на балконном выступе и посмотрел вниз. Я подняла голову вверх и обезоруживающе улыбнулась. Он подал мне обе руки и, кое-как, затащил меня обратно. Сейчас, вспоминая это — на меня накатывает ужас — а что, если бы я выскользнула?.. Тогда же… Мне было смешно. И оказавшись на тверди крыши — я засмеялась. — Ань, ты ей Богу иногда такая глупая! Я со страху — чуть не умер! Ну куда тебя несет?!
— На встречу приключениям!
— Каким, к чертовой бабушке, приключениям?! Тебе жить надоело?!
— Нет, жить я только начала. Саш, не драматизируй!
— Я тебе щас ремнем по *** подраматизирую! Неделю сесть не сможешь! — Его взгляд — не передать словами. Там был и страх, и успокоение, и злость, и восхищение… Там было все. Я поцеловала его.
— Я люблю тебя...
— Поэтому решила довести до инфаркта?!
— Ну прекратиии! Все ведь хорошо!
— Слава Богу… — Он крепко-крепко прижал меня к себе. — Какая же ты, иногда, маленькая и глупенькая еще бываешь… как же я тебя люблю...
Мы сели на парапет. Не знаю, как на других крышах, но на той — он был широким. Даже очень. Сашка сел, а я улеглась, положив голову ему на колени. Он сидел и глядел в одну точку. Как-то через чур сосредоточенно.
— Сашка, ты чего, что с тобой?
— Я высоты боюсь...
— А чего не сказал-то?!
— Я сам не знал...
— Вот ты дурень… — Я засмеялась. Внизу раздались звуки милицейской сирены. — Саш, пора делать ноги. Вполне вероятно, что это нас заметили...
Мы быстро выбрались с крыши и ушли на детскую площадку, не далеко от дома, на который залазили. Сели на качели. Совпадение ли, правда ли — милиция приехала именно в этот дом и зашла именно в тот подъезд.
— Сашка… Как же хорошо-то! Солнце, весна, тепло! Мы вместе… Что еще нужно?! Я так тебя люблю! — Я была опьянена этой вылазкой...
— Эх… Малявка ты моя любимая… И неразумная!
— Пффф! Поехали на Ультру? Там народ уже собирается, наверное...
— Поехали, поехали. Благо напрямую.
Ультра в те времена собиралась в центре, под памятником Грибоедова. Кажется, на Тургеневской это было. Мы приехали туда ближе к вечеру, часам так к 7-8. Народ уже собрался. Наше появление было отмечено дображелатеьным свистом. Около получаса мы здоровались со всеми.
— Саш, сходишь в магаз?
— Зачем?
— Пить и есть хочу.
— Понял, бегу! — Сашка умчался в сторону магазина.
— Янк… Вот как ты это делаешь? — Спросила меня Наташа, стоявшая все время неподалеку, но отдельно от нас, разговаривавшая с другими людьми, по сути.
— Что именно? — Я улыбнулась.
— Ну как ты вот так им управляешь? Ведь его усмирить нереально, а подчинить — и подавно? — Она смотрела на меня заинтересовано, даже слишком. Почти сверлила глазами.
— В смысле? — Я, в удивлении, вскинула бровь. — Да и не подчиняла я никого...
Наташку я знала, от силы, месяц-другой, но слышала, что она была старожилом этой компании, в отличии от меня, начавшей приезжать сюда меньше года назад.
— Да я-то не вижу будто, что он как пес, по первой команде все выполняет! — Она с досадой закусила губу.
— Наташ, я тебя не очень понимаю… Мы, вроде бы, не очень давно знакомы и не особо контачим… С чего такой интерес?
— А пойдем, посидим где-нибудь? Оставишь Сашу с ребятами, а мы с тобой познакомимся поближе, пообщаемся? — Глаза ее горели…
— Мы не ходим никуда друг без друга...
— Эво как! — Теперь она смотрела на меня с еще большим интересом. Мне становилось не по себе. Ко всему прочему — я начала слышать перешептывания за спиной. — Да мы не далеко. Вон, в шоколадницу спустимся, поболтаем. Пойдем, не пожалеешь. — Как-то странно звучали эти слова… Но свое дело — сделали. Я заинтересовалась целью ее разговора.
Саша вернулся из магазина. По пути его остановил кто-то из ребят и что-то тихонько сказал. Он подошел к нам и как-то взволнованно поглядел на меня и на Наташу.
— Держи, я тебе минералки взял и в маке набрал всего.
— Спасибо. — Я поцеловала его в щеку. — Саш, ты не обидишься, если мы на пол часика с Наташей отлучимся, по кофе выпьем?
— Д-да… Конечно… Идите… — Он озадачено посмотрел на Наташу. Она страно улыбнулась ему и слегка пожала плечами.
— Закинь все в рюкзак пока что. Мы только по кофе и вернемся. — В ответ он кивнул головой. Мы двинулись в сторону Шоколадницы.
— Ань! — Окрикнул он меня.
— А?
— Кошелек-то возьми!
— Саш, у меня есть, успокойся. Не скучай, скоро вернемся.
— О как у вас все… Может и паспорт его у тебя? — Засмеялась Наташа. — А говоришь не подчинила.
— Я тебя не понимаю...
— Да успокойся. Встречались мы с ним. Года полтора. Уже год как расстались.
Я смотрела на нее во все глаза.
— Да ты не нервничай. Планов я на него не имею. Пойдем, пойдем. И правда кофе хочется…
Наташа… Ну бабы же такие бабы. Любопытные мы и собственицы, по большей части. Да она ничего плохого и не сделала, по сути.