Вот ты, Марусь, мне зимними стихами велела озаботиться к субботе. А вместе с тем суббота-то у нас — Крещение! Опять народууууууу бууууудет! Зато нужно будет деткам купание в иордане показать.
А пока приглашаю всех вас прикоснуться к чуду.
Иван Шмелев. «Лето Господне». Праздники. Глава «Крещение». Отрывочно
«Ни свет, ни заря, еще со свечкой ходят, а уже топятся в доме печи, жарко трещат дрова, — трескучий мороз, должно быть. В сильный мороз березовые дрова весело трещат, а когда разгорятся — начинают гудеть и петь.»
«Я сижу в кроватке и смотрю из-под одеяла, будто из теплой норки, как весело полыхает печка, скачут и убегают тени и таращатся огненные маски — хитрая лисья морда и румяная харя, которую не любит Горкин. Прошли Святки, и рядиться в маски теперь грешно, а то может и прирасти, и не отдерешь вовеки.»
«Занавески отдернуты, чтобы отходили окна. Стекла совсем замерзли, стали молочные, снег нарос, — можно соскребывать ноготком и есть.»
«Грохаются дрова в передней, все подваливают топить. Дворник радостно говорит — сипит: «Во, прихватило-то… не дыхнешь!» Слышу — отец кричит, голос такой веселый: «Жарчей нажаривай, под тридцать градусов подкатило!» Всем весело, что такой мороз.»
«Входит Горкин, мягко ступает в валенках, и тоже весело говорит:
— Мо-роз нонче… крещенский самый. А ты чего поднялся ни свет ни заря… озяб, что ль? Ну, иди, погрейся.»
))))))А вот крещенская байка:
«Ну, немец в Москве есть, у Гопера на заводе, весь год купается, ему купальню и на зиму не разбирают. Ну, прознал, что на Крещенье в ердань погружаются, в проруби, и повадился приезжать. Перво-то его пустили в ердань полезть… может, в нашу веру перейдет! Он во Христа признает, а не по-нашему, полувер он. Всех и пересидел. На другой год уж тягаться давай, пятерку сулил, кто пересидит. Наша ердань-то, мы ее на реке-то ставим, папашенька и говорит — в ердани не дозволю тягаться, крест погружают, а желаете на портомойне, там и теплушка есть. С того и пошло. Мартын и взялся пересидеть, для веры, а не из корысти там! Ну, и заморозил его немец, пересидел, с того Мартын и помер. Потом Василь-Василич наш, задорный тоже, три года брался, — и его немец пересидел. Да како дело-то, и звать-то немца — папашенька его знает — Ледовик Карлыч!»
"- А почему Ледовик?
— Звание такое, все так и называют Ледовик. Какой ни есть мороз, ему все нипочем. И влезет, и вылезет — все красный, кровь такая, горячая. Тяжелый, сала накопил. Наш Василь-Василич тоже ничего, тяжелый, а вылезет — синь-синий! Три года и добивается одолеть. Завтра опять полезет, беспременно, говорит, нонче пересижу костяшек на сорок. А вот… Немец конторщика привозит, глядеть на часы по стрелке, а мы Пашку со счетами сажаем, пронизи-костяшки отбивает. На одно выходит, Пашка уж приноровился, в одну минутку шестьдесят костяшек тютелька в тютельку отчикнет. А что лишку пересидят, немец сверх пятерки поход дает, за каждую костяшку гривенник. Василь-Василич из задора понятно, не из корысти… ему папашенька награду посулил за одоление. Задорщик первый папашенька, летось и сам брался — насилу отмотался. А Василь-Василич чего-то надумал нонче, ходит-пощелкивает — «нонче Ледовика за сорок костяшек загоню!». Чего-то исхитряется. "
«В доме курят «монашками», для духа: Сочельник, а все поросенком пахнет. В передней — граненый кувшин, крещенский: пойдут за святой водой. Прошлогоднюю воду в колодец выльют, — чистая, как слеза! Лежит на салфетке свечка, повязанная ленточкой-пометкой: будет гореть у святой купели, и ее принесут домой. Свечка эта — крещенская. Горкин зовет — «отходная».»
«Он умывает меня святой водой, совсем ледяной, и шепчет: «крещенская-богоявленская, смой нечистоту, душу освяти, телеса очисти, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа».
— Как снежок будь чистый, как ледок крепкой, — говорит он, утирая суровым полотенцем, — темное совлекается, в светлое облекается… — дает мне сухой просвирки и велит запивать водицей. „
“Впервые везут меня на ердань, смотреть. Потеплело, морозу только пятнадцать градусов. Мы с отцом едем на беговых, наши на выездных санях. С Каменного моста видно на снегу черную толпу, против Тайницкой Башни. Отец спрашивает — хороша ердань наша? Очень хороша. На расчищенном синеватом льду стоит на четырех столбиках, обвитых елкой, серебряная беседка под золотым крестом. Под ней — прорубленная во льду ердань. Отец сводит меня на лед и ставит на ледяную глыбу, чтобы получше видеть. Из-под кремлевской стены, розовато-седой с морозу, несут иконы, кресты, хоругви, и выходят серебряные священники, много-много. В солнышке все блестит — и ризы, и иконы, и золотые куличики архиереев — митры. Долго выходят из-под Кремля священники, светлой лентой, и голубые певчие. Валит за ними по сугробам великая черная толпа, поют молитвы, гудят из Кремля колокола. Не видно, что у ердани, только доносит пение да выкрик протодиакона. Говорят — «погружают крест!». Слышу знакомое — «Во Иорда-а-не… крещающуся Тебе, Господи-и...» и вдруг, грохает из пушки. Отец кричит — «пушки, гляди, палят!» — и указывает на башню. Прыгают из зубцов черные клубы дыма, и из них молнии… и — оа-бах!.. И радостно, и страшно. Крестный ход уходит назад под стены. Стреляют долго. „
Ну а про то, как Василь-Василич Косой таки “одолел» Ледовика Карлыча, вы можете прочитать здесь)
За город ехать надо)
Нам дал..))
Сосульки вместо узоров — это в договре не прописывалось! А главное — поменяли не из-за проблем с деревянными… поменяли… да просто поменяли. Красить надоело наверно.
А вообще, я тоже без зимы себя не представляю. И жару не переношу.
И люблю такие праздники, но в глубине души. Потому что чувствую, что традиций не хватает, обрядов, правил… чтобы семья делала что-то сообща, каждый раз одинаково выполняя ритуал. Вот недавно поросила у коллеги рецепт рулета, который испекла в праздники приехавшая к ней мама… а она говорит: этот рулет постоянно у нас на рождество. Не хватает ассоциаций, якорей, привязанностей, воспоминаний… хочется быть причастным, но как начать — не знаю, видимо, со своей семьи придется начинать.
В 63 года так выглядеть, а?
А так?
А приезжай к нам в Коломку в субботу, отметим)
А не гневи: 33 года невероятно уютный возраст!
я не люблю зиму в Москве — везде асфальт, крошки соли, грязюка. Не успеет снежок выпасть — как дворники тут как тут, всё счищают, а что не успеют, то реагентами засыпят. Раньше не любила лето в городе, теперь вот и зиму не жалую.
Хорошо, когда есть куда уехать, и мой ребёнок знает что такое ехать в санках, закутанной в одеяло, рухнуть в белый мягкий сугроб в человеческий рост высотой и не попасть в какафку собачью, пробираться в валенках по узкой расчищенной тропинке, где шаг в сторону и по колено в сугробе. Простоквашино одним словом))))
Но народ, я смотрю, раскушал экологию в городе))) Ломятся туда табунами! В избушке не присесть(
Но там есть медовуха. И ее греют.
А так мы днем ушатываем. Моя спит часок от силы, а вот Колян давит слепака как надо)))
У нас такое же было, не помню, когда, но тогда Жириновский тюленем по всем телеканалам в воду макался)))