СЧАСТЬЕ БЫТЬ ОТЦОМ 4

Пять монологов. Монолог 4
Александр Жвакин, психотерапевт; у него двое детей – 24 и 17 лет:

– И первый, и второй ребенок были детьми, которых мы ожидали. Когда я узнал, что они будут в нашей жизни, это было какое-то волшебство, чудо. И удивление. Прикосновение к чему-то большому, но не совсем еще понятному, таинственному. Это как глубокая музыка, которая тебя вдруг потрясает.
Когда я в первый раз увидел дочку, сына, я не мог сдержать слез. Я сентиментальный человек.
Я присутствовал при рождении второго ребенка – сына. Я считаю, что это для всех важно – и для мамы, и для ребенка, и для папы. Поддержать жену, взять ребенка на руки…
С другой стороны, если сам мужчина не хочет или боится, то не нужно это делать.
Ребенок ощущает, чувствует отца еще в лоне матери, знает его голос, сердцебиение. Нам кажется, что малыш, который еще не родился, это tabula rasa – чистая доска. Это не так. В памяти ребенка остается процесс появления его на свет и то, как его вынашивала мама под своим сердцем. Где-то глубоко человек помнит, как он рождался, как ждали его.
Представьте, роды для младенца – это коллизия, катастрофа, отчаянье, ужас, борьба, страдание, переживание конца света, апокалипсиса, смерти. Тот мир, в котором он был в течение девяти месяцев, рушится. Нужно выдержать огромное напряжение, пройти через узкие, сдавливающие родовые пути. А потом тебя ждут холодные шлепки врача и взвешивание… Очень важна здесь родительская поддержка, внимание и забота. Иначе возникает травма ранней оставленности, брошенности. Это чувство иногда может стать печалью длиною в жизнь, подобной плачу библейского Ионы в чреве кита: «Господи! За что Ты оставил меня?!»
Но этот непростой механизм рождения на самом деле совершенен. Человек приобретает первый опыт смерти и возрождения. И потом, сталкиваясь со сложными ситуациями, мы используем его, могут включиться эти механизмы выхода. Об этом подробно написано в трудах Станислава Грофа, основанных на клиническом опыте сотен тысяч человек.
Поддержка, присутствие и уважение – три основополагающих фактора в общении с ребенком.
Сыну, наверное, было 5 или 6 лет, и у него что-то не получилось. Я почувствовал возмущение, гнев, начал ему что-то высказывать. А потом мне стало так неудобно, стыдно. Вместо того чтобы мне, взрослому человеку, поддержать его, я стал проявлять некую мнимую власть. Я понял, что я словно себя в детстве увидел в нем, с той же болью и ранимостью. И я сразу сказал себе: нет-нет-нет, не надо трогать, это не ты, это совершенно отдельный, другой человек со своим глубоким миром. Мы, родители, должны защитить мир ребенка – и прежде всего от нашей собственной глупости.
Главное – не пытаться воспитывать детей, не мешать им развиваться, а поддерживать их.
В одной из своих замечательных проповедей – «Человек перед Богом» – митрополит Антоний Сурожский говорит: «Требовательность в любви сказывается, прежде всего, в том, чтобы любимого человека вдохновлять, чтобы его уверить в том, что он бесконечно значителен и ценен, что в нем есть всё необходимое, чтобы вырасти в большую меру человечности».
Я жалею, что уделял своим детям мало времени. Еще, например, Карл Густав Юнг писал о том, что присутствие матери ребенок принимает как данность, а отца он зачастую воспринимает как пришельца. Действительно, и мне приходилось видеть, что дети с мамой больше чем-то делятся. Отцу на самом деле это непросто бывает пережить. А иногда он вообще начинает видеть в ребенке соперника. Что делать ему в такой ситуации? Душу свою лечить. Наши прадеды и прабабки, дедушки и бабушки, мамы и папы были со своими душевными травмами. И мы тоже. Наши травматические вещи иногда руководят нами. Как солдат, которые побывали в горячих точках, потом снова тянет туда, на поле боя, им снится война, так и нас иногда манят наши душевные травмы. Здесь просто надо разбираться. Например, часто бывает так, что отец, мало уделяющий внимания своему ребенку, был в свое время также отвержен отцом. При этом я знаю людей, выросших в весьма жестких условиях воспитания, а сейчас это очень заботливые отцы. Они смогли сформировать свою личностную историю, смогли осознать это («Меня в детстве били и унижали, а я со своим ребенком буду обращаться совершенно иначе») и воплотить. Смогли найти в себе силы остановить этот разрушительный процесс.
Мои дети научили меня любви и терпению. Они открыли и открывают мне новый взгляд на жизнь – через их понимание происходящего. Я мог с чем-то не соглашаться, но я видел более широкий спектр жизни при этом. Чувствовал и продолжаю чувствовать с их помощью, что жизнь меняется. Ощущал и ощущаю новизну мира. Если мы не успеваем за волнами времени, то мы потихоньку начинаем уходить в ил, в тину. Нужно вовремя открываться и исследовать всё, что приходит в твою жизнь.
Счастье детей – это твое счастье. Дочка впервые на сцене танцевала балет, в дальнем ряду, цветочком (она танцевала с 5 лет), для нее это было счастье, гордость. И мы были счастливы за нее. Или вот сын впервые увидел мыльные пузыри, представляете? Он так хохотал! Это то, что в некоторых традициях называется «изначальная радость». И это включается в тебе тоже.
Я очень благодарен своим родителям за то, что они не только терпели, но и поддерживали мои занятия психологией, медициной и химией с 14 лет и не навязывали мне своего выбора, не действовали по принципу «догнать и причинить добро». Уважение выбора – вот о чем я говорю.
Иногда я хороший отец, иногда – скверный. Не мне судить. Здесь, наверное, могут судить только мои дети.
Если отношения с отцом разладились, то это можно поправить. Боль, обида, ненависть – это ты с этим ходишь. Исцелить нужно свою душу. Нет точек невозврата, пока папа и ребенок живы. Например, в христианстве момент примирения очень глубок. Эта вечная история Отца и Сына и их соприкосновения через Святой Дух, она всё равно будет продолжаться. Нет святого без прошлого, как и нет грешника без будущего. И вновь вспоминаются слова митрополита Антония Сурожского: «Каждый человек – это икона, которую нужно отреставрировать, чтобы увидеть Лик Божий».

Подготовила Ольга Сорокина
Продолжение следует