Про формальную исповедь

Сейчас очень много ведется разговоров про формальную исповедь, о том, что она — исповедь, не должна становиться пропускным билетом к Причастию и т.д. Прям новое веяние, статья за статьей пишутся на эту тему, делается оговорка, что все это применимо только к постоянным прихожанам, причащающимся часто НО если человек часто ходит в храм, постоянно приступает к Таинствам, то все возникающие духовные вопросы он уже решает непосредственно со священником. И иногда лишь священнику, а далеко не самому, видно как часто надо исповедоваться и на сколько исповедь формальна, может человек впал в «окамененное нечувствие» и для выхода из этого состояние как раз и нужна частая исповедь.

Полностью согласна с мнением Елены Фетисовой, напечатанным не так давно в журнале «Фома» и хочется, чтоб подобная позиция почаще и погромче звучала, привожу статью с сокращениями:

… А зов сердца, зов души, потребность в покаянии – вещи весьма загадочные, под которые очень легко мимикрируют прихоти, страсти, поверхностные эмоции и прочие наши «тараканы». При этом пафос борьбы с формализмом всегда обаятелен, очень обаятелен. Кто же не хочет жить по духу, а не по форме? И ведь кажется, что там, где побежден формализм, непременно торжествует дух. Кажется, что если не делать покаяние еженедельной формальностью, то редкая исповедь непременно наполнится глубоким покаянным чувством. Думаю, что для отдельных верующих людей это так, но часто происходит совсем по-другому.

Временами мы не слишком хорошо различаем эмоции и чувства, настроения и устроение. Именно эмоции почему-то воспринимаются как индикатор правильного духовного устроения. Иногда, если послушать разговоры за приходской трапезой, становится неловко: сплошные «Ах, я почувствовала… Это не передать словами… Я так плакала…Такое непередаваемое чувство…» при рассказах о паломничестве или встрече с каким-нибудь батюшкой.

Многим кажется, что их вера в бессмертие души должна проявляться в какой-то особенной активности этой самой души: во время Причастия должно обязательно «дух захватывать», после исповеди – «душа ликовать», во время ее – трястись и сокрушаться так, чтоб и священника проняло. В очереди на исповедь бывает заметно, как кто-нибудь начинает буквально «давить слезу» на подходе к аналою, считая ровную речь признаком собственной нераскаянности. Кто-то даже уверен, что Таинство, прошедшее без эмоциональных бурь, как бы не совсем совершилось.

Иногда человеку действительно удается почувствовать некие особые, благодатные движения его собственной души, но это лишь редкие дары будущего века, ожидать их часто и пытаться как-то сублимировать своими силами – значит замещать благодать эмоциями.

Покаяние – это не эмоция. Покаяние может изливаться – и часто изливается – слезами в момент осознания греха, но обычно именно в этот момент человек пребывает без свидетелей. Например, многим матерям приходится временами рыдать из-за несдержанности и гнева на детей, но это не значит, что ровно такой же поток слез им нужно вылить на епитрахиль священнику, чтоб быть уверенными: хорошо покаялись.

Часто мы действительно лишь формально приносим на исповедь грех, вполне искренно оплаканный ранее, без свидетелей. Тогда зачем это? Видимо, к покаянию без свидетелей всегда примешивается некоторое самолюбование (я ж сознаю, я каюсь, в отличие от многих!), либо самоуспокоение (ну, может, не так уж это плохо?). Именно готовность показать свой грех не только Богу, но и человеку, есть форма лучшего сознания тяжести греха. Часто то, о чем мы покаянно рыдаем дома, мы сравнительно легко произносим и перед священником, но при этом на периферию сознания начинаем старательно прогонять «мелочи» типа зависти или особо гаденьких форм тщеславия. А такая неготовность каяться в «мелочах» может указывать на их реальные размеры. Наблюдение за этим – работа для ума (покаяние и есть «перемена ума»), а не эмоций, поэтому имеет право и на некоторую холодность.

Впрочем, здесь в любом случае нельзя исчерпывающе ответить, зачем нам исповедь и какой она должна быть «в идеале» – Таинство покаяния потому и Таинство, что часть происходящего в нем – это таинственное действие Бога, это тайна для наших глаз и сердца.

Да и, в конце концов, регулярное наблюдение за собственным равнодушием к покаянию дает нам полезную возможность увидеть себя «во всей красе», таких вот равнодушных и не особенно сокрушающихся…