Об удивительных людях

Когда спрашивают об удивительных людях, я вспоминаю друга, которого мы похоронили три года назад. Сашу Стронина.

… После очередной химиотерапии у Саши была температура под сорок — причем примерно четверть года он проводил с высокой температурой. Такие люди редко занимаются какой-то активной деятельностью. Но Саша по-другому не мог. Я к нему заехал, смотрю — улыбается и с необыкновенным воодушевлением рассказывает мне историю. В Брянской области беременной девушке поставили страшный диагноз. Скоро от нее отказался парень, отец ребенка. Врачи пытались заставить ее сделать аборт. Но она решила рожать, и болезнь дала осложнение — так девушка потеряла ногу. Ребенок родился раньше срока. Что дальше — непонятно. И вот Саша Стронин с двумя своими друзьями, такими же онкобольными, садится в машину и едет в Брянск этого ребенка крестить, общаться с девушкой, решать, что дальше. И только-только вернувшись, рассказывает мне эту историю. И весь светится радостью… Таких историй были десятки! Он вытаскивал людей из депрессии, помогал им преодолевать жуткое ощущение богооставленности.

Жизнь Саши Стронина для меня была жизнью-проповедью. Причем напрямую Саша никогда ничего не проповедовал. Он просто жил и боролся за то, чтобы делать, действовать, помогать другим: организовал общество помощи людям, страдающим онкологическими заболеваниями. Люди в состоянии стресса звонили ему, рыдая в трубку: «Все пропало, жить дальше незачем...». А он с таким человеком как-то по-особеному разговаривал, рассказывал, как сам, вскоре после рождения ребенка, узнал о своем диагнозе — саркоме, перенес уже около сорока химиотерапий и вот уже девять лет (вместо обещанных врачами трех месяцев), живет, уповая на Бога.

Своего рода чертой, разделившей все на «до» и «после», оказался момент, когда Саша перестал ходить. Но меня тогда поразило то, что это состояние и этот возникший вопрос «а как жить дальше?» — все это привело не к унынию или отчаянию, а к какой-то особой — тоже новой — молитве Богу, желании довериться Его святой воле. С тех пор Саша передвигался только на коляске и внешне он был немощным инвалидом, но я прекрасно понимал, что это только внешне. Внутренне, духовно он здоров, а инвалиды — мы…

Вера Саши Стронина мне всегда казалось детской — в том смысле, что живой, искренней, легкой. Близость Бога была для него чем-то естественным. Он никогда не пытался никого ничему научить. Просто иногда рассказывал о чем-то своем: как молитва помогла, как пришло понимание того или иного и т. д. И все же сам вид улыбающегося, радостного человека, прикованного при этом к инвалидному креслу, — это было своего рода неосознанным миссионерством.

Мы разговаривали с Сашей за несколько часов до его смерти. Ему было уже очень тяжело, он уже с трудом дышал, в легких скапливалась жидкость… Тем не менее он был совершенно благодушен. Для меня это и есть Богоприсутствие. В его немощи отражался Господь.

Свет дарила его улыбка, которую не смогла стереть даже смерть…

После кончины его тело находилось в храме при Пятой градской больнице. В нас — тех, кто там собрался, — не было скорби и уныния. Было чувство доверия Богу и, самое удивительное, ощущение, что Саша теперь поддерживает нас еще больше. Конечно, рядом с гробом мы плакали — это были нормальные человеческие слезы. Но нам не было ни тяжело, ни плохо. Не только Сашина жизнь, но и его смерть стала утверждением присутствия Бога рядом с нами — во всех ситуациях, малых и больших...

  Сергей Рудов
Источник: Фома.ру