ИНТЕРВЬЮ С МИТРОПОЛИТОМ АРХАНГЕЛЬСКИМ И ХОЛМОГОРСКИМ ДАНИИЛОМ – Владыка, сегодня многие православные чувствуют потребность вмешаться в то, что происходит вокруг. Но как мы должны это делать в первую очередь? Молитвенно или при помощи общественных высказываний? – И то, и другое. Мы должны и молиться, и высказываться, когда это касается нашей веры, жизнедеятельности, воспитания будущего поколения. Когда это касается нравственности нашего народа. Сейчас нам всё-таки доступны средства массовой информации, – тот же интернет. И, конечно же, мы должны показывать свою активность. Потому что часто складывается такое впечатление, что интернет заняли люди, которые закончили классов шесть, не больше, ничему не научились, бросили школу, но зато стали жить на форумах и в интернет-сми. Но если человек всех подряд хулит, то мне неинтересно, что он пишет, потому что не Бог живет в его душе. А другая сущность. Есть оптимисты, есть пессимисты, а есть ещё нытики-хулители. Они и веру хулят, и священноначалие, и всю нашу страну, – у них всё плохо. Начитаться такого, и действительно жить не захочется. Конечно, христианин говорит о проблемах, – но он говорит всё-таки с надеждой на изменения. Наши высказывания отличаются от высказываний людей неверующих. Допустим, и они, и мы видим некую безысходность. Но у нас есть надежда, что нам может помочь Господь, если мы Его будем просить, будем к Нему обращаться. А неверующим людям обращаться не к кому. Считается, что во многих вопросах мы прошли «точку возврата», и невозможно России выйти из тупика. И со светской точки зрения это так и есть, – потому что своими силами спастись невозможно. Помните место в Священном Писании, – как ужаснулись апостолы, когда Господь сказал: трудно богатому войти в Царство Небесное? А в другом месте мы читаем: как трудно надеющемуся на богатство войти в Царствие Небесное. И вот что тут очень важно понимать: в ветхозаветные времена считали, что если у тебя всего много, если Господь даёт вся благая, то значит, ты Ему угодил. И вдруг оказывается, что богатым людям, вроде бы угодившим Богу, трудно войти в Царствие Небесное. И, конечно же, апостолы задают вопрос: кто же тогда может спастись?! И Господь отвечает: человекам – невозможно. Своими силами это невозможно. А с Богом возможно всё. Поэтому христианин – всегда оптимист. Всегда. Потому, что он знает, что над нами Господь. Но всё, что мы делаем на этой земле, мы должны делать с миром. Как наши священномученики на архангельской земле, где я сейчас проживаю: их убивали, а они мирно уходили… не рвались в последний момент задушить своего мучителя… Это касается и наших высказываний – не так, чтобы пена шла от злости, а очень четко аргументированно, красиво и достойно мы должны обозначать свою позицию. А обозначать ее надо. – Владыка, как можно помочь людям прийти в Церковь? А тем, кто приходит, чтобы «поставить свечку», помочь сделать следующий шаг? – Моя сестра – участковый врач, – рассказывала мне о том, какие у них нормативы на одного человека. Ни в одной стране таких нет: 15 минут отводится на пациента. За это время нужно бабушку, пришедшую на прием, выслушать, поставить ей диагноз, выписать рецепт, – и чтобы она еще успела выйти из кабинета. А она только усядется, сосредоточится, свой костылик поставит, – уже пятнадцать минут прошло. Так происходит из-за того, что у нас катастрофически не хватает врачей. И потому у нас не очень здоровое население. А в религиозном плане ситуация намного хуже: на такое количество верующих катастрофически не хватает духовенства. (…) А священник – как врач. Вот он пришёл, отслужил молебен, – а ведь этого мало, нужно еще, чтобы он сел и часочек посидел, попил чайку, пообщался, побеседовал. Вот что людям нужно. Богослужения есть, а не хватает священнослужителей, чтобы просто поговорить по душам. А ведь часто одной такой беседы достаточно для того, чтобы человек пришел в храм. И очень хорошо общаться с людьми не на церковной площадке. Вот те, кто уже пришел в храм – с ними легче. Куда тяжелее с теми, кто еще не пришёл. Но то, что они не пришли, вовсе не означает, что они против Церкви. Встречаешься где-то с людьми, поговоришь с ними немного, глядишь, а они уже начинают расспрашивать: «А когда вы служите? А можно к вам прийти?» И завязываются контакты. А так и должно быть: за человеческую душу нужно просто биться, воевать. За каждую душу. Значит, больше должно быть священников, чтобы они могли свободно общаться с паствой. У нас сейчас нехватка священнослужителей, активных мирян, миссионеров. Очень их не хватает. – Но как же можно со священниками пообщаться вне церковной площадки? Где именно? – А очень просто. Если священнослужитель ходит по улицам в своей одежде, – подряснике, а не в «гражданском», – то он привлекает к себе внимание людей. Ты идешь по улице, летишь в самолете, едешь в поезде, на общественном транспорте, заправляешь машину, – люди видят тебя, подходят, начинают задавать вопросы. Завязывается разговор.Происходит встреча. У нас любят говорить – «случайно», а на самом деле ничего случайного в жизни не бывает. Я помню, как пришел из армии в отпуск, – мне полгода оставалось служить, я тогда предположить не мог, что буду поступать в семинарию, никогда у меня этого и в мыслях не было, – а мама и говорит: «Знаешь, я тут с одним замечательным батюшкой познакомилась, рассказала ему про тебя, он ждет в гости. Пойдем к нему!» «Как – так просто возьмем и пойдем?» «Да, вот так просто и пойдем». То есть мы встретились не в храме. Это был дом священнослужителя – так произошла моя Встреча. Посидели, поговорили. Он чай сделал, угостил. Не помню, сколько я у него пробыл, – долго. Очень много я отнял у него времени, только потом это понял, но он мне этого не показал. Я захотел быть похожим на этого человека. Вот как, знаете, один из наших священномучеников, будущий митрополит Нестор (Анисимов), встретился с Иоанном Кронштадтским. Встретил, упросил помолиться за свою болящую маму, Иоанн Кронштадтский пришел к ним, исцелил мать, и с этого момента ребенок захотел быть священнослужителем. Потом он стал священником, епископом, митрополитом. И принял мученический венец. И эта встреча с Иоанном Кронштадтским тоже произошла не в храме, а в доме. Так что у нас весь мир – миссионерская площадка. – Сегодня в обществе любят осуждать священников, – что бы вы посоветовали нам отвечать, когда мы слышим такие речи? – Бывает так, что у человека, высказывавшегося весьма недружелюбно, меняется реакция, когда ты ему ответишь с миром. На моем опыте таких случаев было немало. (…) Мы часто не знаем, почему Господь нас не слышит. Мы говорим – Господи, вот этого порази, того порази! Иоанн Кронштадтский – мы читаем его «Дневники», – как он просил: «Господи, да порази же Ты этого! Он столько зла творит стране!» Иоанн Кронштадтский был горячим. А Господь терпел. Должно быть долготерпение. Но долготерпение у народа часто ассоциируется с бездеятельностью. Люди, как сказал один архиепископ, часто доброту воспринимают как слабость, а долготерпение – как бездействие. Долготерпение – это когда человек молится за другого, пытается что-то исправить, но не пересекает границы, за которой начинается личное осуждение и неприязнь. И тем более не выливает это на другого, потому что это не встряхнет человека и не вразумит его. Не исправит. Анастасия Рахлина Источник:Pravoslavie.ru
