Страусы, белки и коровы, а также сыроварня, пасека, гостиница и небольшой автопарк из тракторов — все это «выросло» вокруг храма преподобного Амвросия Оптинского на подворье Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге.
Сергей, трудник санкт-петербургского Успенского подворья Оптиной пустыни, когда-то был начальником охраны у друга-олигарха. Они жили в Москве — торговали нефтью. У Сергея было трое детей от двух бывших жен. Он покупал квартиры, машины, дома — и все было хорошо. Однажды из любопытства Сергей даже зашел в церковь — исповедался и причастился. После причастия диакон сказал ему:
— Ты смотри, аккуратней, а то ведь благодать-то тебя раздавит…
— С чего же это она меня раздавит?
Но «диакон оказался прав», вспоминал потом Сергей, — и вправду раздавила: через месяц денег у него стало в два раза больше, а смысла жизни — в два раза меньше. И ведь все вроде по-прежнему хорошо: в правой руке — чемодан с долларами, в левой — девочка нетяжелого поведения. А вот посередине — в сердце — пустота. И вопрос: «Зачем все это?».
Но благодать продолжала действовать — и вдруг у Сергея начались проблемы то ли с законом, то ли с конкурентами, то ли и с тем, и с другим… Понадобилось спрятаться и залечь на дно. Друзья тайно отправили Сергея из Москвы в Санкт-Петербург. Умирая от безделья в чужом городе, Сергей однажды, с сослуживцем из ВДВ, забрел в храм Успения Богородицы подворья Оптиной пустыни, где и увидел впервые игумена Ростислава, настоятеля…
— Батюшка, хотите я Вам храм построю? — сказал Сергей. — Какой нужно? Хотите — белокаменный?
Игумен Ростислав с любопытством осмотрел неожиданного гостя и ответил вопросом на вопрос:
— Ты, я вижу, поработать хочешь? Есть у нас хозяйство за городом, там — коровник. За коровами убирать некому… Вот туда на месяцок я бы тебя взял.
«Я поехал и через месяц — прозрел», — вспоминает Сергей. С тех пор он так и трудится на подворье — занимается любой работой, которую поручает игумен Ростислав. Его Сергей называет коротко — отец:
— Отец меня вымолил. И до сих пор вымаливает.
Проведя месяц в коровнике, Сергей вернулся в Москву, взял восемь белых листов бумаги, поставил внизу каждого свою подпись и вызвал своего юриста:
— У меня одно условие — чтобы никто не мог лишить меня родительских прав. Больше мне ничего не надо. Оставшиеся деньги и имущество — всё — пускай берут жены и делят поровну. Я уезжаю жить на подворье.
Жены удивились, но поделили все мирно — не только не перессорились, но даже подружились. Стали крестными у детей друг друга. Живут в соседних подъездах, вместе празднуют дни рождения. И то и дело звонят на подворье: «Сереж, помолись о маме, она приболела».
— Я живу в чуде, — говорит Сергей. — Я понимаю это. То, как сейчас идет моя жизнь и жизнь моих близких, — такого в природе не бывает. Не должно быть. Но оно есть.
Чтобы жизнь на подворье была настоящей, люди очень хотят трудиться — они на то и трудники. Из этого вырастает бурная деятельность — в том числе на собственной сыроварне.
Сергей не получает на подворье зарплату и говорит:
— Слава Богу. Я впервые в жизни чувствую себя свободным.
…Своя история, подобная этой, есть у каждого второго трудника подворья Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге. Нет, не каждый из них в прошлом был олигархом, но каждый прошел через свой условный коровник, то есть вдруг на себе испытал, что такое — ежеминутное хождение перед Богом. А раз испытав, уже не готов был променять это ни на что другое. Все эти люди уцепились за подворье, как за спасательный круг. И чтобы жизнь на подворье была настоящей, они очень хотят трудиться — они на то и трудники. Из этого вырастает вся бурная деятельность, которая сегодня здесь развернута: и автопарк из нескольких тракторов и экскаваторов, на которых часто работает сам игумен Ростислав, и коровы, и собственная сыроварня, и собственная пасека, и своя гостиница, и даже несколько страусов, которые живут в отдельном хлеву и знакомство с которыми — главное мирское развлечение для гостей и паломников. Внешне все это было бы похоже на обыкновенную и вполне успешную ферму, если бы не один принципиальный момент: в центре этой фермы — храм преподобного Амвросия Оптинского. Все строится и вертится вокруг него. Загородное хозяйство Успенского подворья — слаженно работающий организм. А любой организм жив лишь тогда, когда живо его сердце.
На стенах храма преподобного Амвросия Оптинского — роспись художника Александра Ищенко.
Возможно, самый маленький обитатель подворья.
Отважный отец Рафаил в гостях у страуса. «Бэтмены бывают разные», — комментирует фотографию настоятель подворья отец Ростислав.
Игумен Ростислав — о еноте: «Жажда познания вселенной за территорией клетки непреодолима».
Осень в окрестностях Санкт-Петербурга.
Схиархимандрит Илий (Ноздрин) молится в нижнем приделе храма Амвросия Оптинского.
Фото из архива Успенского подворья.
Автор: МАЦАН Константин
Источник: Фома.ру
Как хорошо, что этот человек все понял!
Желающих много, а избранных единицы.
Мужу не дам читать))))))))))
Ну а вообще- конечно, в предыдущей жизни Сергей не был свободным. «Всякий, делающий грех, есть раб греха».И после попыток сменить одни «отношения» на другие жизнь только усложняется и запутывается… Герой рассказа постарался, насколько возможно, это распутать, и у него это получилось.Все-таки бывшие жены мирно общаются друг с другом, и нажитого богатства он не пожалел… Теперь он духовно полностью изменился, прозрел и молится о своих близких! Ведь когда в такой ситуации люди мирно уживаются, это чудо!
Прочитала… умеляюсь таким людям, у каждого своя истрия и путь к богу… Эта истрия удевительна) Спасибо.
А Енот просто чудо))))
)) я бы сама туда полезла… познакомится и со страусам и с енотом… наверно как енот я в познании ира))
А вот таких людей и слушать и смотреть приятно… исходит от них какоето спокойствие, нет суеты мирской, нервозности… люблю я их слушать..
сама животных люблю как с мужем по деревни едем обязательно рядом с телятами, козам)и прошу остановить машину и мы с детьми идем общаться