Тихим сапом добрались почти до годика, ещё чуть-чуть — и будем отмечать первый день рождения (просто с души воротит от слова «годовасия» ☹️). У малыша предположительно 8 зубов. Может, и больше, но дальше не заглядывала, повылезают сами. Главное наше достижение — нет, не ходьба! — а то, что он умеет слезать с нашей кровати. Это умение для меня просто бесценно, так как теперь он больше не грохнется вниз, пока мама на рассвете задремала, а повернётся задом и спустится на пол. Ура, алилуя!
Становится очень потешным. В десять месяцев любил ползать по дому, держа игрушку в зубах, либо колотил по полу свиньёй, чтобы она хрюкала, либо полз с крышкой от кастрюли, чтобы она громко хлопала. Сейчас полюбил возить по дому машинки, лучше большие, и крутить у них колёсики. Обожает музыкальные игрушки, потешно танцует под них. Вчера упорно тащил куда-то свой музыкальный столик, пыхтя и сердясь, что не все получается. Ползает по дому, ходит держась за мебель, а сам или под ручки ещё не хочет ходить, сразу опускается на четвереньки. Любит нашу качельку с пищалкой, и удивляется, почему же уличные качельки не пищат, если бить по ним ладошкой:) Учится махать «пока-пока», правда, вместо этого колотит рукой по столу:) По-прежнему ладушки, а ещё новая забава: стаскивать с мамы солнечные очки и тут же отдавать обратно. Страшно любит папу за его высокий рост и маму за её вкусное молоко. Обожает, когда на него обращают внимание, всем, кто им умиляется, посылает свою самую пленительную улыбку. Осмысленно говорит два слова: мама и дай-дай. И то вместо «мамы» какое-то мычание «мэмэ», а дай-дай — это просто «да-да! » Всё остальное это просто детское лопотание, всякие тата, дядя и баба, которые произносятся просто так. Ест понемногу всё, но аппетит просто ужасный, порой не могу ничего втолкать, зато молока потом хлещет под завязку. Из еды предпочитает помидоры, абрикосы, бананы и печенье. Супы-каши неохотно, творожки так же, йогурт через силу, правда, любит хлебушек. Просыпается на кормежку два раза за ночь, и днём ест два раза — перед сном. Гуляем два раза: рано утром после садика, и вечером, когда забираем оттуда нашего братика. С Эмилем они очень похожи, даже и сейчас, а в грудном возрасте вообще одно лицо, и все, кто помнит маленького Эмиля, восклицают «Боже! Ксерокопия!»
