Когда мама учится в институте, а кроме мамы у маленького спиногрыза есть только кот Косяк… То многое маленькому спиногрызу приходится делать самому.
И никто не будет смотреть на то, что он совсем еще кроха, не скажет- «тебе рано», разве что поправит нож в руке, добавит веревочку к ручке холодильника и… и будет рад любой, даже самой странной помощи.
Джама участвовала в домашних делах с энтузиазмом, оптимизмом и неизменными «усовершенствованиями» любого процесса (и куда все теперь подевалось).
Когда знакомые увидели, каким ножиком эти маленькие ручки пытаются чистить картошку, они принесли совсем уж миниатюрную рабочую копию кухонного тесака. Дело пошло веселее. Картошку мы чистили вместе. Стирали тоже вместе. Не потому что мама совсем уж загоняла дите работой по дому, а потому, что кобаситься в мыльной пене, смеяться, плескаться и быть рядом с мамой, когда она, наконец, прибегает из института – это же здорово.
Готовить с мамой было сложнее – не было тогда еще стульчиков, которые могли бы позволить ей увидеть, что творится в кастрюльках и на сковороде, на плите в общей кухне.
При-и-и-иходилось маме поднимать любопытное чудо (уже не 3 кг весу) на нужную высоту и держать на весу, пока помощница, с очень сосредоточенной мордочкой, помешивала бульон ложкой, негромко взвизгивая от неожиданных хлюпов, постоянно всплывающих пузырей.
Убирать она тоже любила, правда мама, почему-то, просила ее чуть-чуть подождать с веником, судорожно скача оленькой по комнате и прибирая- накрывая все тетрадки, чашки, вещи и случайные цветы.
Конечно, мама скакала, смотреть в недоумении в чашку и думать: как? КАК в кружку с чаем могла попасть погремушка, которую искали 2 дня назад… и не нашли?
А еще, думать: пили ли вчера в комнате чай поздние друзья, и не найдя чайную ложку, но, побоявшись (совершенно правильно- убью!) будить хозяйку, воспользовались чем нашлось?
Веник, который был в 2 раза выше маленькой хозяюшки, мел все… везде, не разбирая, мусор это, обувь или кот, попавший под раздачу, по причине засыпания слишком близко к полу.
Кроватки тогда не было, она осталась в другой жизни,,. С папой… Был манеж, в который самостоятельная Джама залезала спать вечером, если мама говорила, что «пора бай, и не отвлекай меня, у меня еще 2 лекции, которые надо переписать»… Рядом с манежем стояло богатство – ножная швейная машинка – свадебный подарок бабушки, а за одно, и тумбочка, на которой, как по волшебству, утром появлялись тарелка с картошкой или кашей и бутылка с кефиром (с соской). Пока мама спала (что бывало не часто) или моталась где-то в районе институтских этажей (гораздо чаще), этот запас еды приговаривался и возвращался на место пустым (тарелка с ложкой и бутылка).
Что особенно радовало меня как маму, так это то, что утро начиналось без моего участия.
Джама вылезала из манежа, ходила на профилактику, доставая горшок из-под стола, шла к тумбочке, где жил кошачий корм и насыпала его в миску, отпихивая кота попой и приговаривая: «Сейчась… ти засем лезесь, ти зе меня уонись, потом оба будим с пола есть…» Коту было отмеряно, она брала свою еду и ела.
Все прекрасно. Пока в доме не начали заводиться экзотические (для студенчества) вкусности.
Вот с одним из этих лакомств и произошел казус.
Утро обычно, если я еще не убежала в институт, не проснувшись, начиналось с того, что мне под одеяло засовывались очки с тихим вопросом: «Обетать?» (в смысле- мама, уже полдень, пора и про вторую еду за день подумать…)
Просыпалась не охотно, медленно выныривая из такой редкой приятной расслабленности (стирала до 3-х, сушилаа – совсем ничего на сменку нет, разложила по стульям и батареям, чтобы наверяка высохло, хоть что-то, потом писала лабы, когда стало сереть- свалилась в чем была… но в одеяло закуталась, как мумия- это моя привычка)
Стандартное: «Обетать, мама?»
Открываю глаза и … прозреваю… Точно помню, что в комнате все было по- другому. Еще не понимаю, что именно было по-другому, но помню, что все…
Комната стала какой-то… стильной, что ли. Шоколадного цвета стул, кресло- кровать, которое вчера притащили мои друзья, было другим, зеленым, по-моему, а тут… тоже- шоколадное. В кресле рассажены игрушки, как в театре, так карсиво, но… вроде еще вчера они были желтенькими, голубенькими, розовыми, серыми- теперь они все… как-то… в одном стиле. И одеты. В рубашки, а кое-где и штанишки… о, что-то знакомое – эти штаны я вчера стирала, и эту рубашку и эти трусики… А че все одеты-то? Раньше как-то и без джаминой одежки жили… Холодно что ли за ночь стало? Позамерзали?
Наверно я просто не поняла, потому что под коричневым одеялом, на светло- коричневой подушке, мне тут тепло…
СТОП! Какая коричневая подушка!? Еще вчера вечером она была застиранно- желтая!
Рывком подрываюсь с кровати и минут 5, ошалев оглядываю комнату: все, все что до уровня Джаминых поднятых рук, равномерно шоколадное…
Где-то я этот оттенок вчера видела?
– Джа-ам? Что у нас вчера было шоколадным? – понимаю, идиотский вопрос к ребенку, но иначе пока спросить не могу, не до конца проснулась, хотя уже чувствую подставу…
Ребятенок, удивительно цветной, на фоне этой монотонной гаммы, разве что пара светло-коричневых отпечатков маленьких ладошек на штанах, бодро протопал к холодильнику, и достал оттуда огромную банку с молочно-шоколадной пастой…
Да, и правда, вчера друзья подарили, Джаме… на ДР…
Как-то легко на ее вынула, там же почти 2 кг шоколадной пасты было… вчера…
– А-а-а-а, доця, что с комнатой, что с игрушками, а вещи? А-а-а-ааа, что случилось?!
И мне обстоятельно объяснили:
Что паста вкусная.
Что мама разрешила (да, мама знает, Джа много не съест. А когда явстану, после такого списка задач на ночь, даже не занаю… нарезала булку с вечера и скажала, что …. «можно»).
А игрушки?
– А что я сама все съем? Как жадина? Да? Они же даже не пробовали ни разу, даже я ни разу до вчера не пробовала?
– А вещи! Вещи-то зачем?
– Мам, ну ты же ругаешься, когда я их пачкаю… так меньше видно, правда?
-…. А одеяло? Стул? Кресло?
– Ну… я пыталась их как-то… почистить…
– Кресло? Да, зачем его было шоколадом-то кормить?
– Нет, ну, что я, дурочка. Мам. Я кресло не кормило- он не ест, но подседает.
– Что оно делает? – от неожиданного словооборота я ненадолго перестаю афигевать от общего шоколадного катаклизма.
– Ну… под… тем, кто садится… Подседает…Когда кончились полотенца и половая тряпка (о-о-о-ооо, держите меня….) я вытирала мишку… и Петю… и Катю об то, что еще не в этом… коколаде…
В общем-то все понятно: НИ ОДНОЙ ЧИСТОЙ ВЕЩИ… совсем… кроме тех, что лежат на страшный пожарный случай в шкафу… праздничных…
Ни одной чистой поверхности…
И КАК ТЕПЕРЬ ОТСТИРАТЬ От фирменного жирного шоколадного крема весь этот кукольно – меховой театр кошмаров??
…
Последнаяя мысль
– Дажма, а Косяк? Ты его тоже… угощала- вытирала?
– Да. Нет. Он сначала хотел, потом не хотел, потом сбежал под твою кровать и там… помылся… Мам, а где у него там ванна? Он такой чистый… И корма почему-то не хочет. Он не заболел?
– Надеюсь, что он сбежал вовремя.
Ладно. Доброе утро страна. Теперь я точно знаю, что мне сегодня предстоит… Не знаю только, когда я на пары попаду… опять запишут прогул. Э-э-эх.
Сочувтвую мамочке… Как-то грустно стало от того, как мама выкладывалась… А в остальном, конечно, весело!