Годовалая Джамиля в институте. Часть 1.

Когда Джамке было около года, она вынуждена была ходить (ездить на мне) в институт. Все на парах, оставить не с кем (собака, хоть и суперумная, и шкодливый кот- не в счет).

Она вела себя очень прилично, могла минут 40 сидеть на 2-3х сумках на соседнем месте за партой и тихонько рисовать и есть карандаши… Идеальный ребенок. Но иногда…

Иногда ей надоедало, и она, тихой сапой, стекала под столы и начинала свой ознакомительный поход с окрестностями и студентами, под партами и по лестницам огромной аудитории (амфитеатр, 5 групп одновременно учатся, до доски- 30 метров с гаком, препод за кафедрой и т.д.)

В таких случаях, я замечала, куда именно добрался мой пушистик, по внезапно вскинувшейся от тетради голове, недоуменным оглядыванием вокруг- кто эту шуструю мелочь потерял? И тихому шепоту: «Нет, этой ручкой я пишу, да, в этой тетради. Что пишу? На, посмотри… А, может, все-таки карандаш? Он мне пока не нужен…» Поиграв рядом с тем, кто дал новую вещь, она  отдавала ее и лезла дальше. Куда именно, я видела только по этим надпартовым признакам.

За пару месяцев, все как-то попривыкли к тому, что на 10-15 секунд кого-нибудь, да, отвлечет моя кроха. Она никогда не скандалила, не падала громко и не настаивала. Если ей не давали то, во что она тыкала ручкой, он демонстративно пожимала плечиками и ползла дальше. В следующий раз – давали. С улыбкой.

Мне даже в голову не приходило, что она ни разу не пересекала «контрольную линию» – узенький коридорчик между амфитеатром со студентами и кафедрой, пока однажды…

Обычная лекция, сопромат, ничего страшного, препод рассказывает не быстро, дает ссылки на книги и главы, на доске пишет разборчиво и четко, но… первая пара, мало кто проснулся, и тут…

– Дамы и господа- преподаватель отвлекся от доски и очень спокойно поинтересовался, окинув взглядом огромную аудиторию – Чей это довесочек?

Несколько секунд мы непонимающе переглядываемся, пока я не обращаю внимание, что лектор смотрит вниз, куда-то себе под ноги. 

Судорожное осматривание окрестностей и я, красная как рак, встаю и начинаю спускаться к кафедре, что-то растерянно и невнятно лепеча, типа, «простите». Но он останавливает меня жестом:

-Нет, нет, мамочка, сидите, пишите. Просто я хотел спросить: ей мел есть можно??

Аудитория грохнула от смеха. Все проснулись.

– А то она просит, а я не знаю давать или нет? В этом возрасте, насколько я помню, они не всегда им пишут. 

(Мужику под 60.)

Я краснею еще больше, хотя куда уж там больше, и киваю- да, можно.

– Тогда возвращайтесь на место и продолжим нашу лекцию.

Разумеется, мне стало не до лекции. Моя егоза там, рядом с преподавателем, и может любой момент начать что-нибудь еще у него просить, отвлекать, то есть.

Интересуюсь происходящим за кафедрой не только я, тем более, что лектор периодически зачем-то наклоняется, пропадая из виду, что-то тихо говорит, потом выныривает, и продолжает лекцию, как ни в чем небывало.

Минут через 20 я не выдерживаю, встаю и извиняясь говорю, что заберу малышку, ладно?

– Нет, нет. Что вы, успокойтесь. Вы из-за того, что я прерываюсь? Ну, простите, просто не все знаки ей даются легко…

… Отвисшие челюсти у всех….

– Потом посмотрите, после звонка. – и разулыбавшись во весь рот добавляет-  Такого внимательного студента, пишущего на моих лекциях, именно мои лекции, мне еще не доводилось видеть.

– И не отвлекайте нас до конца лекции, пожалуйста, если только не возникнет срочной технической необходимости.- и снова куда-то вниз- Вы же мне скажете, мадмуазель, если такая необходимость возникнет?

До конца лекции все мы сидели как на иголках, хотелось посмотреть, что же там наваяла годовалая ученица. А лектор, практически забив на основную аудиторию, вдохновенно рассказывал и показывал формулы, чертежи и слайды исключительно куда-то вниз. Ну и нам перепало немного.

А его периодические фразы, типа:

– Извините, похоже, я поспешил. Дописывайте, дописывайте… – заставляли нас тихо давиться от смеха, потому что за «гормко» он поднимал на нас строгий взгляд и грозил кривым артрозным пальцем.

Со звонком все сгрудились у кафедры и в обалдении наблюдали пол и нижнюю часть стены измалеванную мелом, с удивлением узнавая в этих кракозюблах то, что мы писали в тетрадях. Даже график, правда, он налез на все соседние формулы. Но он был!