БРРРРРРРРРР...3ЧАСТЬ… СЛАБНЕРВМИМО… потом 4 будет

МОЙ ДОГОВОР
(3/4)Я отшатнулся от полотна и тут же решил избавиться от него. Вытащил на улицу и поджег. Но стоило пламени коснуться картины, как все мое тело пронзила дикая боль. Я свалился на колени, пытаясь
ловить ртом воздух, и понимал: дело в ней. В картине. Сжигая ее, я причиняю себе вред.
Но я не мог позволить такому полотну существовать. Оно претило мне, не было похоже на мои прекрасные образы.
Боль продолжалась, пока холст горел. Сквозь пламя я увидел в отдалении ЕГО фигуру. ОН стоял и смотрел на меня, досадливо качая головой и сверкая своими желтыми глазами. Я согнулся и застонал, пытаясь руками сдержать боль. ЭТо не помогало. Муки мои закончились, только когда картина превратилась в горстку пепла.
К несчастью, это не спасло бедную девушку. Читая ее некролог, я знал, что с ней произошло, точнее, в каком состоянии полиция нашла ее тело. В висках стучало чувство вины, от которого я не мог
избавиться. Снова клонило в сон, и я поддался. Утром в моей комнате стояло уже три холста. Никаких смертей. Но что-то в моих картинах было жуткое, чужеродное. Спина покрылась холодным потом, я отошел от полотен. Я должен прекратить. К черту славу! Я был готов послать к черту все, вспоминая ужасные крики сбежавшей девушки, ее изувеченное тело на моем холсте и боль, которая пришла с уничтожением этого зверства. Я хотел снова
стать собой, писать свои посредственные картины. Даже голодать. Может, вообще забросить живопись, податься в другое русло.
Однако тому, что рисовало эти картины, мои идеи не нравились, и оно снова свалило меня сном. Теперь я знал, что не я автор работ, подписанных моим именем. Это ОН сделал это со мной. Это ЕГО образы я теперь рисую.
Мне хотелось позвать на помощь, но это было бесполезно. Заказчики, пресса, критики были зачарованы работами. Мои мольбы о помощи словно тонули в воздухе и не доходили до их ушей. Ты, читатель,
последний и единственный, кто вообще знает, что именно со мной произошло. Это был ОН, запомни! ОН рисовал эти ужасы моими руками. И, видит Бог, ОН не собирался останавливаться…
«Я не сразу опустил руки. Сначала, разумеется, пробовал бороться. Установил камеры наблюдения, чтобы знать, с чем имею дело. Смотреть на записи было жутко, но я приблизительно знал, что увижу. Как только сон сваливал меня с ног (а чем дальше, чем чаще это стало происходить, даже днем, по несколько раз), через несколько минут я вставал, открывал глаза, которые словно светились. Желтые
глаза. ЕГО — не мои… ОН брал моими руками кисти и начинал рисовать, начисто, без карандаша. Руки двигались удивительно быстро, словно на записи включалась быстрая перемотка. Я смотрел с благоговейным ужасом. Картина оживала на глазах, и от нее тут же начинало за версту тянуть ЕГО духом. Я выключил запись и схватился за голову.
— Оставь меня в покое! Что тебе нужно?! Почему я?
Это было отчаяние. Хотелось снова начать пить, но я не стал этого делать. Вместо того меня снова потянуло в сон.
— Ну уж нет, — проскрипел я тогда и стал сопротивляться. Бил себя по лицу, пил кофе чуть ли не литрами, стоял под холодным душем. Сон все не отступал, но, видимо, я слишком долго сопротивлялся, и
ЕМУ это не понравилось. Невыносимая боль снова сложила меня пополам, я застонал и попытался унять ее. У меня был единственный способ справиться с этой пыткой — поддаться и уснуть. А ОН снова будет рисовать. Моих сил ненадолго хватило.
Очнувшись на полу, я поднялся и вместо картины, увидел холст, исписанный красной краской. Оттолкнувшись от пола, я почувствовал в ладони дикую боль, и тут же осознал, что на холсте моя кровь, а не краска. Рана от разбитой бутылки раскрылась, и ОН использовал это, чтобы оставить мне послание: Я ДУМАЛ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПИСАТЬ КАРТИНЫ, ПРАВИЛЬНО ПЕРЕДАВАТЬ ОБРАЗЫ. Я ДАЖЕ ДЕЛАЛ ЗА ТЕБЯ ВСЮ РАБОТУ — МАЛЕНЬКИЙ ПОДАРОК ТЕБЕ К НАШЕМУ ДОГОВОРУ, НО ТЫ ВСЕ РАВНО СОПРОТИВЛЯЕШЬСЯ. ЧТО Ж, ТЫ БУДЕШЬ ПИСАТЬ ЭТИ КАРТИНЫ САМ...