Учудило сегодня моё чудо. Я стою прилежно оттираю холодильник от младенческих видений прекрасного (влез в коробку с размораживаемыми ягодами). Младенец где-то в своих шайтан-ходунках носится. Вдруг слышу какие-то неспецифические шумы в районе коридора. А там бабушкина халатность соединилась с младенческой любопытностью. Стал он самостоятельно сумку с продуктами разбирать. Приглянулись моему мамонту сосиски останкинские, вся связка и приглянулась. Схватил он одну, а там и всё сосисочное семейство из 12 особей подтянулось. И застаю картину: шагает Глеб, гордый, как предводитель уездного дворянства, а за ним сосиски чинно по коридору плетутся. Отняла. Обиделся. На кухне вода включена, водосчётчики семейному бюджету приговор подписывают. Убежала на кухню со спасёнными сосисками, а про бабушкину сумку запамятовала. Опять у меня романтизм с холодильником наладился. Я его мягко тряпкой с хозмылом массирую, он что-то моторчиком намурлыкивает. Слышу прикатил сынка. С пакетом. Содержимое пакета, местами объеденное, осталось лежать под банкеткой, обиженно подставив подрумяненный бок. Тандырный лаваш, украшенный прекрасным розовым слюнявчиком, стащенным из комода. Тандырный лаваш-произведение безвестных армянских кулинаров, стал более непригоден для съедения человеками, был скормлен голубям. Эти голуби, внезапно прифигели от даденного счастья, обожрамшись, свои бомбовозные туши поднять к небу уже не смогли и готовились отдать свои тушки дворовым кошкам. Вот тут то моё созерцание природных красот закончилось. Всё это время младенец дёргал проводочек от электронных часов, стоявших на холодильнике. Таки додёргался. Шандарахнулись мне эти часы по кумполу. Пластмасса встретились с дубом, из которого, как мне порой кажется, состоит моя черепная коробка. И взлетели из моих глаз райские птицы и полились из моих уст слова бранные окаянные…
