Ах, юность, безрассудная, шальная, считала, что молитвы мамы — бред. И злилась, замечая, что родная крестила потихоньку меня вслед. Не понимала я, вступая в битвы, со щёк стирая горечи следы, что мамины бессонные молитвы меня всегда спасали от беды. Идут года. Пережила немало: победы, пораженья, радость, грусть… Молитвы, что мне вслед шептала мама, теперь сама я знаю наизусть…
Когда, наконец, понимаешь, что твоя мама обычно была права, у тебя самой уже подрастает дочка, уверенная, что её мама обычно бывает не права.
Доченька моя,
Солнышко ты ясное,
Так люблю тебя
Ты моя прекрасная!
Заплету косичку
Я тебе из счастья,
Чтобы не встречалось
На пути ненастье.
Ты моя хорошая,
Ангельский цветочек,
Как же я счастлива
И меня есть дочка!
За руку папа дочку вёл.
Ступал так важно, горделиво.
На свет принцессу произвел,
как называл её шутливо.
Она — сиянье синих глаз,
смешная, рыжая девчонка.
И на отца, в который раз,
восторженно смотрела из-под чёлки.
И было что-то в тех двоих…
Такое главное на свете —
любовь, покой для них одних…
В навеки созданном дуэте.
Каждый мужчина мечтает о сыне, но нас, дочерей, они все равно любят больше!
Когда, наконец, понимаешь, что твоя мама обычно была права, у тебя самой уже подрастает дочка, уверенная, что её мама обычно бывает не права.
Доченька моя,
Солнышко ты ясное,
Так люблю тебя
Ты моя прекрасная!
Заплету косичку
Я тебе из счастья,
Чтобы не встречалось
На пути ненастье.
Ты моя хорошая,
Ангельский цветочек,
Как же я счастлива
И меня есть дочка!
За руку папа дочку вёл.
Ступал так важно, горделиво.
На свет принцессу произвел,
как называл её шутливо.
Она — сиянье синих глаз,
смешная, рыжая девчонка.
И на отца, в который раз,
восторженно смотрела из-под чёлки.
И было что-то в тех двоих…
Такое главное на свете —
любовь, покой для них одних…
В навеки созданном дуэте.
Каждый мужчина мечтает о сыне, но нас, дочерей, они все равно любят больше!