21. Хлопок одной ладони
Настоятелем монастыря Кэннин был Мокурай — Безмолвный Гром. У него был любимец по имени Тоё, которому было всего двенадцать лет. Тоё видел, как другие ученики каждое утро и каждый вечер приходят к учителю за указаниями по сандзэн — индивидуальному наставлению, когда ученику задаётся коан, упражнение для остановки блужданий ума.
Тоё тоже захотел себе сандзэн. «Подожди немного, — сказал Мокурай, — ты ещё слишком мал».
Но ребёнок так настаивал, что учитель, наконец, согласился.
Вечером в назначенный час маленький Тоё пришёл к Мокураю за сандзэн. Он сообщил о своём приходе ударом в гонг, не переступая порога, трижды почтительно поклонился и сел перед учителем, сохраняя вежливое молчание.
— Ты можешь слышать звук двух хлопающих ладоней, — сказал Мокурай. — Покажи мне, как звучит одна.
Тоё поклонился и ушёл в свою комнату размышлять над задачей.
Из окна слышалась музыка гейш. «Ага, нашёл!» — воскликнул он. На следующий вечер, когда учитель попросил его показать хлопок одной ладони, Тоё стал играть музыку гейш. «Нет, нет, — сказал Мокурай, — не годится. Это вовсе не хлопок одной ладони. Ты ничего не понял».
Решив, что музыка может ему мешать, Тоё перебрался жить в тихое место. Он медитирует снова. Что же может быть хлопком одной ладони? Вот он случайно слышит звук капающей воды. «Есть», — догадался Тоё. Придя снова к учителю, он изобразил этот звук. «Что? — спросил Мокурай. — Это же звук капающей воды, но не хлопок одной ладони. Попробуй ещё».
Напрасно Тоё медитировал снова, стараясь расслышать звучанье одной ладони. Он слышал звук ветра, но и этот звук был отвергнут. Он слышал крик совы, но и это не подошло. И шелест саранчи также не был звучаньем одной ладони.
Больше десяти раз приходил Тоё к Мокураю с разными звуками. Все они не годились. Почти целый год размышлял он о том, чем может быть звучанье одной ладони. Наконец Тоё вошёл в настоящую медитацию и оказался за пределами всех звуков. «Я больше уже не мог собирать звуки, — объяснял он потом, — и поэтому достиг беззвучного звука».
Тоё постиг звучанье одной ладони.
22. «Моё сердце горит огнём»
Соен Сяку, первый учитель дзэн в Америке, говорил: «Моё сердце горит огнём, но глаза холодны, как остывший пепел». Он выработал следующие правила, которые выполнял ежедневно всю свою жизнь.
Утром, до одевания, зажги палочку благовоний и медитируй.
Ложись спать в одно и то же время. Принимай пищу через определённые промежутки времени. Ешь умеренно и никогда не доходи до удовлетворения.
Принимая гостей, оставайся таким же, каким бываешь один. Находясь один, веди себя так же, как при приёме гостей.
Следи за тем, что говоришь, и что бы ни сказал — исполни.
Когда возникает возможность — не упускай её, но прежде, чем делаешь, всегда дважды подумай.
Не жалей о прошлом. Смотри в будущее.
Обрети неустрашимую готовность героя и любящее сердце ребёнка.
Ложась спать, засыпай так, будто этот твой сон — последний. Проснувшись, оставляй постель сразу, словно выбрасываешь старую обувь.
23. Уход Эсюн
Монахине Эсюн было уже за шестьдесят, когда она собралась оставить этот мир. Она попросила монахов сложить во дворе погребальный костёр.
Твёрдо усевшись посреди деревянной пирамиды, она подожгла вокруг себя её края.
— О. сестра, — воскликнул один из монахов, — тебе горячо?
— Это может тревожить лишь такого болвана, как ты, — ответила Эсюн.
Пламя поднялось, и она отошла.
24. Чтение сутр
Один крестьянин попросил монаха секты Тэндай прочесть сутры над своей умершей женой. После чтения он спросил: «Ты считаешь, что моей жене это пойдёт на пользу?»
— Не только твоей жене, но и всем чувствующим существам5 приносит пользу чтение сутр, — ответил монах.
— Ты говоришь, что это приносит пользу всем чувствующим существам, — сказал крестьянин, — но моя жена, верно, ещё очень слаба, и другие могут обмануть её и присвоить положенную ей пользу. Будь добр, прочти сутры только для неё одной.
Монах пояснил, что каждый буддист стремится нести благо всем живым существам и рад служить каждому из них.
— Прекрасное учение, — решил крестьянин, — но прошу тебя, сделай лишь одну оговорку. Мой сосед такой грубиян и подлец — ты уж исключи из всех чувствующих существ хотя бы его.
25. «Ещё три дня»
Суйво, ученик Хакуина, был умелым учителем. Как-то во время летнего уединения к нему пришёл ученик с одного из островов юга Японии. Суйво дал ему задачу услышать звучание одной ладони.
Ученик пробыл три года, но не смог выдержать испытания. Однажды ночью он в слезах пришёл к Суйво. «Придётся мне в стыде и смятении возвращаться на юг, — сказал он, — раз я не могу решить задачу».
«Подожди ещё неделю и медитируй постоянно», — посоветовал Суйво. Но просветление всё ещё не приходило к ученику. «Попробуй ещё неделю», — сказал Суйво. Ученик повиновался, но тщетно.
«Ещё неделю». Снова без толку. Отчаявшийся ученик просил отпустить его, но Суйво предложил ему медитировать ещё пять дней. Они также не принесли успеха. Тогда он сказал: «Медитируй ещё три дня, и если ты и тогда не достигнешь просветления — тебе лучше покончить с собой».
На второй день ученик стал просветлённым.
26. Диспут за приют
В храме дзэн мог остановиться каждый странствующий монах, которому удавалось выиграть диспут о буддизме у кого-нибудь из уже живших там монахов. Если же он терпел поражение, ему полагалось идти дальше.
В одном храме на севере Японии жили вместе два брата-монаха. Старший был учёным, а младший глупым и кривым на один глаз.
Однажды странствующий монах попросил приюта, вызвав их, как полагалось, на диспут о тонкостях учения. Устав за день от занятий, старший брат приказал младшему пойти вместо себя. «Иди и предложи дискутировать молча», — предупредил он его.
Молодой монах и странник вошли в храм и уселись там. Вскоре пришелец встал и, зайдя к старшему брату, сказал: «Твой младший брат — замечательный парень. Он выиграл диспут». «Расскажи мне, как это произошло», — попросил старший.
— Так вот, — начал странник, — сперва я поднял вверх один палец, представляя Будду, Просветлённого. Он же поднял два пальца, обозначая Будду и его учение. Тогда я поднял три пальца, символизируя Будду, его учение и его последователей, живущих в гармонии. На это он потряс перед моим лицом сжатым кулаком, показывая, что все они происходят из одного и того же осознания6. Поэтому он победил меня, и я не могу здесь больше оставаться. Сказав так, путник ушёл.
— Где этот тип? — спросил, вбегая, младший брат.
— Я понял, что ты победил его.
— Я не победил, но зато сейчас я его отделаю!
— Ну-ка расскажи мне о диспуте.
— Едва завидев меня, он тут же поднял один палец, нагло намекая на то, что у меня всего один глаз. Поскольку он человек посторонний, то я решил быть с ним вежливым и поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него есть оба глаза. Тогда этот бесстыжий негодяй поднял три пальца, показывая, что у нас всего три глаза на двоих. Тут я рассвирепел и только было начал его бить, как он сбежал.
27. Счастливый голос
После смерти Банкэя слепой, живший неподалёку от его храма, рассказывал другу: «Я слеп и не вижу лица человека, но могу по голосу судить о его характере. Обычно, когда я слышу, как кто-то поздравляет другого с успехом или удачей, то я слышу ещё и скрытую нотку зависти. Когда же утешают в несчастии, я слышу радость и довольство, точно утешающему приятно, словно его самого ожидает что-то хорошее.
Но сколько я помню Банкэя, его голос всегда оставался искренним. Когда он говорил о счастье, я не слышал ничего, кроме счастья, а когда он выражал печаль, то всё, что я слышал, было печалью.
28. «Открой свою сокровищницу»
Дайдзю пришёл к китайскому мастеру Басо. Басо спросил его: «Что ты ищешь?»
— Просветление, — ответил Дайдзю.
— У тебя же есть своя сокровищница, зачем искать снаружи? — спросил Басо.
— Где же моя сокровищница? — спросил Дайдзю.
— То, что ты просишь и есть твоя сокровищница, — ответил Басо.
Дайдзю прозрел! Потом он убеждал друзей: «Откройте свою сокровищницу и воспользуйтесь её богатствами».
29. «Нет воды, нет луны»
Когда монахиня Чиёно изучала дзэн у мастера Букко из Энгаку, она долго не могла достичь плодов медитации. Как-то лунной ночью она несла воду в старом ведре, стянутом бамбуковым обручем. Вдруг обруч лопнул, дно вылетело, и в этот миг Чиёно стала свободной! В память об этом дне она написала стихи:
По-всякому пыталась уберечь
Я ветхое ведро:
Слабеет обруч, уж почти порвался.
Когда же, наконец, упало дно —
Не стало вдруг воды в ведре!
Не стало вдруг луны в воде!
30. Визитная карточка
Кэйчу, великий учитель дзэн в эру Мэйдзи, возглавлял Тофуку, главный храм Киото. Однажды к нему впервые пришёл губернатор. Слуга принёс Кейчу его карточку. На ней стояло: «Китагаки, губернатор Киото».
— С таким человеком у меня нет отношений, — сказал Кэйчу слуге. — Скажи, чтобы он убирался отсюда.
Слуга отнёс карточку обратно и принялся извиняться.
— Это была моя ошибка, — сказал губернатор и зачеркнул карандашом слова «губернатор Киото». — Попроси-ка своего учителя ещё раз.
— А, так это Китагаки? — воскликнул учитель, увидев карточку. — Я хочу видеть этого человека.
31. «Всё самое лучшее»
Проходя по базару, Банзан услыхал разговор мясника с покупателем.
— Дай мне самый лучший кусок мяса, — сказал покупатель.
— В моей лавке всё самое лучшее, — отвечал мясник. — Ты не найдёшь здесь ни одного куска, который не был бы самым лучшим.
При этих словах Банзан стал просветлённым.
32. «Драгоценность уносит мгновенье»
Учителя дзэн Такуана один вельможа спросил, как ему проводить своё время. Очень долго тянутся его дни, пока он сидит на троне, принимая поклонение окружающих.
Такуан написал восемь китайских иероглифов и отдал ему такие стихи:
Не однажды за день, и не дважды
Драгоценность уносит мгновенье.
Этот день не вернётся обратно.
Каждый миг — величайшая ценность.
33. Кулак Мокусэна
Мокусэн Хики жил в храме в провинции Тамба. Как-то один из его последователей пожаловался ему на скупость своей жены. Мокусэн пришёл к ней и выставил перед её лицом крепко сжатый кулак.
— Что это значит? — спросила изумлённая женщина.
— Если бы моя рука была такой всегда. Как бы ты это назвала? — спросил он.
— Увечьем, — ответила женщина.
Тогда он распрямил ладонь перед её лицом и спросил: «А если б она всегда была вот такой, что бы это было?»
— Другое увечье, — ответила женщина.
— Если ты это понимаешь, — заключил Мокусэн, — ты хорошая жена.
И ушёл.
После этого жена стала помогать мужу не только накапливать, но и тратить.
34. Единственная в жизни улыбка
До самого последнего дня своей жизни Мокугэн не улыбался. Когда настало время ему уходить, он сказал ученикам: «Вы проучились у меня больше десяти лет. Покажите мне, как вы по-настоящему понимаете дзэн. Кто выразит это особенно ясно — станет моим преемником и получит мою одежду и чашку».
Все молча смотрели на суровое лицо Мокугэна, никто не отвечал. Вдруг к постели приблизился Энчо, ученик долго уже пробывший с учителем. Он молча придвинул к нему чашку с лекарством. Таков был его ответ.
Лицо учителя ещё больше посуровело. «И это всё, что ты понял?» — спросил он. Энчо протянул руку и отодвинул чашку назад.
Прекрасная улыбка преобразила лицо Мокугэна. «Ну, плут, — сказал он Энчо. — Ты проработал со мной десять лет, но ещё не видел меня раздетым. Возьми одежду и чашку. Они твои».
35. Дзэн в каждом мгновении
Ученики дзэн проводят с учителем не меньше десяти лет, прежде, чем они решаются учить других. Однажды Тэнно, уже прошедший ученичество и ставший учителем, пришёл в гости к Нан Ину. Шёл дождь, поэтому Тэнно надел деревянные башмаки и взял зонтик. Поздоровавшись, Нан Ин заметил: «Ты, я полагаю, оставил башмаки в прихожей. Хотелось бы знать, где сейчас твой зонтик — справа от башмаков или слева?»
Замешкавшись, Тэнно не смог ответить сразу. Он осознал, что не воплощает дзэн в каждом мгновении. Он стал учеником Нан Ина и проучился ещё шесть лет, чтобы достичь каждого мгновения дзэн.
36. Цветочный дождь
Субхути был учеником Будды. Он смог постичь всеобъемлемость пустоты — точку зрения, что ничто не существует иначе, как во взаимосвязи субъективного и объективного.
Как-то, находясь в состоянии возвышенной пустоты, Субхути сидел под деревом. Вдруг на него посыпались цветы.
— Мы благодарим тебя за беседу о пустоте, — шепнули ему боги.
— Но ведь я же ничего не говорил о пустоте, — сказал Субхути.
— Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоты, — ответили боги. — Это и есть истинная пустота.
И снова цветы дождём посыпались на Субхути.
37. Издание сутр
Тэтсугэн, преданный почитатель дзэн, решил издать [на японском языке] сутры, бывшие тогда в Японии только на китайском. Книги должны были печататься с деревянных клише тиражом в семь тысяч экземпляров, что по тем временам было грандиозным предприятием.
Тэтсугэн отправился в путь собирать на это пожертвования. Несколько сочувствующих дали ему сотню золотых, но большее время он получал лишь мелкие монетки. Одинаково признательно благодарил он каждого. За десять лет Тэтсугэн собрал достаточно для выполнения замысла.
В ту пору случилось наводнение — вышла из берегов река Удзи. Потом разразился голод. Тэтсугэн взял все собранные деньги и потратил их на спасение людей от голодной смерти. И принялся собирать снова.
Через несколько лет страну охватила эпидемия. Всё собранное Тэтсугэн отдал на помощь людям.
В третий раз принялся он за дело, и через двадцать лет желание его исполнилось. Печатные доски первого издания сутр и сейчас ещё можно увидеть в монастыре Обаку в Киото.
Японцы говорят своим детям, что Тэтсугэн издавал сутры трижды, и что два первых невидимых издания даже превосходят последнее.
38. Работа Гисё
Десяти лет Гисё была посвящена в монахини. Её учили так же, как учат мальчиков. Достигнув шестнадцати лет, она стала учиться у разных мастеров дзэн, странствуя от одного учителя до другого. Шесть лет пробыла она у Унзана, шесть – у Гукэя, но достичь ясного проникновения [в дзэн] не смогла. Наконец она пришла к мастеру Инзану.
Инзан не давал ей никаких поблажек. Ураганом обрушивал на неё ругань и отвешивал оплеухи, чтоб разбудить её внутреннюю природу. Тринадцать лет пробыла Гисё у Инзана и наконец нашла то, что искала! В её честь Инзан написал стихи:
Тринадцать лет под надзором моим
Проучилась монахиня эта,
В глубочайший коан перед сном уходя,
А наутро другим облекаясь коаном.
Всех монахинь превыше была
В своё время китаянка Тэцума.
А после Мудзяку ни одной больше не было
Искренней столь, как эта Гисё!
Но пройти ей придётся ещё множество
Врат и не раз ощутить моего
Кулака стального удары.
Достигнув просветления, Гисё отправилась в провинцию Бансю, где основала монастырь дзэн и обучила две сотни монахинь прежде, чем отойти в один из дней августа.
39. Дневной сон
Учитель Соен Сяку оставил этот мир, когда ему был шестьдесят один год. Исполняя свой жизненный труд, он оставил огромное духовное наследие, гораздо более богатое, чем большинство других мастеров дзэн.
Обычно летом, в полуденный зной, его ученики спали. Он позволял это им, но сам никогда не терял ни минуты. Когда ему было всего двенадцать лет, он уже изучал философское мышление школы Тэндай. Как-то летом, когда учителя не было, стояла такая жара, что маленький Соен растянулся и заснул.
Прошло три часа, когда внезапно проснувшись, он услыхал, что входит учитель. Вскакивать было уже поздно, и он остался врастяжку лежать у порога.
— Прошу извинить, прошу извинить меня, — шептал учитель, осторожно переступая через Соена, как если бы тот был важным гостем. После этого Соен уже не спал днём.
40. В Стране Снов
Наш школьный учитель любил в полдень вздремнуть, — рассказывал ученик Соена Сяку. — Мы, дети, спросили как-то его, почему он это делает, и он ответил, что удаляется в Страну Снов, где встречается с мудрецами древности, как это делал Конфуций. (Когда Конфуций спал, ему снились мудрецы древности, и потом он рассказывал о них своим ученикам).
Как-то раз, в очень жаркий полдень, несколько наших ребят заснули. Учитель стал нас ругать.
— Мы были в Стране Снов, чтобы повидать древних мудрецов, как это делал Конфуций, — объясняли мы.
— И что же вы узнали от них? — спросил учитель.
Один из нас принялся рассказывать:
— Встречая в Стране Снов мудрецов, мы спрашивали их, видят ли они здесь каждый полдень нашего учителя, на что они отвечали, что им ни разу не приходилось встречать здесь этого человека.
5 К этому обширному классу буддисты относят не только всех существ, которых западная наука считает живыми, но также и ряд иных объектов (напр. атомы, минералы, небесные тела) и ещё существ из других миров, существование которых эта наука оспаривает. В то же время буддистам хорошо известны и психологические феномены — иллюзии, лишь кажущиеся живыми, которых они к чувствующим существам не относят (прим. пер.).Вернуться
6 Т.е. осознания, сделавшего Гаутаму Шакьямуни Буддой (Просветлённым) и положившего начало новой фазе развития Вселенной — «повороту колеса Дхармы» (прим. пер.)
