Понравилась история про домашние роды

Этот рассказ я написала спустя три недели после родов. Сначала несколько деталей для полноты картины.

Это мои вторые роды. Первые проходили 07.11.2005 г. в Москве, в ГКБ 7. Классические роддомовские роды. Длились 22 часа.

Вторые роды 08.07.2008 г. были сольные (без акушерского сопровождения), проходили в деревне Нижнее Осиново Вологодской области (850 км от Москвы). В качестве «запасного аэродрома» имелся роддом в 45 минутах езды от дома (ближайший, до которого 25 минут, оказался закрыт на мойку). Сольными наши роды были не от моего горячего желания, а потому что в нашей глуши невозможно найти толковую домашнюю акушерку, а торчать ради акушерки в Москве, томить в духоте старшего дитятю, тоже не хотелось.

К домашним родам готовились в родительской школе «Драгоценность», так как именно их подход к родам показался мне наиболее здравым и уравновешенным.

Вот собственно сам рассказ.

Сейчас, через три недели после родов, мне мои роды кажутся непростыми: будучи беременной, я изучила статистику и наивно ожидала, что мои вторые роды будут короче и легче первых, а действительность оказалась суровой — вторые роды продолжались 27 часов.

Первые регулярные схватки я почувствовала 07.07. около 7—8 вечера. С улыбкой подкатилась к мужу: «Баньку протопи на всякий случай». Муж сделал серьезное лицо и удалился в баню.

Всю ночь до самого утра схватки продолжались с интервалами в 7—8 минут, т.е. роды шли как-то неохотно. Я успевала поспать между схватками и даже видела несколько чудных снов. Однако каждая новая схватка возвращала меня в реальность — я приоткрывала один глаз, смотрела на часы и убеждалась, что можно спать дальше — интервалы между схватками не уменьшались.

Сейчас, анализируя ход родов, я могу предположить, почему именно они шли так вяло, как бы нехотя: как раз в тот день 07.07. к нам в деревню приехала моя мама, хотя я ей несколько раз прямым текстом запрещала приезжать к нам до родов. Пока мы не позвоним. Но, видимо, её любопытство оказалось сильнее моих запретов. Сказать, что я была расстроена — это не сказать ничего. Я чуть не плакала от обиды, злилась на маму и на саму себя. Вот на таком эмоциональном фоне и начались мои роды.

Утром схватки стали гораздо ощутимее, лежать на схватке я уже не хотела, тело требовало быстрой ходьбы, и я начала мерить шагами сени — в избе по случаю дождливой погоды тусовалась бабушка с Фёдором. Несмотря на энергичную ходьбу, я скоро замёрзла, поэтому решила перебраться в баню. Муж немного подтопил банную печь, и в парилке было приятно тепло. От ходьбы я уже прилично утомилась и с удовольствием растянулась на полке. Решили позвонить нашей акушерке Оле, «отметиться», что роды начались. Паша пошёл на улицу позвонить, а я занялась клизмой. Муж вернулся и сообщил Олино мнение: «Скорее всего, это не роды, а предвестники, уж очень интервалы между схватками велики». Я пожала плечами и полезла обратно на полок. После клизмы так называемые предвестники (ха-ха!) пошли через 4—5 минут и стали еще ощутимее.

Вскоре захотелось петь. Когда накатывала схватка, я начинала звучать (спасибо «драгоценному» Диме Фокину, что научил), а муж подхватывал и не давал мне сбиться с верного звука, когда схватка достигала пика. Паша, ориентируясь по моему пению, засекал схватки — полторы минуты через 4 минуты. Сразу скажу, что чаще схватки так и не стали до конца.

В бане мы проторчали до самого вечера: я то лежала на боку на полке, то стояла на коленях на нижней ступеньке, опираясь на верхний полок грудью — в таком положении ощущения заметно усиливались, и я старалась большую часть схваток переживать именно так. В какой-то момент я пожалела, что рядом нет бассейна или хотя бы ванны с тёплой водой: мне очень хотелось погрузиться в воду и «обезвесить» своё тело, потому что ноющие коленки и край полка, врезающийся под грудь, сильно отвлекали от основных ощущений.

Часам к 7 вечера (роды шли уже сутки), мне опять захотелось активных движений. В тесной парилке моё желание было реализовать трудно, поэтому мы решили перейти обратно в избу. К тому времени мне было уже совершенно все равно, что там сидит моя мама — я целиком «ушла в роды» и, наверное, смогла бы так же самозабвенно рожать даже в центре Красной площади… Вернулись в избу, Паша перетащил обратно родовую аптечку — нехилых размеров ящик и подушку с одеялом, которые я стелила на полок. В избе я продолжала петь на схватках. Вернее, сначала я попробовала не петь, чтобы не пугать Фёдора и не смущать маму. Но оказалось, что очень нелегко переносить схватки молча: я ощущала, как моё тело напрягается, начинает зажиматься. Стоило снова начать звучать, и тело вновь расслаблялось и «шло на боль».

Фёдор воспринял моё пение на удивление спокойно — подошёл, внимательно посмотрел мне в лицо, я его успокоила: «Всё хорошо, солнце моё. Я Васю рожаю». И Федя вернулся к своим играм.

Какое-то время я топталась по избе, на схватках опиралась на стол или на спинку кровати и пела. К 10 вечера утомилась и легла отдохнуть — ноги уже гудели и настоятельно требовали передышки. Лёжа жить стало сложнее, и чувство распирания внизу стало менее отчётливым, поэтому я пообещала себе, что немного полежу, отдохну и ровно в 23:00 опять встану и буду «расхаживать роды». Но моим планам не суждено было сбыться — примерно без 5 минут 11 на очередной схватке с отчётливым хлопком отошли воды. От неожиданности я аж подскочила на кровати: я так увлеклась родами, что и думать забыла, что они когда-нибудь кончатся. После этого было 10 минут затишья без схваток, только Василёк тихонько пошевеливался внутри. За время затишья я успела перестелить бельё на кровати, попутно порадовавшись, что воды чистые, без мекония — это было видно по простыне. Потом чёрт меня дёрнул отправиться в сени за ведром (такое специальное, для туалетных нужд), и там меня что называется «накрыло медным тазом». Хорошо, что рядом оказался чудесный маленький эргономичный холодильник, на который я смогла опереться. Накатила такая схватка… Такая… Такая… Я и не думала, что моё тело способно на такие ощущения, что оно может такое выдерживать — как там пелось? «Кто мог знать, что он — провод, пока не пустили ток». Я совершенно выпала из реальности.

Одно лирическое отступление: надо, чтобы в моменты таких волшебных схваток рядом был кто-то помогающий. Не обязательно акушер, но просто человек «в теме», который не даст упасть, поддержит, умоет холодной водой, подложит под колени подушку… В общем, во время такой схватки женщина не должна быть одна, как была я в обнимку с агрегатом «Саратов».

Если бы я не умела петь на схватках, я бы наверно кричала, но, еще раз спасибо Диме, звучание у меня включилось само по себе, без участия сознания, унесённого схваткой. Уже на выходе из схватки я увидела, что в сени входит мой муж — он отправил мою маму ночевать в баню и как раз успел вернуться к этому моменту. Схватка меня отпустила, я открыла дверь избы, шагнула внутрь, и тут меня накрыла вторая такая же схватка… Не прошло и 15 секунд. Начиная звучать, я успела сделать еще пару шагов и приземлилась на колени рядом с кроватью, положила на кровать голову на руки и снова «ушла в роды». Никогда не забуду то космическое ощущение, когда Василёк проходил под копчиком — он двигался очень быстро и активно, видимо, ему надоели долгие схватки, и он стремился скорее всё закончить. Когда эта схватка отпустила меня обратно в реальность, рядом оказался муж (честно говоря, я не помню, был ли он рядом во время схватки, наверное, был).

Он сказал, что позвонил Оле, рассказал про воды, а она посоветовала посмотреть раскрытие. И насколько Василёк опустился. Я на это только глазами похлопала: как говорится, «слишком много букв» В родах все воспринималось совсем иначе, я откуда-то абсолютно точно знала, что раскрытие сейчас смотреть уже поздно — оно полное. Поэтому мы не стали тратить драгоценные секунды отдыха на поиски раскрытия. Я просто заползла при помощи Паши на кровать и полежала до следующей схватки, и когда она накатила (не такая, а просто схватка), снова опустилась на пол на колени. В конце схватки меня отчётливо подтужило. Я пощупала внизу, и… Васькина головка была уже у самого выхода. На следующей схватке я подтужилась, и схватка послушно перетекла в потугу. А вот потом случилось нечто, к чему я оказалась не вполне готова.

Оля нам рассказывала на курсах, что потуги могут быть сознательными (которые можно контролировать) и животными (которые невозможно остановить), так вот у меня попёрли те самые животные потуги. А я очень не хотела порваться и изо всех своих оскудевших сил старалась замедлить рождение головки, чтобы ткани успели растянуться и не лопнули. Замедлить категорически не получалось. Сейчас я понимаю, что надо было просто принять тот ход родов, те животные потуги. Я же была настроена на сознательные потуги, и мне трудно было перестроиться по ходу дела. И это, пожалуй, единственный момент в родах, когда мне хотелось бы присутствия акушерки: акушерка могла бы понять без слов, что со мной происходит, и помочь мне перестроиться, принять происходящее и довериться своему телу. А Паша не смог врубиться в моё состояние и поддержать меня, ободрить, и объяснить ему я ничего не могла, будучи в тот момент совершенно некоммуникабельной.

Уже на первой полноценной потуге головка врезалась. На второй — родилась. О, какое это было облегчение — рождение головки! Паша посмотрел обвитие, сказал, что обвитие есть, однократное. Не успела я еще испугаться, как Паша сообщил, что обвитие слабое, и он уже его снял вообще. А Васька уже что-то тихо похрюкивал… Было так удивительно слушать эти непривычные звуки, они нам показались таинственными и даже потусторонними. Я отправила мужа гасить верхний свет, чтобы не ослепить Василька, осталось гореть только неяркое бра в противоположном углу избы. За недолгий промежуток между потугами Василек успел развернуться и на следующей потуге родился целиком. Муж его подхватил и положил на чистую пеленку на животик. Мне он постелил еще одну пелёнку рядом, и я с удовольствием уселась так, что Василёк оказался между моих коленок. Как же затекли у меня ноги! Каким блаженством было усесться на пол и вытянуть их! Фёдор все потуги наблюдал, сидя в своей кроватке буквально в метре от нас с мужем. Рождение Василька он воспринял совершенно адекватно, ничему не удивился и тем более не испугался. Васька был весь в крови, видимо, плацента начала отслаиваться уже на потугах. Василёк похрюкивал и покряхтывал. Чтобы помочь ему раздышаться, я подняла его, отсосала слизь и, положив обратно на пелёнку, поглаживала по спинке. Фёдор вылез из кроватки и тоже гладил и разглядывал Василька.

Через пару минут моё новорожденное чудо раздышался и раскричался, а потом начал рыскать ротиком по пелёнке, явно ища к чему бы присосаться. Впрочем, пососал он мало и не очень охотно, видимо, сильно утомился за роды. Минут через 15 родили плаценту, она оказалась большая, больше, чем все те, что мы видели в учебных фильмах, и на радость нам абсолютно целая. Плаценту уложили в миску и поставили рядом с Васильком. Еще спустя 10 минут Паша занялся перерезанием пуповины.

Потом из бани позвали временно сосланную бабушку и вручили ей приведенного в порядок внучка. Тут у мужа появилось время заняться мной. Я чувствовала себя неплохо: стометровку на спор не стала бы бежать, но была вполне дееспособна и, само главное, транспортабельна. Муж напоил меня травяным сбором для профилактики маточного кровотечения (его полагается начинать пить уже в потугах, но, ввиду их скоротечности, нам было не до чаепития), посмотрел, нет ли разрывов. Я обречённо ждала его вердикта, потому что была уверена, что животные потуги порвали меня «до ушей». К моему поросячьему восторгу разрывов не оказалось вовсе…

Сейчас перечитала последние строки и поняла, что тут требуется пояснение. Не подумайте, что я боюсь разрывов, связанной с ними боли и послеродовых неприятностей в виде невозможности сидеть — это всё мелочи. А вот найти в нашей глуши квалифицированного акушера-гинеколога, готового зашить разрывы на дому, — это настоящая головная боль. Ехать с разрывами в роддом после домашних родов — еще большая головная боль. Именно поэтому мне и не хотелось рваться.

Около полуночи мы с Васильком были уложены в постель, а муж, порядком набегавшись за роды, занялся опустошением холодильника (ага, того самого «Саратова»). К нему присоединились Фёдор и моя мама. Мне есть не хотелось совсем, хотя я не ела ничего все роды, т.е. больше суток.

Однако мне полагался «послеродовой коктейль» и шоколадка. От этого я не отказалась. Около часа ночи все улеглись спать.

На следующий день налаживали ГВ, писали смс друзьям и хоронили плаценту.

Так началась новая жизнь.

Мария Комарчева