Про роддом и наше сердечко. Читать весьма много.

Как сейчас помню, этот встревоженный взгляд педиатра в роддоме при выслушивании сердца дочки. Обычный ежедневный осмотр. Только тревога на лице и ни слова больше. Потом второго и третьего. Дело в том, что родились мы 6 января, в праздники, и каждый день к нам приходили разные педиатры, видимо дежурные, и видимо никто не хотел связываться с нашим весьма громким шумом в сердце, а может, думали, что шум пройдет сам собой, ведь так случается. Может поэтому ничего мне не говорили, а только хмурили брови, выслушивая мерный стук маленького сердечка, и уходили, оставляя меня наедине со смутным чувством тревоги, и мыслями: «Если бы было что-то серьезное, они бы точно сказали…наверное…». Но 9-ого числа, на четвертые сутки, в понедельник, пришел педиатр ведущий нашу палату, и уже нисколько не жалея материнского сердца заявил, что сердечко дочки шумит, шумит сильно, что дочь бледная, и что о выписке говорить пока не стоит. Мне словно обухом дали по голове, ведь врач выглядел обеспокоенно, а я… а я упала в какой-то вакуум, ступор или как это еще можно назвать. Ведь, по сути, мне сказали: «С твоим ребенком, что-то плохое и весьма серьезное, мы не знаем что именно, но наверняка ничего хорошего, а что именно, узнаем через пару дней, как проведем все обследования». А у меня не было никаких мыслей, только звенящая пустота и нарастающее чувство безысходности. Я не успела подумать, о той ситуации, в которой оказалась, но успела ее ощутить давящим, неприятным чувством в груди, и комом в горле. Я вымученная, после шести часов болезнейших схваток и экстренного кесарева, сижу тут, держу на руках свою крошечную дочку, такую удивительную, с моими, большими глазами, с папиными черными волосами, столько знакомых черт у этого, нового, почти незнакомого мне человека, незнакомого, но безумного близкого и любимого, такого беззащитного… пугающе беззащитного… с ней что-то не так, а я не могу ей помочь! Именно сейчас, когда я что-то должна сделать, я не могу ничего! Ничего! А еще я одна, никто ко мне не придет из-за карантина, и непонятно, насколько я одна, ведь о выписке говорить рано, но предельно ясно, чтобы мне здесь ни сказали, какие бы диагнозы ни поставили дочке, это все мне придется пережить одной. Не на кого будет опереться, нельзя будет почувствовать себя слабой, нельзя разделить происходящее с близкими. Здесь я одна. И должна быть разумной, ибо кроме меня о дочери никто не позаботится.

Самое страшное – это неизвестность. Когда нужно ждать, и в это время есть возможность накрутить себя до состояния полубезумия. УЗИ нам назначили в этот же день. Вечером — рентген, а еще утром и вечером мерили давление. УЗИ в роддоме – марш испуганных новоиспеченных мам, которым вместо радости материнства, выпали переживания за здоровье своего крохи. Мам собирают со всех этажей и толпой гонят к кабинету УЗИ. Врач как на конвейере смотрит малышей, чувствуется, что это роддом третьего уровня, и деток с патологиями здесь хватает. Ощущения перед УЗИ были смешанными, с одной стороны хотелось как можно скорее узнать, что же так сильно шумит у дочки в сердце, с каким недугом имеем дело, а с другой, хотелось выкрасть ребенка, и бежать по сугробам в сторону дома, и не знать что с ней, сделать вид, что все у нас и так хорошо… ведь врач может сказать что-то ужасное, что-то такое, что я не хочу услышать. И вот, мы пошли на УЗИ, мамы с новорожденными забили лифт до отказа. Я успокаивала себя, и старалась разглядывать чужих малышей, ведь где еще увидишь столько крошечных пальчиков, и миниатюрных носиков торчащих из пеленок. Разглядывать малышей мне предстояло долго, т.к. сердечников принимают последними. Где-то час мы с дочкой простояли у кабинета. Ожидание выматывало, оттягивая неизбежное, и к тому моменту, как подошла наша очередь я уже была как натянутая пружина. В итоге, врач долго смотрела на экран монитора, с глубокой задумчивостью. Несколько раз что-то перемеряла мышкой. Я стояла, держала дочь за маленькие ручки и ловила каждое движение врача, каждую эмоцию на лице, и понимала, что ничего хорошего она не скажет. А сказала она, что через день нужно сделать контрольное УЗИ, и по его результатам нас либо выпишут, либо переведут в кардиологию и будут оперировать. ОПЕРИРОВАТЬ? ЧТО? Что с дочкой? – истерически допытывала я врача, но ничего конкретного мне говорили! Почему? Я и сейчас не могу понять. Если честно, это было самое страшное, что я слышала за свою жизнь! Я сглотнула ком, у меня затряслись руки, я собрала ребенка и ушла в палату. Я ничего не сказала соседке, я ни сразу позвонила мужу, мне казалось, что если я не произнесу слова врача, то они останутся лишь словами, и не будут иметь настоящей силы, не станут правдой, не будут иметь отношение ко мне и моему ребенку. Мне казалось, что я выпала из мира, словно смотрю на происходящее из темной комнаты, где есть только я и чувство жалости к себе и к дочке, чувство несправедливости, и один единственный вопрос: «За что это нам?».

После УЗИ к нам пришел педиатр и опять ничего конкретного не сказал (почему?), из ее слов я поняла, что у нас не закрылся артериальный проток, но он небольшой, нужно понаблюдать динамику. Но я явно чувствовала, что она что-то не договаривает. И теперь все время до следующего УЗИ я копала носом интернет, вычитывая все об ОАП, кучу сайтов, десятки отзывов родителей переживших это. Это, кстати, меня успокоило, не такой уж и страшный этот порок, и несложно оперируется. И это то и нагоняло тревогу, почему врачи так внимательно отнеслись к нашему случаю, ведь к шести месяцам ОАП часто закрывается сам. Конечно, все время до контрольного УЗИ я была в тревоге, а само УЗИ меня чуть ли не подкосило. В общем, все было, как и в первый раз. Много мам, уже других. Долгое ожидание – сердечники в конец очереди. А нас врач вообще оставила на десерт, сразу сказав, что мы будем последними. В этот раз, я тряслась как осиновый лист, руки дрожали, и я ни разу не посмотрела на монитор, держа ручки дочери, я закрыла глаза, и только повторяла: «Господи, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи…» — а ответ врача не принес ни ясности, ни облегчения, она сказала, что нужно нас посмотреть на другом аппарате, который новее. Но он сейчас занять, и опять придется ждать! Вот тут то и выпал мне случай разобраться, что с моим ребенком не так. Оказалось, что у нас гипоплазия перешейка аорты, что в кубе с открытым артериальным протоком – это большая опасность. Что закрытие ОАП может повлечь закрытие аорты, и если это случится, а мы будем дома, то огромная вероятность не успеть спасти ребенка. Это все что сказал УЗИст, а потом я уже сама прочитав все выписки узнала, что кроме открытого артериального протока (ОАП) и гипоплазии перешейка аорты, есть еще открытое овальное окно (ООО) и дефект межжелудочковой перегородки (ДМЖП). В итоге, ошарашенная информацией полученной от врача и пытаясь ее переварить, я со спящей дочкой просидела еще минут двадцать в ожидании другого аппарата УЗИ. Опять долго разглядывая наш перешеек аорты, и даже пригласив второго УЗИста, врач выдохнула, улыбнулась, и дала добро на выписку. А вот мне уже было не до шуток. А вдруг она ошиблась? Вдруг случится то, о чем она говорила, и закрытие ОАП приведет к страшным последствиям… Кстати, в тот день нас не выписали, мы еще провели сутки в роддоме, в ожидании ЭКГ, а я каждый день в течении нескольких месяцев вглядывалась в дочь, со страхом увидеть симптомы цианоза.

Да, вообще, к чему я это! Просто сегодня вечером, мы с мужем и дочкой зашли в кафе, мы ели разные вкусности, хохотали, щекотали и зацеловывали нашу любимую дочку. А повод похода в кафе был весьма приятный. Вчера мы были на УЗИ, а сегодня у кардиолога и итог такой: ВПС ДМЖП – закрытие дефекта, ВПС (ОАП) – выздоровление, ООО – выздоровление; аномально расположенная хорда левого желудочка – НК 0, ЛГ 0. Это ли не повод для счастья)))