Без прощения. Ч10

Часть десятая

Тогда я впервые испытала настоящую боль души. Больно было не из-за отказа, я брату просто-напросто не поверила, да и это бы я пережила. Моя боль была гораздо глубже и страшнее, чем обычные девчачьи переживания от не взаимности. Это было нечто дико опустошающее – это было разочарование. Моя Вселенная словно распалась на мелкие детальки, которые я не могла собрать. Я чувствовала, что брат меня предал, я считала его самым лучшим, уникальным, а он прогнулся по чужие запреты и стыд.

С того времени между нами начался период холодности, это заметила даже мама. Я не знала куда деть боль от разочарования, поэтому решила ее разделить с другими людьми. Конечно же, я не жаловалась, я просто начала вести активную социальную жизнь в школе, то, что называют – стала оторвой. Теперь я знала, что я умею нравиться людям, а еще что я красивая и нравлюсь мальчикам. Я заставила маму сменить мой гардероб, начала носить короткие юбки, каблуки и краситься. Вокруг меня сразу же в кучку сбились подружки, а в школе начали ходить слухи, что со мной тем летом случилось что-то ужасное. По большому счету слухи были правдивы. Девочки быстро научили меня пить за гаражами пиво и курить за школой. К слову сказать, на учебу эти изменения никак не повлияли, а вот времени для самообразования стало гораздо меньше.

Мама было в шоке, она привыкла к тихой спокойной дочери, которая сидит дома, и тут вдруг я начала гулять допоздна и приходить с запахом сигарет. Я говорила, что курят девочки, а я ни-ни, но когда стоишь рядом, от тебя потом пахнет. Она мне верила, что ей еще оставалось, к тому же она заметила, что мы перестали общаться с братом и обмениваемся только холодным привет-пока, и то по настроению. В любом случае, попросить его шпионить за мной она не могла, так как мы учились в разных школах. Так прошел весь учебный год, ничего особо важного для меня в этот период не произошло, я просто погрязла в примитивной подростковой жизни. Я стала той, которых прежде осуждала за недалекость, разговоры о шмотках и парнях, мы постоянно кому-то устроили козни, а однажды даже устроили «темную» одной наглой девочке из параллельного класса, с тех пор меня и моих подружек обозвали бандой и стали побаиваться. В основном все это было показушно, напускная дерзость, бунт против правил. Ничего нового, из того, что вы могли бы пропустить в свои 14-15.

Для брата этот год был выпускным, в сентябре ему исполнилось 17, всю зиму и весну он активно готовился к поступлению в ВУЗ. Мы с одноклассниками тоже устроили себе выпускной на квартире одного из них, и в тот вечер я сильно напилась, и домой практически вползла, и просидела долго у туалета. Точно не помню, но кажется, у мамы случилась истерика. И на следующий день она попросила Мишу как-нибудь на меня повлиять. Поэтому днем, когда я уже собиралась на очередную прогулку с друзьями, он зашел в мою комнату и сообщил, что я никуда не пойду, так как наказана. Я откровенно рассмеялась ему в лицо.

— Может быть, раньше стоило воспитывать, — сказала я, нагло ухмыльнувшись,- сейчас наказывать поздновато.

Миша вздохнул, сел на стул и посмотрел на меня практически как раньше, заботливо и с нежностью.

— Что с тобой происходит, Вика?

Я подошла к нему, наклонилась, чтобы наши глаза были на одном уровне и ухватила одной рукой его за подбородок, жест был очень неприличным и грубым, мои ногти впились ему в лицо, но он даже не дернулся.

— Ты серьезно меня об этом спрашиваешь?- сказала я, изобразив презрение.- Ты прекрасно знаешь, что со мной происходит и почему. Это твоя вина!

— Ты больна,- он схватил меня за запястье и до боли сжал его.

— С детства как бы, поэтому вы все со мной и носитесь,- засмеялась я, отпуская его.- Ты злишься на меня, потому что знаешь, что я права. Ты себе врешь, мне врешь, пытаешься убежать от себя, ты думаешь, что ты можешь быть нормальным? Да черта с два! Ты лучше их всех, умнее, и никто не должен диктовать тебе свои условия. Иди отсюда,- я указала не дверь,- и приходи, когда перестанешь быть трусом!

— Тебе лечить голову надо,- сказал мне спокойно Миша, выходя за дверь.