В палате роддома, где я родила сына, было две кнопки. Красная и синяя. Синюю надо было нажимать, если что-то не так с новорожденным: в течение минуты в палату прибежит неонатолог. Красную – если что-то не так с мамой – в палату прибежит гинеколог. Со мной было всё не так. Я боялась своего ребенка. Точнее я боялась ЗА своего ребенка. Мне казалось, что он тяжело дышит, опасно вывернул шейку, покрылся подозрительными прыщиками, голоден, холоден и вообще расстроен, что ему досталась такая невменяемая мать. Я поочередно жала кнопочки. Так часто, что соседка из бокса напротив хмуро пошутила: «Это не приставка, выпускай их иногда из рук». Но я понимала, что именно за это и заплатила, когда выбрала рожать платно. Я очень ответственная. Мне нужно, чтоб все было под контролем. А роды – это новая для меня сфера. Я – неопытна и напугана, как сорокалетняя девственница. Я новобранец в этой армии материнства, где все родившие давят своей дедовщиной опыта. Поэтому я должна всему научиться за те три дня, что прописаны в контракте на роды. Я, пытаясь скрыть нарастание истерики за улыбкой гумплена, задавала вопросы специалистам. Все те вопросы, что частоколом обступили меня, и нагоняли ужас. «А что с пупочком, а почему нет молока, а как чистить носик, а как дать грудь, а как отнять грудь, а почему он красный, а должно так кровить, а нормально, что он так часто писается, а….что, куда идти? На выписку? Нет, я не могу. Я не готова. Какую выписку??? У меня ещё сто мильонов вопросов!!!» Муж забрал меня из роддома. По пути я цеплялась за косяки дверей и умоляла на пару лет оставить нас с сыном тут, в царстве гинекологов и педиатров. Муж смеялся и не понимал причин моего ужаса. Он с интересом рассматривал сына и иногда с восторгом уточнял у меня: «Ты понимаешь, что это настоящий человек, с ручками и ножками, получился из одного моего сперматозоида?» Дома не было этих двух кнопочек. Ни красной. Ни синей. В случае паники надо было звонить в «Скорую». Паника наступала уже от самого факта отсутствия кнопочек. Опытных мам рядом тоже не было. Ну, то есть была моя мама, которая целовала сына губами, накрашенными дешевой помадой, терлась об его щечки своими – в тональном креме — и советовала мне выучить стихи Маршака, потому что я сама, когда родилась, «засыпала под Маршаком». Я с трудом гасила раздражение и думала о том, что я засыпала не под Маршаком, а вопреки ему. Новорожденным положено спать. И иногда есть. Маршака ты читаешь или Пастернака, колыбельную ты поёшь или Мерлин Менсона – не важно абсолютно. Свекровь любила кутать и сОски. У нее на руках мой сын был вечно вспотевшей капустой в восьми шерстяных одеялках и с закупоренным ртом. Если я начинала раскутывать ребенка, опасаясь теплового удара, свекровь объясняла, что у Данечки «зябнут ножки», и напоминала, что она вырастила троих, и ни один из ее детей не умер от обморожения конечностей. В июле. В 29. Зя-зя-зя-зябнут, ёптить… Многодетные родственницы диктовали список лекарств, которыми надо лечить моего сына, когда он заболеет. Я уточняла: — А как сделать так, чтоб не лечить? Ну, то есть, чтоб не болел? — Никак! Так не бывает. У меня ладони холодели от ужаса. Муж не мог дождаться, когда сын будет держать головку, чтобы можно было его подкидывать «до неба». Выбирал в интернет-магазине радиоуправляемые вертолеты, которые они с сыном «скоро будут запускать». Педиатр из районной поликлиники, похожая на Игоря Николаева без усов, на мой вопрос, отчего у сына диатез, если я ем только вареную индейку и гречку, ответила уклончиво: «На это может быть много причин». Так вот ты какая, миссис Компетентность! Прям сузила круг подозреваемых, ага. Я в возмущении рассказывала это мужу. Хотела взять его в сообщники и вместе дружить против Игоря Николаева. Но муж смеялся и переделывал для меня его песни: «…Сын весь в диатезе не один, но у него на это пять причин: Первая причина — это ты. А вторая — вкусные манты. Третяя причина — это он, Весь твой материнский рацион»))) На мамских форумах опытные мамаши обменивались фотками жидкого стула своих младенцев и предлагали искать причину всех бед там. Пересмотрев «12 стульев» на предмет поиска десяти отличий от того, что находилось в подгузоне, лежавшем рядом с моим компом, я поняла, что это дно. Днище. Я чувствовала себя как МакМёрфи из «Пролетая над гнездом кукушки». Или я одна — нормальная в этом дурдоме, или не мучьте — и сделайте мне лоботомию. И вот в тот момент я вдруг поняла главное: не надо никого слушать. Надо слушать только себя. Только моё сердце бьётся в унисон с сердечком сына, только я знаю лучше, что лучше ему, и я – самая лучшая мама на свете. Для сына, разумеется. И я расслабилась. Нет, страх никуда не ушел. Ушла растерянность и сомнения. Я сказала своей маме умыться перед контактом со внуком. Я запретила свекрови кутать моего ребенка. Я сделала себе салат из свежих овощей (Запрещено! Запрещено! Помидор и перец – красные, огурец – пучит, укроп – меняет вкус молока, сметана – жирная. Да идите вы!) Я отписалась от форумов. Я купила мужу вертолет. Я нашла опытного педиатра, которая сказала мне мою любимую фразу: «Не новорожденных надо лечить от болезней, а их мам. И не от болезней, а от страхов!» и дала мне свой мобильный телефон «на всякий экстренный случай». Этот номер я помнила наизусть. Он стал для меня символом красной и синей кнопочки. Самого факта его наличия в моей жизни мне хватало, чтобы справиться со страхами и никогда по нему не звонить. Знаете, как в фильмах пишут заставки «Прошло шесть лет». Так вот, прошло шесть лет. Я осознала это вчера, когда подслушала, как сын пел в ванной что-то типа: «Я не вернусь, я не вернусь», и, смеясь, спросила, куда это он не вернется, а он поднял на меня свои огромные глаза цвета карамели и ответил: «Так в сад же, мам. Это ж песня на выпускной в саду...» Мой сын заканчивает детство. Скоро выпускной. Его первый выпускной в саду. Скоро нам не надо будет каждое утро спешить в детский сад. Мы сменим счастливую атмосферу детства на новую атмосферу — дисциплины и ответственности. Дася еще не понимает, что это значит. Он еще не был взрослым, и не представляет, как это. А я представляю. Поэтому вчера я ушла на кухню по выдуманному поводу и плакала над раковиной с недомытой посудой, чтобы никто из моих мужчин этого не видел. Они не поймут причины моих слез. Потому что она в том, что уже скотог ро мой сын в настоящем костюме и галстуке с букетом нарядных гладиолусов будет стоять на своей первой настоящей школьной линейке… Я думаю, на выпускной я пойду ненакрашенная. Потому что буду отчаянно рыдать, переживая прощание сына с детством. Тебе больше не нужна синяя кнопка, мой взрослый мальчик. Нам пора в новую жизнь. Там все будет по-другому, по-взрослому, и другая атмосфера. Ольга Савельева.Текст из вк.