Я еще не верю. Но уже случилось.
Чудо-чудное и диво-дивное. Долгожданное.
Горшок у нас перестал быть предметом интерьера. И толкокаром — тоже быть перестал.
Мальчик Юра открыл новый мир для себя и для своей пиписьки.
Голубая пластмассовая керня с дырочкой внутри оказалась очень функциональной штукой. В лазуревую дырочку аккуратно влазят маленькая попка и озорная пиписька. Пиписька, нежно журча, превращает теплую струйку в забавную лужицу, которая очень весело плюхается ладошкой и увлекательно выливается в ванну.
Вчера, в первый раз получив из рук сына бирюзовый подарок с нежно-желтым творением детского организма, я сплясала ритуальную тумбу-юмбу, громко воспевая вслух всех богов Диуреза. И призывая богов Дефекации не обходить стороной наш дом.
Но уже сегодня, в десять часов, в восьмой раз за утро ополаскивая детский горшок, я заподозрила, что меня лохуют. Каждые пятнадцать минут. Деть, важно взгромождаясь на аквамариновый трон, старательно выдавливал из себя малюсенькую лужу и торжественно вручал мне предмет своей гордости. И выжидательно заглядывал в глаза, ожидая новую порцию оваций.
Я набила мозоли на ладошах, призывая бисировать. Я оттоптала пятки в праздничной топотухе, дробя тапками до ванны и обратно. И лишь потом заметила, случайно обернувшись с чистым горшком в руках, хитрющий взгляд на честной двухлетней мордашке, выглядывающей из двери. Следующий эпизод утвердил мои подозрения.
Деть спёр у своей сестры картонную карточку с нарисованным бараном и красной буквой Б. И предъявил мне неведомый доселе предмет.
— Тето тё? – настойчиво потребовал ответа сын.
— Это буква. БЭ, — объяснила я.
— БЭ! БЭЭ! – радостно взвопил деть и немедленно засунул картонную букву в рот. Чтоб, по традиции, сожрать.
— Не-нее! БЭ хочет жить! – я вырвала бедолажную БЭ из маленькой, но прожорливой пасти.
— Дяй БЭ! – требовательно протянул лапку ребёнок.
— Не дам, — впряглась я за жизнь глупой, но милой буквы.
Деть обиженно глянул на меня и печально вздохнул. Затем трогательно поджал губки и, театрально изогнув кисти, прикрыв лицо пальчиками и лукаво подглядывая из-под них правым глазом, надрывно заголосил:
— О, БЭ! О, БЭЭЭ!
И трагически уронил голову на стол, потряхивая белобрысыми кудряшками и подрагивая маленькими плечиками в такт рыданиям, не забывая подглядывать в мокрую от слёз щелочку между средним и безымянным пальчиком:
— БЭ, о БЭЭ!...
Я беззвучно затряслась от смеха и внезапно поняла, почему в садике весь педсостав зовет нашего сына театралом.
Держись, Станиславский. Похоже, лет через пятнадцать, тебе точно придётся поверить.
Пы.сы. БЭ – выжила.
Когда уже все эти боги снизойдут до нас?.. Я уже прям готова тумбу-юмбу плясать
Эти боги всегда снисходят неожиданно.
Писательский талант у вас тоже не пропадает зря!