Несколько легких, но мало приятных ударов по щекам привели меня в чувство. Не успела даже открыть глаза, как на меня накатила волна сильной тошноты. С огромным трудом поднявшись, я просто перевалилась через ванную. Рвало долго и болезненно, ведь в желудке ничего не было. Из меня в небольшом количестве выходила очень горькая и запенившаяся желчь. Потоки воды быстро смывали ее со дна ванны. Васена бережно подхватила меня сзади и продолжала поддерживать, пока мой желудок не избавился от этой противной жидкости полностью. Закончив, я откинулась на нее, и мы просто повалились на пол. Девушка, боясь, что я снова упаду, и, не дай Бог, разобью себе голову, и без того не нормальную, заключила меня в крепкие объятья. Так мы просидели очень долго, пока я окончательно не пришла в себя.
– Спасибо, родная, – тихо поблагодарила я подругу, и прижалась щекой к ее груди, словно обессиленное дитя прижимается к матери. Не выдержав нервного напряжения, Василиса заплакала. Мое тело сотрясала нервная дрожь, и усиливалась она тем фактом, что я сидела абсолютно голая, и начала замерзать. Но встать не было сил. Одной рукой не ослабляя силы объятий, подруга держала меня, а второй дотянулась до полотенца, и заботливо укутала. Так мы просидели еще какое-то время. Когда наши конечности затекли, а копчики ныли от боли, мы одновременно начали подниматься. Васька выключила воду, и нас тут же окутала тишина. Присев на край ванны, я не в состоянии была поднять головы, словно в нее только что залили свинец, опустила взгляд и осмотрела свою грудную клетку. На ней уже появился здоровенный синяк, который в ближайшее время обещал приобрести темно-фиолетовый окрас. Проследив за моим взглядом, подруга жалобно простонала:
– Прости.
Приложив огромные усилия, я подняла голову, и уже готова была успокоить ее, ведь она все сделала правильно, и поблагодарить, но, посмотрев в мои глаза, Василиса невольно, но как-то резко, отшатнулась от меня, отпустив мои плечи, и прижалась к стене. Оставшись без хорошей поддержки, я яростно замотала руками, но, не удержав равновесия, грохнулась в эту распроклятую ванну, больно стукнувшись затылком о ее стенку. От таких «приятных» ощущений я громко заскулила:
– Больно же!
Сбросив с себя оцепенение, Васька помогла мне подняться, заодно поправляя на мне полотенце, разглядывая с целым букетом противоречивых чувств, написанных на ее лице. – Вася, ты чего так смотришь на меня? – очень осторожно поинтересовалась я.
– Да так, совсем, блин, ничего! – заворожено произнесла подруга, и осторожно развернула меня к зеркалу, дабы я сама лично смогла созерцать то, что повергло мою подругу в некоторый шок.
«Потрясающе» – радостно взвизгнула Алана.
– Охренеть! – протянула я, наваливаясь на раковину, уткнувшись в зеркало носом чуть ли не вплотную.
Там я видела все то же исхудавшее лицо. Но вот мои глаза… Тени под ними исчезли, и даже сам цвет лица изменился с болезненно-серого на здоровый розово-бежевый оттенок. Это радовало, но впоследствии. Сейчас мой взгляд был намертво прикован к отражению моих собственных глаз. Покраснение белков прошло, отечность век спала, словно и не было ее, и моя радужка… пожалуй именно она заставила Василису шарахнуться от меня, да я бы и сама наверное, увидь такое, шарахнулась в сторону! Радужка изменилась. Причем ВСЯ! От цвета до рисунка. Когда я только вошла в ванную, она была обычного темно-зеленого цвета, а рисунок в ней был похож на цветок василька. Но сейчас мой обычный оттенок сменил бирюзовый, а рисунок напоминал шестиконечную звезду с чуть разорванными гранями. Боже!!! Как я буду жить с таким глазами? От меня же теперь все шарахаться будут! Кошмар! Я закрыла глаза, сильно встряхнула головой, потом открыла, и снова посмотрелась в зеркало. Ничего не изменилось – мои глаза прямо-таки светились этим странным и абсолютно не естественным для человека оттенком. Впрочем, я никогда не слышала, чтоб у живых существ вообще встречался такой цвет глаз.
– Охренеть! – повторилась я, поворачиваясь к своей подруге. – Блин, так не бывает… как же?..
– Если б я знала, – медленно протянула она. – Я вообще ни разу не слышала, что бы у людей менялся цвет глаз. Это в принципе невозможно. Радужка уникальна и неповторима, как отпечатки пальцев. Я не знаю, как? я не знаю почему? и я даже не знаю, что все это значит? Но я точно знаю, когда ЭТО произошло!
При слове ЭТО она взмахнула рукой в сторону моего отражения. Я вопросительно посмотрела на Василису. Догадка блеснула в голове еще до того, как подруга ответила на мой молчаливый вопрос. Впрочем, она оказалась верной. Василиса в подробностях описала все, что происходило со мной: и о странном приступе, и о том, как я не могла дышать, и что ей пришлось делать мне искусственное дыхание, и как она в отчаянии отвешивала мне один за другим удары в грудину, так как, не смотря на все ее усилия дыхание не восстанавливалось. Но, как только Васька дошла до того момента, когда мои глаза открылись, запнулась. Она словно боялась произнести вслух то, что видела и слышала. И причину этого страха (именно, я прямо-таки чувствовала, как подруга боится, хоть и не показывает этого), я начинала понимать. Хотя что-то очень важное, ускользало от моего понимания. Пауза слишком затянулась. Собравшись с силами, Василиса закончила свой короткий рассказ:
– А потом ты широко раскрыла глаза, и они светились таким же цветом, какой он у тебя сейчас. Ты шептала какие-то странные слова. Говорила ты почти не слышно, но я смогла понять, что это неизвестный мне язык. Ты подняла руку, несколько секунд подержала ее вот так, – Васька точно так же сложила пальцы в форме чаши. – Что-то, уже громче, сказала, сильно ударила себя уже кулаком прямо под сердце, отключилась и уже спокойно засопела, словно провалилась в глубокий сон.
– Не нужно распространяться о том, что здесь произошло! – я даже не поняла, моими собственными ли были эти слова, или Алана нашла возможность еще и говорить за меня. Но даже если и она, сейчас я была с ней согласна.
– Ну да! – обиженно проворчала Вася. – Вот сейчас пойду и наделаю растяжек по всему городу! Делать-то мне больше нечего? Еще не хватало, чтоб и меня стали ненормальной считать. Хватит и одной тебя невменяемой!
– Прости, – осознав глупость своего предостережения, я поспешила реабилитироваться.
– Да ладно, – как-то прерывисто вздохнув, приняла мои извинения подруга. – Че с тебя взять-то? Ты и так странная была, а теперь еще страннее стала. Купим тебе контактные линзы. Ты только не афишируй свои новенькие глазки нигде.
– Ага, – приободрилась я, как-то совсем легко, и не заметив этой странности.
Я не могу сказать, что мне не нравились мои новые глаза, но они действительно были странными. А такие странности не могли не настораживать и не пугать.
Помывшись наскоро под присмотром подруги, я, все так же в ее сопровождении, отправилась на кухню. Что не говори, но это происшествие в ванной сильно изменила меня, но вот масштаб этих изменений я никак не могла оценить правильно, тогда… Ох и чем же мне это все потом вылилось!..
Я съела больше половины того, что приготовила подруга.
– Что? – покосилась я на Ваську, смотрящую на меня с выражением радости и некоторого ужаса на лице одновременно.
– А ты не лопнешь, деточка? – удивленно вскинув одну бровь, поинтересовалась подруга.
– Не-а, я есть хочу! – довольно протянула я, запихивая в рот себе еще одну булочку.
Нервно хрюкнув, Вася все же улыбнулась. Столь резкие перемены хоть кого могли испугать, и Василиса не была исключением, но все же она не могла не радоваться, глядя на то, как я поглощала, то что она приготовила.
– Хорош жрать — заворот кишок случится, – встала она, и потащила меня на балкон. – Курить пошли.
– Пошли, – промямлила я, запивая еду, набитую в мой рот донельзя, так что жевать было трудно, а уж проглотить все это не представлялось никакой возможности.
– Хорошо, – медленно выдыхая дым, протянула я.
– Лиса, – ехидно покосилась на меня подруга. – Ты уже третью сигарету подряд куришь. Что, решила наверстать упущенное за прошедшие недели?
– Типа того, – я вальяжно растянулась на большой лежанке, застеленной меховым пледом с причудливым ярким рисунком из огромного букета разнообразных цветочков, веточек, листиков и бабочек, тоже всех мастей и расцветок. Василиса сидела рядом, поджав колени и положив подбородок на них, загадочно разглядывая меня. Поймав ее взгляд, я вызывающе хмыкнула, и, закрыв глаза, потянулась, как только что проснувшаяся кошка – грациозно и с великим удовольствием. В окно барабанил мелкий противный дождь. Осень окончательно вступила в свои права. Тепла больше уже точно не будет. Если днем еще был плюс, то ночью столбик термометра едва дотягивал до нуля. Холодная погода никак не трогала нас – двух девушек, мирно курящих на балконе. Качественно утепленный балкон с системой электрического подогрева стен и пола – и все ваши проблемы решены сами собой… ну кроме счета за электричество конечно, потому как «жрала» эта самая система о-го-го! Впрочем, вопросы оплаты счетов меня меньше всего волновали, ну а в последнее время и подавно. Так, опять мы о грустном?.. Даже в жуткую стужу с сорокаградусным морозом, здесь можно было отогреться так, что африканцы бы позавидовали…
Пристальный взгляд подруги начинал откровенно раздражать.
– Хватит меня уже так разглядывать! Ну, подумаешь, цвет глаз изменился! Жива, да и главное.
– Не знаю, не знаю! Что-то странное во всем этом есть…
– Вася! Ну, да, это странно, не обычно, не нормально и вообще нереально! Но это случилось, и я не имею представления почему! – я раздосадовано уставилась на подругу, перевернувшись на бок, и подперев затылок ладонью. – Нам всех законов природы не понять. Так что давай не будем циклиться на этих чертовых глазах. Мне вот, например, не мешает этот цвет. Кстати, мой любимый! Спасибо что не красный, и рисунок на радужке не заметен, если не смотреть в мои глаза с очень близкого расстояния. Хотя тут я с тобой всецело соглашусь – это, пожалуй-таки, явный перебор. В принципе, мне сегодня нравится все: и твой завтрак, и эта третья сигарета, и эти мои необыкновенные зенки. И ты мне тоже нравишься.
Моя рука потянула за четвертной сигаретой, и я поймала себя на мысли, а не будет ли она действительно лишней. Ведь четвертая – не вторая… Рука зависла над пачкой сигарет, а лоб прорезали две небольшие вертикальные морщинки – признак некоторого мыслительного процесса. Василиса озадаченно продолжала пялиться на меня.
– Ты чего, опять с голосом припираешься?
– Угу. Вот Алана утверждает, что эта сигарета будет мне во вред. Только чего же она молчала, когда я курила предыдущие три.
Василиса как-то не очень добро посмотрела на меня, но ничего не сказала, а лишь чуть качнула головой. Пауза несколько затянулась, так как я по-прежнему ждала ответа, но подруга не спешила как-то прокомментировать мое высказывание. Хотя я явно видела ее недовольство, и, кажется, чувствовала как свое собственное. Чувствовала? Да ну на фиг! Че за бред мне в голову лезет?!
– Ну чего еще? – раздраженно фыркнула я.
– Ничего определенно конкретного! – как-то прохладно ответила подруга. – Просто я не могу понять природу твоей перемены, и меня это пугает.
Я состряпала такую мину, словно мне в рот засунули добрый кусочек лайма размером с половину этого, наверное, самого кислого на свете фрукта.
– Хватит! – тихо прошептала я, убирая свою руку от сигарет...
скорее немного злого… человек пытается адаптироваться к жизни в новых обстоятельствах )