Не те "Превратности" - 5

начало истории https://www.baby.ru/blogs/post/488298948-107800052/

2 часть https://www.baby.ru/blogs/post/489650467-277487393/

3 часть https://www.baby.ru/blogs/post/489901262-277487393/

4 часть https://www.baby.ru/blogs/post/490150884-277487393/

Одним прохладным сентябрьским вечером тётя Алина принимала в своём роскошном доме гостей, а точнее, гостью. Покуривая тонкую сигарету через мундштук, в плетеном кресле расположилась давняя знакомая Алины, старая дева Элеонора Всеславская. Поговаривали, что она никакая не Элеонора, и уж точно не Всеславская, что она далеко не старая, и может быть, даже, не дева. Про неё вообще ходило много слухов, потому что дама она была весьма оригинальная и эксцентричная. Она носила парики, шляпки и туфли сорок второго размера, её макияж напоминал сценический раскрас провинциальной оперной певицы, в разрезе юбки всегда были видны какие-то кружева и подвязки, она не расставалась со своим мундштучком и даже в помещении не снимала перчаток, словом, выглядела всегда довольно эпатажно. Не смотря на то, что Алина была знакома с ней довольно давно, она понятия не имела, что происходит в жизни этой оригиналки, кем она работает и на что живёт, создавалось впечатление, что она только и делает, что ходит по гостям и раздаёт советы во время застольных бесед. Элеонора же знала всё и обо всех, она сплетничала профессионально, как репортёр желтой газеты, в житейских проблемах разбиралась лучше любого семейного психолога, в кулинарии понимала больше любого повара, и вообще, во всех сферах жизни ориентировалась, как узкий специалист. Она была тёмная лошадка, но не любить её было нельзя. Только Андрей терпеть не мог её присутствия в доме, и когда Элеонора приходила с визитом, сбегал в бильярдную и посасывал там виски в одиночестве до тех пор, пока она не уйдёт.

— И все-таки, Алечка, ты не права, — сказала она своим низким, с хипотцой голосом, потянувшись к корзиночке с бисквитами.

— Почему же это я не права? — сразу вспылила та.

— Ну, послушай, он уже взрослый мальчик. Отпусти ты его, дай ему жить своей жизнью и своим умом. Вот уж, что делается в его постели — это точно не твоё дело.

Элеонора накапала джемом на скатерть и теперь, не глядя на свою собеседницу, стирала пальцем капли по одной и отправляла в рот. Алина недовольно следила за её действиями.

— Пусть будет так, как ты говоришь. Но я ведь желаю ему добра! Он у меня единственный, понимаешь? Хотя, где тебе понять! Ты же у нас одинокая ворона, ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей… тебе никогда не понять, что значит материнское сердце!

Она тут же осеклась, потому что Элеонора оторвалась от слизывания джема и бросила на неё взгляд, полный иронии, упрёка и даже, кажется, любопытства.

— У тебя ведь нет детей, правда? — осторожно спросила Алина. Элеонора загадочно отвела глаза и вернулась к своему увлекательному занятию.

— Слушай, возьми салфетку, ну, что ты, в самом деле, как эта… смотреть тошно, у меня даже весь аппетит пропал! — она нервным жестом перекинула Элеоноре через стол вышитую полотняную салфетку.

— Как будто, ты сама понимаешь, что такое сердце матери! — едко сказала она, вытирая пальцы.

— Он мне как сын, Нора, — Алина вдруг как-то сникла и погрустнела. — Я так хочу, чтобы он был счастлив....

— Он счастлив! Поверь мне, сейчас он счастлив. У вас с ним разное видение счастья, не пытайся натянуть глаз на задницу.

— Фу, грубиянка ты всё-таки! Весь аппетит пропал, ей-богу!

— Не я грубиянка, а жизнь такая, — сказала Нора, закуривая новую сигарету.

— Ничего не разное у нас с ним счастье, оно для всех одинаковое. Просто я дальновидная, опытная. А он сейчас ослеплён своими чувствами и не может понять, что будущего у такой пары нет и не может быть! Видела я её, когда она тут ругаться к нему приходила недели две назад. Влетела, как фурия, искры из глаз, что ты! Я сначала хотела даже её выпроводить, потому что слышала бы ты, как она блажила! Потом-то я разобралась из-за чего скандал. Оказывается, этот дурачок испортил ей машину, чтобы вовремя её подвезти, проводить до дома и переспать! ты можешь себе представить? Целый план у себя в голове выстроил! Да, план удался, только он не учёл, что какой-то продавец видел его на месте преступления. Тут, конечно, я встала на её сторону, если бы меня так облапошили, пусть даже и из хороших побуждений, я бы тоже орала, да еще похлеще, чем она. Помирились, теперь через раз ночует у неё. Машина, которую я ему подарила, раньше стояла в гараже без дела, ты же знаешь, это его пунктик — отказываться от крупных подарков, машин, прислуги… так вот, теперь он на своём Опеле катается постоянно. Совсем перестал бывать дома, я его почти не вижу, а когда вижу, то не узнаю! Ну, женщина эта, конечно, красивая, тут я ничего не скажу. Статная такая, ухоженная, как бы это сказать… породистая. Но, Норочка, милая моя, она моя ровесница! Правда, на вид я бы ей дала лет тридцать, не больше, выглядит она эффектно. У меня в голове не укладывается, у неё дети почти одного возраста с Игорем!

— А почему, собственно, это не укладывается у тебя в голове? — Элеонора курила, задумчиво глядя в потолок, выпуская вверх струйки дыма. — Почему ты так уверена, что у них нет будущего, что Игорь с ней останется несчастлив?

— Ну, как… — Алина даже растерялась. — Это же очевидно....

— Нет, всё-таки, почему? Озвучь конкретную причину. Весь вечер я от тебя слышу только эмоциональные вздохи. — Нора посмотрела на неё в упор и стала буравить своими неподвижными чёрными глазами. — В своём глазу бревна не увидать?

— Ах, вот ты о чём! Ну, знаешь, у нас с Андреем совсем другое! Так что, ты тут не сравнивай.

— Почему другое? Обижаешься? Зря. Ответь-ка мне, какая у вас разница с Андреем? Сколько ему? Лет тридцать? То, что его брюхо на вид прибавляет ему десятку годков сверху — это не в счёт. Ты сама замужем за мужчиной на деять лет моложе тебя. Почему же двадцатисемилетний Игорь, по твоему мнению, не может жить счастливо с сорокалетней женщиной?

— Ты ничего не понимаешь! Это же совсем другое! — было видно, что слова подруги её сильно задевают, но та как будто нарочно провоцировала Алину.

— Почему другое?

— Ну, как же? Игорю нужна молодая жена, чтобы у них была нормальная счастливая семья, дети… Сорокалетняя не родит ему детей...

— Так, значит, дети? — Нора смотрела испытующе и жестко. — Знаешь, то, что я тебе скажу сейчас, наверное, бестактно. Это будет горькая правда, но я все равно тебе это скажу, так что, заранее предупреждаю, чтобы ты не обижалась потом. Ты зациклена на детях. Точнее, на том, что у тебя их нет. Ты внушила себе, что несчастна, что ты неполноценная женщина, раз не можешь родить, и это твоя первая ошибка. Посмотри вокруг: ферма процветает, получаешь проценты от букмекеров, бизнес ширится, дом богат… мир не замыкается на детях, да и усыновить какого-нибудь сиротку тебе никто не запрещает. Ведь совершенно не обязательно вынашивать ребенка в себе, мама — это не та, кто родила, а та, кто вырастила, воспитала… в конце концов, есть суррогатные матери, ты можешь себе это позволить. Обрати, наконец, внимание на мужа, который прямо-таки постарел за несколько лет рядом с тобой! и я не удивлюсь, если у него уже кто-то есть. Потому что рядом с такой хмурой тучей как ты, которая переваривает своё придуманное горе и наслаждается им, счастливым быть невозможно. Ты пытаешься утвердить свои материнские инстинкты через Игоря, и это твоя вторая ошибка. Даже не ошибка — преступление. Потому что он не твой сын — раз, и взрослый человек — да. Ты следишь за ним, пилишь его, контролируешь его жизнь от и до, а он уже взрослый мужик! Да, ты делаешь это, думая, что ты поступаешь ему во благо. Но это неправильно. Как он тебя называет? Мама? Почему не по имени, почему не тётя? Он жалеет тебя, он играет в поддавки и терпит. Если бы не его артистичная душа, он бы давно послал тебя. Я бы — послала. Спроси-ка себя по честному: вот, ты хочешь, чтобы у Игоря была семья и дети — это надо ему или тебе? Может, тебе просто охота понянчить внуков? Твоя привычка управлять людьми в бизнесе принесла хорошие плоды, но она зашла слишком далеко, судьбами любящих людей ты управлять не имеешь права. Ты эгоистка и преступница!

Каждое слово было для Алины словно пощёчина. Нора читала её душу, как открытую книгу, причём это были те страницы, которые даже сама Алина не решалась открыть. Она сидела, понурив голову, как провинившаяся школьница, и самое страшное для неё было то, что слова Элеоноры — это правда.

За столом возникла неловкая пауза, которую прервала вошедшая Римма. Как будто в унисон с общим настроением, она тоже казалась напряженной и неловкими движениями стала прибирать со стола. Она ни на кого не смотрела и прятала покрасневшие от слёз глаза.

— Алина Григорьевна, что-нибудь еще подать? — тихо спросила она.

— Нет-нет, мы уже поели, унеси это все и можешь быть свободна.

— А почему это ты отвечаешь за всех? — Наиграно возмутилась Нора. — Может, я еще не наелась? Вот она, твоя привычка думать и решать за других! Всё начинается с мелочей… — она хотела добавить что-то еще, но Алина осекла её, показав глазами на домработницу:

— Язык, как помело! Скажи, что тебе принести, если ты такая голодная. — Алина снова почувствовала себя уверенно, когда нашлась тема для разговора, где можно ворчать. Нора выразительно похлопала накладными ресницами и обратилась к домработнице:

— Риммочка, ты бисквитики, пожалуйста, не убирай, я еще поем, они у тебя как всегда, изумительные. И подай белого вина, а то что это мы насухую сидим.

Римма почему-то побледнела, глотнула всухую, пролепетала «Хорошо» и поспешно вышла.

— Вот, смотри, ты своей властностью прислугу доводишь до бледной немочи. А всё, наверняка, твои упрёки и недовольства. Сейчас не пятнадцатый век. Да, она уборщица, но это её работа, она за это деньги получает. У неё в трудовом договоре прописано, что хозяйка имеет право на психологическое насилие? Она получает премиальные в те дни, когда ты решила на ней сорваться?

— А кто тебе сказал, что я на неё срываюсь? Еще одна нашлась. Игорь все упрекает меня, что я прислугу затюкала, теперь ты еще добавляешь. Где ты тут психологическое насилие увидела, чувствительная моя? Я ей хоть слово резкое сказала?

— А ты посмотри на неё — она шарахается от тебя, как от огня! Глазки потупила, лепечет что-то, я же вижу, что она боится тебя. Это сейчас при мне ты, может, ей ни одного плохого слова не сказала, а откуда я знаю, как ты с ней наедине общаешься? Но девочка не в своей тарелке рядом с тобой, это же очевидно!

— Всё-то тебе очевидно, всё-то ты про людей знаешь! Тебе надо было в психологи идти, раз с полувзгляда догадываешься, что у людей в голове творится!

Снова повисло молчание. Алина поджала губы и стала смотреть в окно, Элеонора вздохнула и вновь принялась за бисквиты. Но долго молчать она не могла, поэтому миролюбиво сказала:

— Ну, что ты надулась, как мышь на крупу? Улыбнись, хватит обижаться. А Риммочка у тебя не беременная, случайно?

— Беременная. Ну, то есть, она еще не предупреждала меня, что скоро уйдет и ничего еще не говорила, но я же вижу, не слепая.

— Ну, тогда все понятно. Девочки-пузанчики, они вообще плаксивые становятся. Ты давай, помягче с ней. И не смей завидовать!

— Вот еще.....

Женщины опять замолчали. Риммы все не было. Элеонора спросила:

— Слушай, она что, за вином в магазин побежала?

— Почему это? В бильярдной полный бар, на кухне тоже наверняка есть несколько бутылок...

— А чего она тогда не телится?

Алина покосилась на собеседницу и засмеялась. Со стороны её смех был почти не заметен, она умудрялась это делать, не размыкая губ, так, что больше было похоже на еле сдерживаемый приступ кашля.

— Ну, уж ты и скажешь!

Элеонора улыбнулось и тихо порадовалась тому, что ей удалось привести Алину в хорошее настроение. Она шумно поднялась, шурша юбками и выйдя из-за стола, сказала:

— Ладно, пока её ждём, так и высохнуть недолго. Пойду сама возьму — не возражаешь?

— Делай, что хочешь, — махнула рукой Алина и взяла телефон, чтобы снова попробовать набрать Игорю, который всё чаще стал не брать трубки...

В коридоре царила ватная тишина, шорох платья Элеоноры совсем растворялся в ней, ковровые дорожки заглушали стук каблуков, хотя, металлические набойки были страстью Норы, она любила ходить громко, чтобы все готовились к её приближению. Она миновала просторный холл, где окна уже были завешены синими портьерами, стояло несколько ваз с цветами и уютно светились изящные бра под старину. Повернув на лестницу с перилами красного дерева, ведущую в бильярдную, она услышала приглушенные голоса. Слов разобрать было нельзя, но чувствовалось, что голоса то ли спорят о чем-то, то ли ругаются. Подойдя к двери бильярдной, Элеонора поняла, что говорившие находятся внутри, она замерла возле входа и попыталась подслушать, но вместо голосов послышались звуки борьбы. И в тот момент, когда Нора решительно открыла дверь, она буквально нос к носу столкнулась с Риммой, которая показалась ей еще более напуганной и какой-то растрёпанной. Глазами, полными слёз, горничная взглянула на Элеонору и со всех ног бросилась по лестнице вверх.

— Риммочка, вернись! Что случилось? — крикнула Нора вслед девушке, но та уже скрылась.

Постояв немного, она вошла в полутёмную бильярдную и внимательно осмотрелась. Несколько стульев были опрокинуты, стеклянная дверца бара распахнута настежь… она медленно подошла к подсвеченным рядам бутылок, продолжая осматриваться вокруг. Она не сразу заметила Андрея, сидевшего в дальнем углу, его силуэт почти сливался со стеной.

— Ты меня напугал. — громко сказала она. — Сидишь здесь, притаился. Здравствуй.

— Привет, — буркнул в ответ Андрей.

— Эх, Андрюша, нам ли быть в печали? Ты чего здесь один, мы с Алечкой замечательно проводим время. У нас светло, вкусные угощения и приятная беседа, поднимайся к нам.

— Ты специально за мной пришла?

— По правде, я пришла выбрать вина. За вином мы послали Римму, но эта задача оказалась ей не под силу, — Элеонора тянула время, пока глаза привыкали к темноте. Теперь она рассмотрела белеющий в углу брошенный передник Риммы, несколько разбитых стаканов, а еще, что Андрей не сводит с неё поблескивающих в темноте глаз. — Пожалуй, возьму вот этот десертный ликёр и какое-нибудь белое, полусладкое, ты такое пьешь?

— Нет. Предпочитаю джин или виски.

— Ну и зря. Крепкий алкоголь невкусный и вредный для пищеварения, а вино даже врачи рекомендуют. А кстати, что с Риммой? Она отсюда выбежала, как будто не в себе....

Андрей помедлил с ответом.

— Паука увидела. У неё арахнофобия. Увидела в темноте паучка, завизжала. Разбила стакан, дура.

— Эх ты, мог бы защитить слабую девушку и прихлопнуть монстра тапком. Ну так что, пойдешь к нам?

— Нет, у вас там свои бабьи разговоры. Посижу здесь.

— А, ну, как знаешь. Смотри, если надумаешь, мы всегда рады компании, — сказала Нора и с бутылками в руках вышла, плотно притворив за собой дверь. Оказавшись на лестнице, она несколько секунд смотрела в стену, её лицо словно бы осунулось и постарело за время их короткого диалога с Андреем.

— Нет, Алечка, к этой горькой правде ты еще не готова, — сказала она негромко и стала подниматься наверх.

Продолжение следует......