О причастии орущих младенцев

Главная подготовка к встрече и взаимообщению младенца с Христом в таинстве причастия – это христианство его родителей. Их воцерковление, их следование заповедям Евангелия, их молитва и участие в таинствах, то же регулярное причащение, наконец.

На днях к причастию принесли того, кто чаще всего прибавляет священнику, стоящему на амвоне с Чашей в руках, изрядное количество седых волос, – орущего младенца.

Этот младенец был из тех, кого «младенцами» как-то и не назовешь: приблизительно двухлетний крепкий бутуз, который сидеть на ручках у папы, а тем паче лежать головой на правой руке в позе «как грудью кормите» категорически отказывался. Он яростно вопил «не буду!», словно видел в батюшке подступающего к нему с пыточными инструментами палача, и, брызжа слезами, размахивал руками и ногами так, что пришедшая на помощь папе растерянная мама не могла его удержать…

В конце концов, мама и папа, впервые в этот день исповедовавшиеся, причастились сами, а подносить свое чадо к Чаше еще раз не рискнули. И я этому был, честно говоря, рад – от вида ребенка, которого скрутили, и которому сквозь сжатые зубы насильно впихнули-таки лжицу с каплей крови Христовой, не то что не возникает удовлетворенного чувства исполненного долга, но и просто бывает очень не по себе…

Есть такая установка: «всё лучшее – детям». Причастить ребенка, какими угодно путями влить в него заветное вещество и мнить в этом исполнение своего христианского родительского (бабушкинского, восприемнического и пр.) долга – а там уж благодать Божья сама волшебно совершит всё для чада нужное и полезное… Такой ход мысли видится мне более чем сомнительным, и снисхождение чудесной «благодати» на того, кто к ней совсем не готов, приводит на память сюжет про Данаю и сходящий на нее, ни сном ни духом ничего не соображающую, золотой дождь.

Да-да, речь здесь – именно о готовности человека (пусть даже совсем маленького) к причастию.

Есть и такое мнение среди православных ригористов: противится дитя причастию – значит, пора его на отчитку, не иначе как бесами одержимо! Вовсе нет, считать малосмысленного ребенка заведомым ярым врагом Божьим – дикость. Он именно что просто не готов к причастию. И не готов чаще всего именно потому, что не готовы к встрече с Христом его родители.

Вот оно, ключевое слово – «с Христом». О том, что в Чаше – не волшебное средство от болезней и несчастий, говорено-переговорено. Но добавим и еще нечто важное: само по себе поднесение (да и подхождение) к Чаше также не сделает человека автоматически христианином, не введет его само по себе в круг учеников, приобщающихся Христа на Тайной вечере. Потому что прежде чем за эту вечерю возлечь, ученики встретили Христа, выбрали Его как смысл своей жизни, полюбили Его и следовали за Ним, жили внутри, грубо говоря, конкретного религиозного контекста конкретными мессианскими чаяниями, с их Учителем связанными.

Проще говоря, главная подготовка к встрече и взаимообщению младенца с Христом в таинстве причастия – это христианство его родителей. Их воцерковление, их следование заповедям Евангелия, их молитва и участие в таинствах, то же регулярное причащение, наконец.

(К слову, примечу: да, бывают случаи, когда родители вроде бы вполне воцерковлены, но их чадо все равно испытывает страх или проявляет нервозность при походе в храм. Человеческий мир широк, в какую-то одну модель его не вместить, и каждый такой случай, конечно, надо рассматривать индивидуально в беседе с опытным священником).

Младенец получает просвещающую и преображающую благодать Христову, прежде всего, через родителей. Это закон, установленный Богом, а Он Своих законов не нарушает. Конечно, если родители совсем уж нехристи (или их нет рядом), то Бог силен устроить пути человека так, чтобы он все равно смог прийти в Его Царство, – но это все-таки скорее исключение, а Бог хочет от нас, чтобы мы научились жить по правилам, которые есть законы Царства. По той заповеди, которая древнему псалмопевцу виделась широкой зело и была его устам паче меда, а нам, увы, иной раз видится ненужным атавизмом и узостью…

Всё это я хотел бы, чтобы услышали не только невоцерковленные родители младенцев, но и все, считающие себя Церковью. Все мы – те, кто, стоя в храме на литургии, морщится и качает головой при виде взопревшей мамы, влачащей к амвону сопротивляющееся дитя, не понимающее, куда и зачем его влекут, чувствующее только, что насильно, явно не верящее увещеваниям, что «батюшка сладкую ягодку даст» (и слава Богу, что не верящее).

Мы с вами многое можем сделать – например, обратить внимание на своих невоцерковленных родных, близких, друзей, имеющих малых детей, и помочь им разобраться, что к чему в вере Христовой, что такое – причастие Его Тела и Крови и зачем оно. А также, что тоже очень важно, еще раз задать вопрос себе самим: а сами-то мы зачем ходим к причастию и чего именно от этого таинства ожидаем (например, в очередной раз скорбя на исповеди: «ох, батюшка, только истово поговею, правило вычитаю да причащусь – тут же соседка с разговорами пристанет, и сразу всю-то благодать теряю!..»).