Тогда я еще не осознавала ни перемен в отце, ни того, что происходящее в моей семье не совсем нормально. Понимать я это начала всего пару-тройку лет назад, когда мы переехали жить к моим родителям на время Лешкиной учебы в интернатуре. Первым понял муж, глядя на отношения моих отца с матерью и на то, что оказавшись рядом, я начала их копировать и переносить на нас- стала холодной и замкнутой, разговаривала с ним только о сыне и хозяйственных нуждах. И забил тревогу. Несколько месяцев подряд я отчаянно сопротивлялась его уверениям, что так нельзя, потом постепенно до меня дошло, уже после того, как у отца случился инфаркт и после рождения дочери.
А тогда для меня все было в порядке вещей -и жестокость отца и деда, и болезни, и постоянно уставшая до состояния зомби мать. Что касается отца — ну не совсем уж он был монстром прямо. Потеряв постоянную работу, в сезон работал на стройках, зимой и осенью наравне с матерью занимался хозяйством. Когда маму несколько раз клали в больницу, заботился о нас — готовил еду, убирал, стирал- все сам. Не пил. На моей памяти пьяным он был всего раза два или три. Когда мне не исполнилось еще и 6, записал меня в детскую библиотеку и каждую пятницу мы с ним ходили сначала в детскую за моими книжками, а потом и во взрослую библиотеку за литературой для него. Эта традиция совместных походов у нас сохранялась, пока я окончательно от него не отстранилась-лет до 12 моих примерно.
В то время никому не было легко в финансовом плане. В том числе и нашей семье. Отец попал под сокращение через год после переезда. Мать уже была в декрете- за время декрета, ее, кстати, с завода тоже попросили уйти добровольно, выплатив какую-то мизерную компенсацию. Когда брат поступил в университет, ему пришлось снимать в городе комнату, потому что занятия на вечернем отделении заканчивались поздно, а с общественным транспортом до поселка тогда было очень туго, это сейчас там каждые 20 минут маршрутки до самых 10 вечера. А у старшей, Тани, с мужем после рождения ребенка начались постоянные нелады и ссоры, то она его выгоняла из дому, то он сам уходил, денег не давал, а Максика надо было чем-то кормить. И те скудные копейки, что зарабатывал отец на шабашках, делились на всех — часть отправлялась в Усть-Илимск Тане, часть — Лешке, часть — нам на проживание. Помогал немного с пенсии и дед, поэтому наверное родители молча выполняли все его прихоти и терпели чудачества.
Мы никогда не голодали, дома всегда были молоко и его производные (даже сыр и масло мама сама делала), яйца, овощи-фрукты-ягоды, пусть и консервированные на зиму, зимой — мясо (в теплое время года скотину не забивали дабы не испортилось мясо до продажи — хранить было негде), много ели бобовых — кстати, домашние соевые котлеты очень даже ничего)), хлеб мы покупали за вырученные от продажи молока деньги. Не могли мы себе позволить купить колбасы и сладостей (а так хотелось!), но может быть, оно и к лучшему было… Еще сейчас понимаю, что вовремя у нас сломался телевизор, старенький Рекорд — ремонту он не подлежал, новый покупать не стали за неимением средств. О событиях в мире узнавали по радио, слушали музыку и читали книги.
Деньги тратили на сахар, крупы, муку, самую дешевую бытовую химию и оплату коммуналки. Одежду покупать было не на что. Что-то мать перешивала из старых вещей, что-то вязала, что-то отдавали родственники. Это отданное мне много нервов в детстве попортило(( У большинства моих уличных друзей-подруг и одноклассников родители работали и могли позволить одевать их более менее прилично, по крайней мере, в новые вещи. На их фоне потрепанные кроссовки брата и старенькая куртка троюродной сестры на мне сильно бросались в глаза, а дети жестоки… В классе просто подкалывали, а на улице мне устраивали иногда полноценную травлю, так, что я по нескольку дней отсиживалась дома.
