Хочется...

Хочется быть хрупкой, нежной, маленькой колибри. Носить серебряные браслеты на тонких запястьях, длинное струящееся платье и невесомую шубку. Сидеть на заднем сидении мчащегося по городу роскошного авто, с задумчивой, едва уловимой улыбкой смотреть в окно и мечтать о лете...

Хочется большие влажные глаза — загадочные, томные, и ресницы как опахала. Каждый взмах – набросок к портрету.

Хочется говорить неспешно, ронять изящные фразы, разрешать себе длинные, исполненные тайного смысла паузы. И чтобы голос такой завораживающий, гипнотически бархатный…

Хочется быть таинственной и немного странной, «Ах, женщины, они как перламутр, переливаются всеми гранями…».

Хочется недосказанности и непредсказуемости, благородной бледности и трогательной беззащитности.

Хочется есть без аппетита – мало, вяло и равнодушно. Полчаса перебирать тонкими пальцами упругую виноградинку, прежде чем отправить ее в рот. Слушать, чуть прикрыв веки и склонив голову набок. И чтобы волосы легкой волной на плечико. А плечико хрупкое, острое, и коленки такие же.

Хочется быть спокойной, умиротворенной и безмятежной. Никуда не торопиться. По утрам медленно, медленно-медленно выпивать чашку горячего кофе, созерцать движение перистых облаков на бледно-розовом небосклоне и наслаждаться тишиной…

Моей дочери скоро исполнится полтора года. Она сидит на месте лишь, когда по телевизору идет «Маша и медведь» (Кто-нибудь уже додумался поставить памятник создателям этого спасительного шедевра?) Все остальное время она проверяет: хорошо ли приклеены обои на стенах? Большая ли получится горка, если вынуть из шкафа все вещи? Вкусная ли у книжки обложка? В какую еще щель проходит пульт от телевизора? Что будет, если сильно дернуть гардину вниз? Можно ли, подтянувшись на руках, упасть в ванну? Разобьется ли зеркало ложкой? А куклой? А деревянной пирамидкой? И что это за баночки на кухне такие непрочные — все из них сыплется прямо на ноги! А недавно она освоила чечетку и теперь выясняет – крепкие ли нервы у соседей этажом ниже. Следить за ней нужно постоянно, поэтому приходится все делать быстро. Очень быстро. Нереально быстро. Ходить, есть, пить, готовить еду. Мысль формулировать коротко и четко, насколько позволяет утомленный недосыпанием мозг. Я ей говорю: «Юлечка, твоя мама могла бы быть маленькой нежной птичкой. Но разве такая с тобой справится?» Вот и ношусь как страус по пустыне, переживаю как квочка, хватаюсь за все подряд как сорока и ем впрок как пеликан…

Оказывается, я ничего не знала о детях. Нет, то, что они требуют определенного самоотречения, мне было теоретически известно. Но я даже представить не могла, что, например, смотреться в зеркало буду, лишь пробегая мимо него. Что спать стану не тогда, когда хочется, а когда дадут, но именно тогда-то как раз и не хочется, вот в чем парадокс. Что работать придется исключительно по ночам. Что можно вымыть и высушить волосы за четыре с половиной минуты. Что человек способен чистить зубы, варить кашу, пылесосить, развешивать белье и рассказывать сказку одновременно. И это притом, что все заботы о ребенке я делю пополам с мужем, за что ему отдельное спасибо…

Каждый день в одиннадцать ноль-ноль мы отправляемся гулять на набережную. Там свежий воздух, много детей и смешных собак в разноцветных комбинезонах. Последнее производит на Юльку неизгладимое впечатление. С криками: «Да-да-да!» она несется наперерез бедному животному и если у того плохая реакция или неудобный комбинезон, хватает его за первое, что попадет под руку. Именно так я познакомилась с Маргаритой – хозяйкой пуделя. Я смотрела на нее и думала: что-то не так, вот только что? Потом поняла. У Маргариты был безупречный маникюр, идеальная прическа, прекрасный мейкап и маленький сын Юлиного возраста. Она просила его: «Левочка, ну, не стой на месте, побегай немножко». Я же своей кричала: «Стой! Стой! Куда, под велосипед?!» В общем, они не подружились. Просто не пересеклись в пространстве. Юлечка ловила собак, Левочка медитировал на фонарь. Я сказала Маргарите: «Теперь понятно, почему вы так хорошо выглядите». Оказалось, что все еще проще – у нее няня, домработница, две бабушки и два деда. Поэтому она гуляет с сыном только по субботам, в порядке живой очереди. Все остальное время посвящает шопингу и салонам красоты, встречается с друзьями, по вечерам ходит с мужем в ресторан, боулинг и кино.

«А Левочка по вам не скучает?» — спросила я. «Что вы? У нас замечательная няня! — заверила она, — И потом, когда дети вырастают, то до трех лет ничего не помнят». Не знаю, может это и так, но я-то буду помнить все…

У нас нет домработницы, родители далеко и няню мы не можем найти уже год. Не складывается с этим. Как представлю, что чужая тетка скажет моему ребенку: «А ну-ка перестань прыгать! Сядь смирно!» — убила бы… Вот и приходится все делать самим. Накопившаяся усталость почти материальна. Она витает в воздухе и звенит как ветер в проводах. Ее можно резать на куски и консервировать в больших банках на память. К вечеру чувствуешь себя пингвином с ластами вместо ступней…

Но когда твой ребенок обнимает тебя перед сном, целует в щеку и что-то ласково чирикает на ушко, все сразу меняется. Волна невероятной любви накрывает тебя с головой, и в этот момент ты отрываешься от земли и летишь, превращаясь в ту самую — нежную, хрупкую, прекрасную…