Папина доча

Мой отец всегда хотел сына.

Восточный человек, уважаемый, старейшина рода, охотник, рыбак — надо ли говорить что сын был ему жизненно важен. Двое дочерей радовали глаз, но не успокаивали душу. И через 10 лет после второй дочери родители решились на сына, хоть мама и не была сильна здоровьем. Далекий 80й год в азиатской глубинке можно смело объявлять дремучим. Узи-шмузи, планирование-шмланирование. Старая Зухра сказала, что зачали мальчика. Зухра находила пропавшую скотину на раз-два и даже предсказала однажды небольшой колхозный переворот, местные девицы бегали к ней гадать на суженого и вроде никто не уходил разочарованным. К тому же живот был как положено той геометрической формы, что предшествует появлению исключительно мальчиков, ну и сами врачи, качая головой на мамин огромный живот в упор твердили- Надежда, будто двое там, а не один богатырь, килограммов на пять мальца носишь.

В общем все складывалось как нельзя удачно. Да так, что комнату к подготовили к появлению Леонида, а конверт на выписку был, как и положено всем явившимся на свет богатырям-голубым...

19 июня в три пополудни, возвещая о своем появлении мощным ором, весом в 5050 граммов, ростом в 62 см родилась я.

— Это девочка, Надя...

Отец на выписку не приехал, передал записку «Поздравляю с дочерью Еленой.».

И лишь спустя годы я узнала еще кое-что. Родив меня, мама сказала-унесите, унесите сразу. Меня муж из дома выгонит.

Мама не брала меня три дня. Никто не знал тогда новомодных словечек типа «послеродовая депрессия». Но и без этого были слышны, думаю, с каким сильным грохотом разбились об эмалированный тазик страшного недоразумения мамины мечты о наследнике, как растворились мечты о том, как горделиво и немного смущаясь своей радости вручит мужу долгожданного сына… И с ужасом поняла, что так и не увидит абсолютного счастья в глазах супруга.

И никто ее не осудил, знаете ли.

Три дочери подряд-да кому такое надо!

Через три дня пришли друзья. Тетя Рая и дядя Валера смущаясь попросили меня отдать. После двух сыновей тете Рае было не суждено уже никого родить, а о девочке она мечтала всегда.

-отдай, Надюша. Вырастет на твоих глазах, как у Христа за пазухой, ты же знаешь.

Я чуть тебя не отдала!-заливается слезами мама, -чуть не отдала. Я просто попросила тебя принести, показать. И когда тебя принесли, исхудалую, осунувшуюся. Тогда меня проняло, прошиб пот-я никому тебя не отдам, я никому никогда тебя не отдам. Прости меня, прости.

Прошло несколько десятков лет, а она все корит, корит себя за это.

Я целую ее руки, и не могу ей передать как я ее люблю, как хочется мне вынуть это острое жало вины из ее сердца. Ты же не отдала..

А отец не подходил ко мне год.

Через год я заговорила и пошла к нему сама. Мне не надо было никого, ничто. Мне нужен был только он. Большое, темное, иногда пахнет овчиной и порохом, иногда остро — одеколоном. Мне нравится в нем все. Но я не нравлюсь. Я выгрызала его любовь как кутенок тянет вату из продырявленной игрушки-по маленькому клочку, по кусочку.

И он меня полюбил. Принял меня в свою жизнь, раскрылся всем своим вдруг открывшимся огромным отцовским даром и никогда не попрекнул меня своим страшным разочарованием.

Мне четыре. Отец за неделю готовит меня к своему отъезду в командировку всего на пару дней. Мне обещаны золотые горы тридесятого царства и медведь на шарнирах. Каждый вечер он договаривается со мной, отдает распоряжения, раздает задания-у нас есть план и надо строго следовать ему, чтобы в спокойном режиме дождаться его возвращения. Да, мама не сможет тебе петь Бременских музыкантов перед сном под гитару, да мама не посадит тебя на шею после садика. Мамино неумение по плану должно было по приезду компенсироваться золотыми горами, а особенно уповалось на медведя.

Он очень надеялся на благополучный исход. Не вышло.

Мы провожали отца, я совершенно точно помню этот день, и я помню как он в составе группы шел к трапу. Тогда можно было выйти и смотреть на взлетную полосу за улетающими, ограждения-всего ничего: металлические отодвигающиеся заборчики… Я смотрю как папа идет к самолету вот уже совсем уходит и в моей голове взрывается дикий ужас-НЕ ВЕРНЕТСЯ, вырвавшись, я сметая заборчики бегу к отцу. Мертвой хваткой-четырьмя лапами впиваюсь в его ногу и ору как иерихонская труба-Не уезжай!!! Не уезжай!!! ведь ты же -НЕ ПРЕДАТЕЛЬ.

Отец не уехал, не улетел от меня.

-Я многое повидал и пережил, доча. Но твое это -ты же НЕ ПРЕДАТЕЛЬ — один из самых ужасных моментов в моей жизни.

Мне пятнадцать… Мама заламывая руки отчаянно обращается к отцу- такими темпами, она в подоле принесет!

-пусть несет, смеется в ус папа, -воспитаем.

Он знает что не принесу, он хоть и говорит, что дети это счастье и свобода и невероятная сила-я не верю, дети это связанные руки, горшок и бессонные ночи...

-не принесу точно-бурчу я и улетаю на тусовку.

— ну что, был ли я прав, вопрошает сейчас меня папа… Связаны ли твои руки, так что жить невозможно? Ты был прав… Может руки и связаны, но какие у меня теперь крылья...

Мне двадцать пять…

-Витя! Она бросает госслужбу и неизвестно с кем неизвестно как улетает на полгода в Европу!!! останови это безумство!

-Надюша, надо дать ей больше денег!

Мне тридцать два…

Будущий муж просит моей руки у отца.

Ну что ж, говорит он, вставая, давай выйдем, поговорим.

Бледнея, жених поднимается с кресла-но останавливаемый папиной рукой садится обратно-сиди, сынок, в твоих чистых намерениях я не сомневаюсь, а вот с ней, надо поговорить....

Мы стоим на балконе и морозный мартовский воздух щекочет мое разгоряченное лицо.

-выходи замуж, если хочешь, я только хотел сказать, что если он не тот кем кажется-детей в руки, руки в ноги и домой, к папе, хорошо?

Мне тридцать три. Моя свадьба. Мы кружим под медленную мелодию и папа крепко обнимая меня шепчет:

-Я всегда тебя буду ждать. В моем доме в­сегда есть место для тебя. Чтобы не случ­илось.

Мне 34…

Сегодняшний разговор по телефону:

-доча, я так тебя люблю..

-а я тебя, пап.