Ответственность на примере трехколёсного велосипеда.

Приведем пример с трёхколёсным велосипедом. Пример один и тот же, но в двух разных вариантах. Ребёнку 4 года.

Родитель объясняет ребёнку, что, когда он поедет сейчас на велосипеде по этой пешеходной дорожке, он должен остановиться прямо перед проезжей частью. Ребёнок выслушивает, но в силу того, что префронтальная кора в 4 года у него еще не развита, он видит перед собой только дорогу и забывает о том, где именно надо остановиться. Он едет прямо и заезжает за дозволенную границу.

И после этого обычно в нашей культуре происходит следующее. Иногда родитель даёт ребёнку второй шанс. Он берёт толстый белый мел, чертит на дорожке черту и еще раз объясняет ребёнку, что он не должен заезжать за эту линию. И предупреждает: “Если ты сделаешь это снова, я заберу у тебя велосипед!” И вот ребёнок опять едет на велосипеде и снова заезжает за черту – он не смог запомнить правило, скорее всего он просто ехал и радовался, наслаждаясь процессом. К нему подходит мама и говорит: “Я же предупреждала тебя, но ты не послушал меня, и теперь я забираю у тебя велосипед и отношу его в гараж”. Ребёнок расстроен, плачет. Мама продолжает: “У тебя был шанс, я тебя предупреждала. Но ты не послушался”.

Вопрос: чья в данной ситуации вина, что ребёнок проехал за линию? – Вина здесь возлагается на ребёнка. Родитель обвиняет ребёнка. Был ли в данной ситуации взрослый на стороне ребёнка? Было ли место для слез ребёнка? Было ли между взрослым и ребёнком понимание? Нет. Взрослый обвинил ребёнка.

И вот второй вариант той же самой ситуации. Я смотрю на своего ребёнка, ему 4 года. Он едет на своем трёхколесном велосипеде по тротуару и не останавливается перед дорогой. Я беспокоюсь за него – это небезопасно. Я понимаю, что ответственность за моего ребёнка лежит на мне. Я осознаю, что это ещё незрелый человек, у него еще не развита префронтальная кора головного мозга. Так кто тут ответственен за то, чтобы ребёнок был в безопасности? – Я. По сути это ведь моя ошибка. Я-то думала, что ребёнок остановится у линии, где начинается проезжая часть, но оказалось, что нет, он ещё не готов к этому. И это моя ошибка. То, что он ещё незрелый, не является его ошибкой. Но на велосипеде здесь кататься нельзя, мне придется убрать его. Только так я смогу обезопасить своего ребёнка.

Со стороны – для человека, смотрящего на обе ситуации со стороны, – все выглядит одинаково: мама забирает велосипед, уносит его в гараж. Но кое в чём есть большая разница.
Мне не всё равно, я сочувствую ребёнку: “О, дорогой, здесь не получится кататься. Мне придётся убрать велосипед, кататься здесь небезопасно”. – “Но мне так хочется кататься, мама….” – “Я знаю, милый, знаю. Но мама должна его убрать. Не получилось так, как мы хотели. В другой раз. Я вижу, как ты расстроен. Ты так хотел покататься, а мама забирает велосипед”.

Кто в этом варианте истории несёт ответственность за произошедшее? Кто виноват? – Я. Это моя ответственность. Мне надо убрать велосипед. Конечно, ребёнку плохо, конечно, он расстроен, даже зол. Я нахожусь рядом с ним, я на его стороне, не против него. Я помогаю ему пережить это, адаптироваться к тому, что на проезжую часть мы на велосипеде выезжать не будем.

Не виню, не стыжу. Помогаю адаптироваться и успокоиться. Я ответственна.

Да, мне приходится иногда устанавливать границы, останавливать своих детей. Потому что на мне лежит ответственность за них. Но я делаю всё это, оставаясь на их стороне.

Родители могут столкнуться с такими вопросами внутри себя: а не наврежу ли я нашим отношениям с ребёнком, если не разрешу чего-то? Не уйдёт ли ребёнок в защиты? Ребёнок уйдет в защиты, если мы будем стыдить и винить его. Бывают и другие причины, но эти – одни из самых главных.
Итак, вина, ответственность на мне. И я принимаю всё недовольство по поводу установленных мною границ. Я даю этому пространство, так же, как и их грусти.

Вот, что имеет в виду Гордон Ньюфелд, когда говорит о том, что не нужно перекладывать ответственность на ребёнка.