«Ну вот, опять она меня пилит, носки бросил под диван, и вообще я грязнуля и развожу антисанитарию. Достала, сейчас покажу тебе антисанитарию.
– Дорогая, а ты когда супчик варишь, лавровый листик туда кидаешь?
– Да, конечно.
– А ты его предварительно моешь?
– Нет, а зачем?
– Так он грязный и на нем микробов миллион.
– Ну ты идиот, может еще и чай мыть?
– Чайный лист проходит термообработку в специальных печах.
– Ну и в супе лаврушка покипит, и все микробы умрут.
– Угу, и я вместе с ними. Чтоб ты знала, когда индийцы его под солнцем сушат, они по нему ходят грязными немытыми ногами, плюют туда и сморкаются. А еще с конца у них триппер капает прямо на листики. А ты мне это в суп? Так вот почему я дрищу последнее время! Ты отравить меня хочешь?
– Какие индийцы, какой триппер? Вот смотри, в Москве расфасовано! ООО „Десять поваров“.
– Ага. Два таджика и восемь узбеков. В Москве лавровый лист не растет. Его привозят из Индии в грязных мешках. А потом в подмосковном каком-нибудь подвале немытые с рожденья узбеки его руками по пакетикам раскладывают. И этими же руками в жо$е ковыряются, ты же знаешь, что они не пользуются туалетной бумагой и рук не моют. Оближут го$но с пальцев и дальше лаврушку фасовать. А ты мне в суп?
Смотрю, половина моя чуть не блеванула. Собралась с силами и двинула последний аргумент:
– А моя мама никогда не мыла. И ничего!
– А где теперь твой папа? Я то знаю, Владыкинское кладбище, сектор 23.
Видимо. она подумала тоже самое, губки трясутся, в глазах слезки. Самое время добить.
– Вот станешь вдовой, будешь вспоминать – а вот тут под диваном Петя хранил свои носочки.
– ААААЯБУДУМЫТЬЛАВРУШКУУУУУУУУУУ!!! – слезы в три ручья.
– И носки пусть под диваном лежат? – надо выжать из ситуации максимум.
– ДДДДДДААААААААААА!!!!!!!
– Ну вот и хорошо, ну чего ты ревешь? Ну подумаешь, лаврушка....»
– Дорогая, а ты когда супчик варишь, лавровый листик туда кидаешь?
– Да, конечно.
– А ты его предварительно моешь?
– Нет, а зачем?
– Так он грязный и на нем микробов миллион.
– Ну ты идиот, может еще и чай мыть?
– Чайный лист проходит термообработку в специальных печах.
– Ну и в супе лаврушка покипит, и все микробы умрут.
– Угу, и я вместе с ними. Чтоб ты знала, когда индийцы его под солнцем сушат, они по нему ходят грязными немытыми ногами, плюют туда и сморкаются. А еще с конца у них триппер капает прямо на листики. А ты мне это в суп? Так вот почему я дрищу последнее время! Ты отравить меня хочешь?
– Какие индийцы, какой триппер? Вот смотри, в Москве расфасовано! ООО „Десять поваров“.
– Ага. Два таджика и восемь узбеков. В Москве лавровый лист не растет. Его привозят из Индии в грязных мешках. А потом в подмосковном каком-нибудь подвале немытые с рожденья узбеки его руками по пакетикам раскладывают. И этими же руками в жо$е ковыряются, ты же знаешь, что они не пользуются туалетной бумагой и рук не моют. Оближут го$но с пальцев и дальше лаврушку фасовать. А ты мне в суп?
Смотрю, половина моя чуть не блеванула. Собралась с силами и двинула последний аргумент:
– А моя мама никогда не мыла. И ничего!
– А где теперь твой папа? Я то знаю, Владыкинское кладбище, сектор 23.
Видимо. она подумала тоже самое, губки трясутся, в глазах слезки. Самое время добить.
– Вот станешь вдовой, будешь вспоминать – а вот тут под диваном Петя хранил свои носочки.
– ААААЯБУДУМЫТЬЛАВРУШКУУУУУУУУУУ!!! – слезы в три ручья.
– И носки пусть под диваном лежат? – надо выжать из ситуации максимум.
– ДДДДДДААААААААААА!!!!!!!
– Ну вот и хорошо, ну чего ты ревешь? Ну подумаешь, лаврушка....»
