НЕ КРИЧИТЕ!

Крик взрослого человека на ребенка – как расписка в своей беспомощности, как сигнал о том, что жизнь мира в ненадёжных руках.

Летом хочется наиболее качественно отдохнуть и как можно больше дать впечатлений и радости детям. И сборы на летнюю прогулку самые простые. Маечку и шортики даже самый маленький ребёнок может надеть самостоятельно, застегнуть сандалики на липучке и надвинуть кепку.

В случае когда мы имеем дело с девочкой, меняем маечку и шортики на сарафанчик, а кепку – на шапочку, но можно и не менять. Все, никаких больше проблем!

Но родители с детьми на отдыхе – это такая боль. И, оказывается, проблема есть. Она в том, что дети любят нас без условий, а мы их корыстно. Не верите? Представьте, что вы уронили на себя каплю мороженого. Скажите, ребёнок будет вас за это пилить? А теперь вообразите, что вы расплескали кофе или вино на стол и на свою светлую одежду. Ну, прячьте быстрее пятна от своего ребёнка, а то наругает! Вообразили?

Но хуже всего, когда конфликты рождаются из-за привязанности малыша к своим близким: когда ребёнок путается под ногами, кидается обниматься, много болтает. Это совсем грустно наблюдать.

Вот прихорашивают девочку, сидящую в коляске. Она действительно очень красивая, в белых кружевах и в нарядной шляпке. Видимо, тётя присаживается рядом с этой куколкой, а, видимо, мама настраивает резкость фотоаппарата. Тут с криком: «А вот посмотрите, что я умею!» – проносится в запланированном кадре прыгающий на палочке старший брат девочки.

И только что улыбающаяся мама поворачивает гневное лицо в сторону сына и выкрикивает ряд непереводимых слов на местном диалекте. Потом возвращает на место улыбку, но уже опять смотрит в видоискатель – на свою принцессу. Это уже потом она будет волноваться, почему между её сиблингами нет любви, а пока важно сделать красивую фотографию для социальной сети.

Но почему красивая страничка в интернете или мнение прохожих, что в целом суть одно, беспокоят нас больше, чем добрые отношения с собственной кровинкой? Ведь всем мы не будем нравиться никогда, а испортив отношения внутри своей семьи, точно не ощутим счастья.

Каждый день с улицы слышится детский плач и сердитые окрики родителей. Крик взрослого человека – как расписка в своей беспомощности, как сигнал о том, что жизнь мира в ненадёжных руках. Ужас среди бела дня, среди самых близких людей.

Понаблюдайте, как пробирается дошкольник в толпе взрослых. Трагедия в том, что его голова находится на уровне наших локтей. Ребёнку постоянно приходится лавировать, и всё равно его частенько задевают. Любой из нас взорвался бы уже на первом толчке в лицо или ударе по макушке, но малыш спокоен. Физическое нарушение его границ ничто по сравнению с тем моральным насилием, которому подвергаем мы детей ежедневно.

А вот, как и полагается, положительный пример. Чей-то папа выходит из реки на оживлённый пляж. Мальчики, среди которых находится и его сын, играют кучкой у берега и нечаянно окатывают взрослого дядю водой, оглядываются, и в их глазах виден страх. Потом, превозмогая робость, старший просит прощения. Брось, – говорит взрослый, – я и так весь мокрый. А после вздоха облегчения, вырвавшегося из нескольких юных уст, этот человек объясняет, что играть нужно чуть-чуть аккуратнее. И, что самое главное в этом эпизоде, его слышат.

Но этот вздох… В нём можно услышать всю скорбь ребячьего народа; мы все вышли из него, но далеко не все сохранили память о том, какое поведение родителей наносило нам долго не заживающие раны. Да, по совести сказать, они не зажили до сих пор. Именно поэтому мы шпыняем своих собственных детей в присутствии посторонних зрителей – чтобы не успели то же самое сделать чужие люди, чтобы нам не сделалось стыдно оттого, что мы и наши дети несовершенны.

Мы спешим соответствовать, поэтому торопимся одёргивать наших детей, делать им замечания, мы шипим и набрасываемся на малышей, даже не поинтересовавшись деталями мелких происшествий, которые случаются со всеми. Неаккуратность, неловкость, неусидчивость: тут может показаться, что крик – это наикратчайший путь к результату. А тем временем вызванное криком внешнее послушание означает, что глубину понимания, глубину доверия мы потеряли. Мы потеряли возможность передать всё разумное, доброе, вечное, что нам известно о жизни.

Хотя, казалось бы, чем не машина времени это взросление. Как мы оказались здесь? Кто скажет, что шёл сюда долго? Этот мальчик, на самокате проехавший почти по вашим ногам, или эта девочка, сорвавшая цветок с клумбы: разве не похожи их лица на вашу детскую фотокарточку?

Но они так же получают те же болезненные окрики и от чужих взрослых, и от своих родных мам и пап. Да, мир полон опасностей, а правильная дорога довольно узка, но направление пути не увидеть, если постоянно зажмуриваться от страха или удаляться от травмирующих ситуаций в направлении, выбранном наугад. Это мы тоже знаем по себе.

Но то ли взгляд сверху вниз мешает встать на место униженного нами ребёнка, то ли многолетняя привычка привирать. Нет, это не я съел последние конфеты! Нет, папа, не мы, а кошка свалила с подоконника твой будильник. А потом: ну всё, мама, я стал начальником отдела. Ты довольна? Я смог! Теперь и мне можно на всех кричать.

Непреходящее чувство вины вызывает постоянное желание оправдываться, а потом перерождается в позицию всегда правого человека.

Как хочется разорвать этот порочный круг! Как тяжело смотреть на этих сжатых в комок или, наоборот, ощетинившихся детей, недоверчиво глядящих на нас. Больно видеть, как они плотно закрывают двери своих комнат, как отходят подальше, чтобы нам не были слышны их разговоры.

Какие мысли рождаются в вихрастых головах? Кем хотят стать наши дети, к чему тянутся их души? Мы узнаем это, если дети откроются, дадут за собой понаблюдать. Совместный отдых – самое время для подобных открытий.

Так что давайте договоримся: каждый раз, когда захочется что-то ребёнку внушить, сначала обнимем его и поцелуем в макушку. Есть ещё несколько волшебных фраз для родителей: ты отлично придумал, мне нравится, как ты это делаешь, как хорошо, что ты напомнил…

Этот список можно продолжить самостоятельно. И сразу дело по-другому пойдёт.


Комментарии

Пожалуйста, будьте вежливы и доброжелательны к другим мамам и соблюдайте
правила сообщества
Пожаловаться
МаМарина
Вот ещё статья. Мне она показалась очень русской )


Вчера в метро села на лавочку в ожидании поезда с мамой и сыном лет 6. Мама устало монотонно тюкала его с частотой стробоскопа на деревенской дискотеке. Обыденно так тюкала, без особой злости, было видно, что так у них — всегда. Это было так:

— Мам, у меня живот болит...
— А кто в этом виноват? Я же тебе говорила не есть столько.


Ты же вообще меры не знаешь, вон тебя как раздуло. Я съела столько, сколько положено, а ты? Зачем было так объедаться? Посмотри вот на свои штаны? Весь измазался, как свинья. Я эти штаны только вчера постирала, и снова надо. Вставай, поезд пришел. А вещи твои кто брать будет, дядя Федя? Вечно всё везде оставляешь...

Мальчик обернулся, взял свои вещи и понуро пошел в вагон. У меня внутри всё сжалось. По двум причинам. Во-первых, со мной в детстве разговаривали именно так. Во-вторых, когда я очень устала или подавлена, я тоже веду себя так со своим сыном.

Мне захотелось сесть рядом с мальчиком, погладить его по животу, прижать к себе, сказать что-то вроде: «Не слушай ее, с тобой всё в порядке, ты просто ребенок. Это нормально, что ты не знаешь меры в еде, у тебя ещё не настолько зрелый мозг, чтобы ты мог себя контролировать, этим должна заниматься твоя мама. Это нормально, что ты пачкаешь одежду. Ты ребенок, к тому же мальчик. Ты просто обязан с ног до головы выглядеть как шахтёр. И за своими вещами ты не всегда можешь уследить в своем возрасте, тем более, что дело к полуночи, ты очень устал». И добавить что-то вроде «котеночек, зайчик, мой хороший» — как я зову своего сына в минуты нежности.

Но я села в другой стороне вагона, закрыла глаза и почувствовала, что сейчас кто-то будет плакать. В голове возник мамин голос, одергивающий меня на каждом шагу. До боли (натурально — до боли) знакомые «руки у тебя не из того места», «кому ты ТАКАЯ будешь нужна», «господи, ну что из тебя вырастет».

Я выросла и научилась себя защищать. Я больше никому не разрешаю разговаривать со мной подобным образом. Чтобы научиться это делать, мне понадобился не один год психотерапии. Восстановление разрушенных до основания границ. Реконструкция руинизированной самооценки. Принятие себя. Но голоса в моей голове до сих пор со мной. Стоит немного больше, чем обычно, истощиться, и заезженная пластинка вновь начинает проигрывать знакомые тексты.

Я уже сама мать, живу в другой части планеты, между мной и мамой почти 8 тысяч километров. Мы редко видимся и даже редко говорим по телефону. По телефону она уже научилась держать свои соображения о моих женских, человеческих и профессиональных качествах при себе. Она даже научилась писать в смс «Я тебя люблю»! Хотя еще пару лет назад даже после просмотра программ с моим участием (меня привлекали как консультанта по диетологии) по Первому каналу (в системе координат моей мамы выше только космос) она спрашивала меня «когда ты себе нормальную работу найдешь?» А вот если попробовать провести вместе больше суток физически, то картинки из детства оживут. Потому что с мамой в ее детстве обращались в несколько раз хуже. Она мне выдает 2%-ный раствор того, что ее мать, моя брутальная бабка, выдавала ей.

Я всё детство повторяла мантру: «ом, я никогда не буду говорить со своими детьми ТАК хунг», но когда я раздражена, обесточена и контроль ослабевает, я будто со стороны слышу, как мой рот изрыгает на моего ребенка очень похожие тексты с удивительно аутентичными интонациями — фамильными.

Я абсолютно не виню маму в том, что она говорила около 30 лет назад и в том, чего она совсем не говорила — «любимая девочка», «моя родная», «моя хорошая». Я уже на своей шкуре прочувствовала, как сильно на нас влияет прошивка в раннем детстве. Эти программы не так-то просто отменить. Не так просто инсталлировать новые поверх старых. Мне остается только сочувствовать ей. А также её маме, у которой, как несложно предположить, в детстве было ещё хуже. И если заглянуть дальше, в историю семьи, то в ней сам черт сломит ногу и убежит, скуля, на оставшейся. Раскулачивания, голод, война, враги народа — вот это всё.

Мне остается только любить их всех, покалеченных, живших как могли, моих предков, чью эстафету я уже передаю дальше. Мне остается только изо всех сил любить своего сына, чтобы на нем эта страшная эстафета прервалась.

Извиняться после срывов (которые, к счастью, не так уж и часты), объяснять, почему такое происходит. По 10 раз в день заверять в безусловной любви. По 50 раз в день обнимать. Делать позитивные сообщения. Отвечать за него как взрослый за ребенка — чтобы он научился тоже отвечать за кого-то, когда вырастет. Я делаю всё, что могу.

Делаю всё, чтобы голоса в его голове говорили ему, что он — имеет право на жизнь. Имеет право на любовь просто потому, что родился. Что ему не нужно ни того, ни другого — заслуживать. Что он от природы красив, умён и талантлив (всё это правда), что у него большое сердце и он вырастет настоящим мужчиной. Он уже сейчас проявляет себя как настоящий мужчина — всегда открывает передо мной двери, забирает у меня тяжести — я его такому не учила.

У меня не всегда получается, но это даже хорошо. Пусть у него не будет завышенных ожиданий и он понимает, что никто не совершенен. Что рядом с ним должна быть просто женщина — со слабостями, бзиками, перепадами настроения, а не несуществующий идеал. Пусть он знает, что даже ссоры не ставят под удар главного — наших отношений и моей безусловной любви к нему. Пусть он знает, что даже если сейчас всё плохо, можно поговорить, и всё разрулится.

И чем больше я стараюсь всё это делать, тем слабее голоса в моей голове. Да, они всё ещё есть, и, возможно, будут всегда. Но я уже далеко не всегда их слушаю, так же, как шум проезжающих мимо машин за окном. Ко всему привыкаешь. Я всё меньше пытаюсь заслуживать любовь и свое право на существование и всё больше просто являюсь самой собой.

Я хорошо понимаю, что это не только моя история. У нашего народа исторически обусловленная низкая самооценка. У всего нашего народа — мерзкие голоса в голове. И пока это не изменится — не изменится вообще ничего. Никто не хочет быть ничтожеством, все ведут себя настолько хорошо, насколько им позволяет их прошивка. Пока прошивка не изменится — всё будет так же или хуже.

У меня нет ответа на вопрос, что с этим делать. Как помочь людям изжить голоса в головах, говорящие им, что они — свиньи, взрослые кобылы, жирные коровы. Голоса, велящие им пойти напиться, чтобы убавить громкость. Или пойти сорваться на своих детях. Или ненавидеть кого угодно. В моей системе координат — каждый начинает с себя. Обращается за помощью к профессионалам, медитирует, молится, занимается йогой — в общем делает то, что ему помогает. Старается любить своих детей и своих родителей — неидеальных, раздражающих. Когда научается делать это, начинает тренироваться на соседях, коллегах на работе, случайных прохожих. Когда начинаешь заниматься собой, желания переделать других становится в разы меньше.

Автор: Ольга Карчевская.

Пожаловаться
МаЛиНкА null

Пожаловаться
Юлия Александровна

силы силы силы и терпения бы на это все