Сёстры

Глава 1.

Годовщина свадьбы родителей, которых почти не знаю. Что может быть хуже! Ежегодно у нас дома устраивали скромный вечер в память о них, где говорили о родителях только, как о живых. Единственное, что мне нравилось в этом – вкусная еда. Ее было в изобилии. Бабушка знала толк в приличных блюдах.

Родители погибли, когда мне было всего три, Кристин — пять. Мы остались одни с бабушкой. Как ни старалась она воспитывать нас, словно своих собственных детей, которых потеряла в автокатастрофе, она все равно была для нас бабушкой. Может, чуть больше, чем просто бабушка. Но не мама. Я почти не знала родительского тепла и единственным верным другом, которому я поверяла все свои переживания, был тряпичный мишка. Забавный такой, с синим носом-бусинкой. В трудные минуты я спрашивала его, как поступить, что делать дальше. Он усердно слушал, наверно, понимал. Конечно, у меня есть старшая сестра Кристин. Но больше всего она любит рассказывать о своих проблемах.

-Ты помнишь маму? – взглянула я на сестру. Волнение дало о себе знать. Голос предательски дрогнул, горячей электрической вспышкой накрыло затылок.

Кристин отодвинула сумку на другую сторону сиденья и пристально посмотрела на меня. В ее изумрудах глаз трепетали крохотные прозрачные мотыльки.

— Да, она была очень красивая. Вспомнилась, почему-то сказка, которую она рассказывала нам каждую ночь. Про маленькую птичку, которая…

Кристин запнулась. На лице заблестели капельки. Я поспешила обнять сестру.

— Которая много хвасталась, а потом ее съел кот. Представляешь! Соседский кот.

Я почувствовала, как Кристин борется со своими чувствами, но так и не смогла ничего ответить, лишь крепко обняла сестру.

Сегодня была пятница – мой любимый день. Потому, что завтра выходные, но особенно потому, что сегодня урок вместе с ним. Я весело перешагнула порог родной школы и, помахав сестре на прощание, двинулась туда, где, возможно, меня ждали большие перемены. Первая половина дня прошла как обычно. Ничего примечательного. Все те же шутки гламурных одноклассниц. Тот же блестящий ответ отличника. Те же глупые улыбки мальчишек из младших классов.

На физике я решила прикоснуться к нему. Мне казалось, что физический контакт сейчас необходим. Именно он всегда сближал меня с другими людьми. Так было с бабушкой, с сестрой, подругой. Все, чего я хочу сейчас – это быть рядом. Ощущать его присутствие. Урок вместе с ним – просто чудо! Нужно только сесть рядом.

Устроившись на задней парте — единственной свободной, я стала ждать. Минуты тяжким бременем нависали надо мной. Каждая приносила страдания. Его все не было. В окне покачивались ветви деревьев. Поднимаемые ветром, они устремлялись к югу. Как я завидовала этому ветру. Вот бы так же парить над миром, прикасаться к тому, кто дорог. Странно, почему я быстро привязалась к нему? С того самого дня, как он вошел к нам в класс. Всего полгода прошло. А в груди уже родилось это странное чувство, заставляющее день и ночь думать только о нем. Я еще не понимала хорошо, что это было за чувство. Но бороться с ним уже не могла, как раньше. И не хотела. Я решила: не надо этого делать. Не надо бояться того, что неизбежно. Мысли уносили меня далеко. То мы бродили по парку, оживленно беседуя, то бегали по набережной. Все его жесты я выучила за время наблюдения и теперь без труда могла воспроизвести их в своих мечтах.

Протяжный звонок оборвал мои мысли. Курносая физичка попросила открыть учебники на семьдесят восьмой странице. Я машинально осмотрелась по сторонам и, тяжело вздохнув, положила голову на скамью. Что могло случиться? Неужели он заболел? Именно сейчас, когда я решилась все начать. Рука нащупала блокнот, пролистала несколько истрепанных страниц, остановилась там, где лежала сделанная самостоятельно закладка, сама стала выводить ровные буквы:

Шитая золотом, ветром овеяна,

Наряд оторочен простым аржанцом.

Пламенным бисером всюду усеяна.

Кудри твои отливают свинцом.

— Можно войти? Простите! Историк попросил помочь разложить новые карты. Не успел до звонка.

Парень растянул рот в красивой улыбке.

— Входи, Дэвид. Старайся больше не опаздывать, — физичка, кажется, даже не посмотрела на него, лишь махнула рукой на свободное место у окна.

Я, наверно, просияла, когда Дэвид опустился рядом на деревянный стул. Что может быть лучше вознагражденного ожидания! Нужен контакт, а потом я заговорю с ним. Но о чем? — Только сейчас в голову пришла эта мысль. — Что я ему скажу? Мы созданы друг для друга, мы должны быть вместе? Нет, все не то. В голову лезли одни ненужные мысли. Я чувствовала его присутствие почти физически. Половина лица, открытая для его взгляда, пылала, словно раскаленный металл. Я посильнее прижалась к столу, укрываясь от обжигающего взгляда. В этот момент меня что-то слегка толкнуло в бок. Приятная дрожь пробежала по всему телу. Дэвид ничего не заметил. Я выдохнула, пытаясь сконцентрироваться на словах преподавателя. Нет, я еще не готова.

Время пролетело, словно стрела, выпущенная из ловких рук лучника. Пройдет каких-то пару часов, и я стану жалеть о том, чего не сделала. В жизни бывает только один первый раз и сегодня я его отдалила. Скорее всего, на неделю, так как совместные уроки у нас будут только в следующий вторник.

Глава 2.

Я была права. К нашему приходу бабуля накрыла на стол. Приехали родственники, пришла соседка и суетилась уже на кухне. Все обсуждали гибель наших родителей. Поднявшись в свою комнату, я бросила рюкзак в красное кресло и упала на диван. Он был необыкновенно мягок. Спускаться вниз не было никакого желания. Снова будут наигранно сочувствующие взгляды, вопросы про учебу и как я подросла. Кристин просила немного потерпеть.

— Всего часик. А потом я бы хотела тебе кое-что рассказать. Пойдем в «змею»?

Я и сама подумывала о том, чтобы открыть свое сердце сестре. Мне необходимо было с кем-то поделиться. Мишка, к сожалению, уже не подходил. Может, ревновал?

«Змея» — так мы с сестрой называли заброшенную стройку по ту сторону реки. Мы облюбовали это место еще прошлым летом. Там, на высоте седьмого этажа стояла жестяная клетка, формой напоминающая огромную змею. Длиной в два-три метра и около метра в высоту, она вполне вмещала нас обеих. Тогда мы бывали там почти каждый день. Сейчас приходили реже, когда надо было остаться наедине. Сегодня был один из таких дней. Обостренные чувства. Сближающая печаль отсутствия родителей. Все это могло стать отличной прелюдией к нашему откровенному разговору.

Вечером мы забрались в клетку. Я зашла последней, прикрыла небольшую дверцу и села, поджав ноги. Сегодня я была в лучшем из своих дней. Кожа необыкновенно нежна. Волосы, обычно непослушные, теперь пышным каскадом спадали на округлые плечи, переливаясь под светом уличных фонарей. Кофейные глаза, аккуратно подведенные черным карандашом, создавали образ Клеопатры, который так приглянулся мне еще в детстве, когда я увидела ее в одной из книжек. Эта божественная красавица стала для меня идеалом красоты. Теперь я сама, словно египетская царица, сошедшая с картинки, смотрела на сестру глазами, полными ожидания.

— Скоро выпускной. – Начала Кристин. — Какая же это проблема — выбрать чудесное платье! Ты не представляешь себе! Мы сегодня целый день проходили в поисках чего-то подходящего, но так и не нашли ничего. Нет, несколько вариантов у меня уже есть, но так чтобы «Ах! Мне оно нравится!» не было. Посоветуй! Ты же знаешь меня как никто другой. Знаешь все мои достоинства, что мне идет, а что лучше вообще не одевать.

Я молчала. Не потому, что не знала, что посоветовать. Не потому, что не хотела говорить о недостатках Кристин, боясь обидеть. Нет. Я могла сказать любому все, что думаю. И пусть мое прямодушие не всем нравится. Но мне кажется, что так лучше, правильнее. Не поэтому я молчала. А потому, что меня раздражили мелкие мысли сестры. Все, о чем она мечтала, укладывалось в одно слово — «платье». Как же глупо, противно! Только я решилась поделиться самым сокровенным, как Кристин все испортила. Земное в сестре убило у меня желание рассказывать, я едва сдерживала себя, чтобы не нагрубить ей.

— Тебе идет зеленый, — все, что я смогла из себя выдавить.

— Да-да, я тоже так думаю, знаешь…

И Кристин стала рассказывать, что ей сегодня понравилось, от чего лучше отказаться, какие рюши не нравятся и многое, многое другое. Но я уже не слушала. Оставшись один на один со своей любовью, решила разбираться сама.

Было еще одно достоинство этого места помимо уединения. Отсюда открывался прекрасный вид сверху. Пока Кристин убеждала меня, какие серьги ей подойдут, я всматривалась в темноту, разрезаемую светом ночного горда. Взор поражало огромное множество, казавшихся крошечными, окошек. Ночь для меня самое желанное время суток. Что может быть прекраснее белесого очертания месяца. Он, словно сошедшая с картины реальность, манил убедиться в своей правдоподобности. Я обронила серую пастель, которой недавно обводила контуры прилипшего листа на дощатом полу. Прокатившись до самого края клетки, она провалилась в длинную щель. Чертыхнувшись и проводив на прощанье ее взглядом, наткнулась рукой на что-то холодное. Поднеся находку к слепящей дорожке фонаря, я рассмотрела маленький серебристый ключик, сунула его в карман.

— Эталь, ты меня не слушаешь? – Кристин поджала пухлые губки. На ее лице мелькали тени проезжающих машин. Казалось, она вот-вот расплачется.

— Да, слушаю, слушаю. Серьги лучше выбирай с круглым камушком. А знаешь, у мамы были такие, помнишь? В шкатулке лежат. Бирюзовые.

Глава 3.

Учеба закончилась. Впереди выпускной Кристин. Сестра говорила о предстоящем бале. Она всей душой была там. А я представляла, как разливаю вино в бокалы, а рядом Дэвид любуется моими грациозными движениями. Кованые подсвечники на небольшом журнальном столике, случайно обнаруженные в одном из пригородных магазинов, прекрасно подошли бы к этой картинке.

— Эталь, завтра я буду кружиться в радостном танце с одним из одноклассников. Но с каким? Может быть Фрэнк? Нет, он бывает крайне груб и одевается не очень. Постой. А как на счет красавчика Дэвида?

При звуке этого имени, меня словно обдали ледяной водой. От резкого головокружения я чуть не повалилась на пол. Я была в отчаянии.

— Он хоть и учится классом младше, но очень даже ничего и тебе, кажется, он тоже понравился. Не так ли?

Я покорно кивнула головой.

— Видела слюни девиц из школы? Но нет, он будет моим! Не видать вам крошки Дэйва.

Кристин приподняла подбородок и искусно повела бровью. Изумрудные глаза бросили хрустальный блик на зеркало напротив. Ее самоуверенность присутствовала во всем антураже комнаты. Чопорный английский стиль с кремовыми обоями и ярко-красными вкраплениями в виде подушек разной формы, большого красного кресла с белоснежной искусственной шкурой: все это, подобранное по ее вкусу сейчас меня раздражало. Подсвечники, так восхищавшие минуту назад, теперь были ненавистны. Окончательно сформировалось https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D1%82%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC отношение к сестре. Лишь разбросанная слева разноцветная пастель, радовала глаз. Я любила рисовать. Это успокаивало и будоражило фантазии.

Кристин, улыбаясь, вышла из комнаты, очевидно на запах ванили, поднявшийся снизу.

Очутившись на своем диване, я уткнулась носом в подушку. Эхом звучал голос Кристин «Он будет моим! Не видать вам крошки Дэйва». И это ей я хотела открыть свое сердце, рассказать, как любуюсь каждым его движением, стараюсь запомнить мельчайшие детали, чтобы потом воспроизводить в своем воображении с максимальным реализмом! Кто бы мог подумать, что моей соперницей станет моя собственная сестра! Боже, у меня нет шансов. Кто я такая? Серая мышка. Никто на меня не обращает внимания. Даже Дэвид, с которым мы сидим вместе вот уже третью неделю, с трудом смог вспомнить мое имя. Боже, Кристин! Как мне теперь все рассказать? Тебя же ничто не остановит. Даже муки твоей младшей сестры. Для тебя ведь главное – успех. Что же делать? Надо немного развеяться, привести мысли в порядок.

Через четверть часа я с глазами Клеопатры стояла под дверью Майкла.

— Эталь? Что ты тут делаешь? – Майкл с удивлением осмотрел меня. И было чему удивиться. Платье, чуть доходившее до колен, с глубоким вырезом сзади, оголяло красивую спину. Ветер то и дело поднимал края, так, что мне постоянно приходилось его поправлять. В погоне за индивидуальностью, важно не испортить почерк. Я отметила его восхищенный взгляд и облегченно вздохнула.

— Ничего не говори! Тсс! – шепнула я и впорхнула в дом.

Такого парень явно не ожидал.

— Заходи, будь как дома.

Да уж, пожалуй. Ишь, как обрадовался!

Через полчаса мы сидели в баре в двух кварталах отсюда под названием «Овертайм».

— Что желаешь?

«Какие мы услужливые», — чуть не сказала я вслух.

— Пожалуй, текилы.

Майкл был нашим соседом. Я помнила его, сколько себя знаю. Было время, когда мне казалось, что я даже влюблена в него. Но нет. Он не для меня. Я с любопытством посмотрела на него. Девятнадцатилетний паренек выглядел гораздо старше своих лет. Ему с уверенностью можно было дать лет двадцать пять. Как-то он рассказывал, что в роду у него есть немцы. И, правда, в чертах лица его присутствовали такие особенности, как сильно выступающие скулы, их косое положение, довольно узкий разрез глаз, крупный с горбинкой нос, тонкие губы. Я отметила, какими светлыми казались теперь его волосы. Может это особенность приглушенного света в баре, а, может, последствия выпитого алкоголя.

— Эталь, ты еще не слышала? Я улетаю в Англию. Все-таки поступил в Оксфорд.

— Да ну! — засмеялась я.

Не могу поверить своим ушам. Майкл и Оксфорд. Для меня это были совершенно разные понятия.

— Ну, Майкл! Ну, ты даешь! И когда улетаешь?

— Завтра.

Он заметно помрачнел. Я перестала улыбаться, сделалась серьезной.

— Брось. Не делай такого лица. Я вскоре вернусь. Куда я от тебя!

Я еще больше смутилась. Со странным выражением были сказаны эти слова. Мне не хотелась давать надежду своему умному соседу. Ведь я понимала, что у нас ничего не выйдет: разного поля ягодки.

— Ну, а на кого поступаешь?

— Юридический факультет.

Он развел руками, пристально посмотрел на меня. Не могу выдержать этого взгляда, он поглощал меня своей бесконечностью.

Вечер исчерпал себя. И хотя мне хотелось продолжения, Майкл заявил:

— Тебе уже хватит! Это пятый стакан. Нам пора. Счет, пожалуйста.

Что меня всегда восхищало в Майкле, так это его благородство и уверенность в себе. Он аккуратно взял меня за руку и повел на улицу. Не знаю, сколько времени прошло, но Кристин звонила девять раз. На десятый я взяла трубку и, с трудом ворочая языком, заявила, что домой не приду. Сестричка, похоже, не ожидала такого. Что ж, мы еще посмотрим, кто кого! И бросила трубку. Еще один безнадежный звонок раздался через минуту, но я тут же сбросила вызов и выключила телефон.

Когда такси подъехало к нашему дому, я готова была на все, только не видеть Кристин. Да и Майкл был очень мил. Не могла же я оставить его одного сейчас.

— Проходи, — прошептал он.

Я сняла туфли и, пройдя длинный коридор, прошмыгнула в его комнату.

-Майкл! А где у тебя…

Наверно, я сказала это очень громко потому, что в одно мгновение рука Майкла энергично и осторожно закрыла мой рот. Он впился в меня своими глазами. За них одних, я готова была отдать сейчас жизнь. Он медленно приблизился. Его влажные губы коснулись моих, сначала слабо, потом все с большим и большим напором. Я услышала, как захлопнулась дверь, и мы остались в полной темноте. Лишь непоседливый лучик света мелькал, прерываемый бегом машин за окном. Глаза постепенно привыкали к тьме. Вот его рука заскользила вверх по бедру. И мириады крошечных мурашек пробежали по всему телу, источающему пряный аромат ванили и орхидеи. Я слушала его учащенное дыхание. Его непреодолимое желание, передавалось мне, удваиваясь, сводя с ума, придавая забытью.

Глава 4

Кто-то усердно теребил мое плечо. Замелькали лица. Сестра, громко смеялась, выкрикивая: «Не видать вам крошки Дэйва! Ах-ха-ха-ха-ха!» Искаженное лицо Майкла, все в веснушках, приближалось, сложив губы бантиком. Бокал вина сам наполнялся из бутылки, парящей в воздухе. «Эталь! Эталь!» Знакомый голос раздавался совсем неподалеку. Я с трудом открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Майкла. О, Боже! Значит это все правда. В бессилии я откинула голову на подушку, почувствовав сильнейшую головную боль. Затылок словно прирос к постели. Ко всему прочему каждый шаг парня стальным молотом отдавался в моей голове.

— Мне пора уезжать, завтрак на столе.

Он хотел поцеловать меня на прощание, но я прижалась лицом к подушке, промычав что-то нечленораздельное. Майкл хмыкнул. Уверенные шаги постепенно удалялись, казалось, вместе с ними отступала пульсирующая боль. Но иллюзии растворялись, когда боль приходила: то нарастая, то затихая, чтобы возобновиться с новой силой. Не помню, сколько я так провалялась, не в состоянии подняться.

В половине двенадцатого я проскочила в свою комнату. Меня встретило отражение сестры, сначала удивленное, потом сердитое.

— Где ты была? – почти прокричало оно, — я себе места не нахожу. О, боже, ты еще и пила! Кошмарный перегар!

Отражение скривило аккуратные пухлые губки, попыталось принять серьезное выражение. Напудрило щечки.

— Прости! Прошу тебя, ничего не говори.

Сказала я отражению и рухнула на синий диван. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось выслушивать назидания старшей сестры. Словно прочитав мои мысли, она положила холодную руку на мой лоб. Я с благодарностью посмотрела на сестру. Через минуту она скрылась за дверью.

— Вот, выпей.

Она протянула зеленую таблетку и стакан воды. Я, молча, взяла ее, покрутила в руках, забросила в рот, запила.

Кристин посоветовала немного полежать, чтобы таблетка подействовала. Сопротивляться не было смысла. Я видела, как сестра собирается на выпускной. Она была необыкновенно хороша сейчас. Роскошные длинные волосы – предмет моей зависти. Мне не хватало терпения, чтобы отрастить такие. Стрижка чуть ниже плеч – вот мой предел. Сияющая, словно бриллиант, она, подобно ему, испускала радужный свет. Энергия так и брызжела из нее, передавалась окружающим. Я глупо улыбалась, смотря на сестру. Веки тяжелели. Таблетка, растворившаяся во мне, провозгласила свою власть.

Меня разбудил телефонный звонок. В полусне я с трудом различала слова. «Билеты», «Скорее, Эталь!», «Ты одна можешь…», «Ключи»… Я бросила мобильник и снова упала на кровать. Вдруг, будто сообразив, что произошло, вскочила со своего места. Непонимающе уставилась в телефон. Это Майкл. Что произошло? Что ему было нужно? Чем я могу помочь? Вопросы роем кружились в моей голове, складываясь в многосложный пазл. Майкл что-то говорил вчера о поездке. О, боже! Он же сегодня улетает! И я, возможно, никогда его не увижу. Хоть он и уверял, что вскоре вернется, но я-то знаю, как это бывает. Сначала учеба, потом престижная работа. И прощай родной город. Хотелось еще немного послушать его голос. Все-таки не чужой человек! Я набрала номер. Он ответил тут же.

— Эталь, милая, ты сможешь мне помочь? — услышала его взволнованный голос.

Не раздумывая ни минуты, я села в машину. Благо, что Кристин не взяла нашу малышку.

Волнение Майкла передалось и мне. Сердце бешено стучало в груди, казалось, вот-вот выпрыгнет. От былой головной боли не осталось и следа. Так бывает в трудные минуты. Напоследок бросила беглый взгляд на сумочку, из которой торчал билет. Покрепче прижавшись к рулю, нажала на газ. Автомобиль рванул, оставив позади клубы дыма.

В аэропорт я приехала быстрее, чем предполагала. И мы решили пройтись по набережной. Здесь река была другая. Далеко вперед простиралась водная гладь. Почти безветренная погода благоволила этому. Я всегда любила воду. Она дарила покой и умиротворение. Вот и сейчас, созерцая медленный ее бег, я забывала обо всех неприятностях, навалившихся на меня. Сердце перестало яростно колотиться о мою грудь. Волнение прошло, а вместе с ним тревога. Расставание с другом детства перестало нести огорчение. Река сглаживала его. Я резко повернулась к Майклу.

— Пора.

Меня поразило его лицо — полное отрешенности, внимательно изучающее меня. Казалось, ни одна линия, ни одна черта не укроется от его глаз. Он притянул меня к себе, прильнул губами к моим. Я не сопротивлялась. Слишком жалок был его вид, слишком преданно смотрел он на меня.

Майкл ступил на трап самолета. Хотелось остановить его, попросить не улетать, хотелось побыть еще немного вместе. Горечь и опустошение наполнили меня изнутри. Я вспомнила, как мы оставили граффити на воротах миссис Долитл. Долго потом хохотали. А наши картины! Я подарила ему свою самую первую. Плохонькую, но особенно дорогую. Вот бы вернуть это время! Почему мы только тогда начинаем по-настоящему ценить момент, когда он уже прошел?

Я не остановила Майкла. Лишь отрешенно смотрела на удаляющийся самолет. Будто не понимала до конца всего происходящего. Наконец, медленно побрела в машину. Гул турбин стихал по мере движения. Я приходила в себя. Взглянула в мобильник. Боже! Время! Холодный приступ ужаса заполонил сознание.

Только сейчас я поняла, что с самого утра не вспоминала о Дэйве, чего со мной давно не было!

Добравшись до школы, я бросилась разыскивать его и Кристин. Но их уже не было. Кругом пьяные школьники продолжали веселиться. Меня раздражало их хорошее настроение. Неужели никто не замечает, что все рушится в одночасье? Мир, который я создавала годами в своем воображении, пал, оставив за собой опасные осколки, рубя и режа мое бедное сердце.

Глава 5.

Полуденное солнце заливало долину всепроникающим светом. Горячее, оно заставляла нас тлеть, как последний уголек в костре. Над озером, поблескивая и разрываясь, парил едва уловимый туман. Золотистый песок приятно обжигал колени. Я протянула руку, провела ею по водной глади, ощутив долгожданную прохладу. А ведь еще утром я была дома, пила горячий кофе. В блаженстве представляя его вкус, я закрыла глаза.

— Эталь!

Дрожь пробрала с головы до пяток. Голос сестры, глухой, нечеловеческий, прозвучал совсем рядом, за моей спиной. Не может быть! Она не могла… Оглянулась. Поблизости никого. Поднявшись, я осмотрелась. Но увидела лишь наш лагерь, расположившийся по ту сторону озера.

Там у серой палатки сидел Дэвид. Я решила: довольно наблюдать! Пора действовать! Тряхнув шоколадной гривой, я двинулась к нему.

— Можно присесть?

Моя бесцеремонность обескураживала. Он стремительно подвинулся, уставился на меня так, словно впервые увидел, открыл рот. Я ликовала, чувствуя свою победу. Он был на крючке. Оставалось покрепче ухватить удилище, и я это сделала.

— Слышала, ты прекрасно рисуешь.

Да! Крючок проглочен. Он вспыхнул и заговорил. Впервые со мной заговорил!

-Ну что ты. Это так, баловство, — развел руками, пробежался взглядом по берегу, словно ища поддержки, продолжил. – Рисовать люблю. А хочешь, хочешь, я тебе сейчас покажу?

Дэвид достал телефон, пощелкал кнопками. Протянул мне.

— С удовольствием!

Я растянула рот в загадочную, как мне казалось, улыбку.

— Влево крути.

— Дэвид! Это восхитительно! Ты – настоящий художник!

Я не ожидала такого! Мне никогда не удавалось достичь подобной воздушности линий. Одна за другой его картины продолжали меня восхищать.

— Не знаю, что и сказать! Нет слов! Великолепно! Дэвид, почему ты раньше ничего не говорил о…

— Ну… э-э-э…

Я поняла всю глупость своего вопроса и замолчала.

— Знаешь, чего мне не хватает? – он показал фото.

Большой гребень вздымался, пенился прямо передо мной.

— А я никогда не видела моря.

— Ты шутишь?

Дэвид недоверчиво покачал головой.

— Серьезно, — я слабо улыбнулась.

— Когда-нибудь я покажу тебе его. Нет ничего прекраснее!

Да, Дэвид ты мой! Он заглатывал приманку, как новорожденная рыбешка.

***

Вечером мы с одноклассницами возвращались домой. Проходя мимо заброшенной стройки, решили остановиться, поговорить о прошедшем дне. По левую сторону проносились гремящие электрички, заглушая наши голоса. С запада потянуло сыростью. Это озеро вздохнуло нам вдогонку.

— Эталь, расскажи про свою сестру.

Я блеснула глазами на говорившую Розу.

— После выпускного я вернулась домой. Кристин дома не было. Чудовищная усталость валила с ног, так что я быстро уснула. Но и на следующий день она не появилась. После обеда я вернулась из художественной школы. В гостиной степенным шагом расхаживал полицейский. Заметив меня, он остановился, внимательно осмотрел, рявкнул: «Сестра?» Я кивнула, от испуга упав на стул. Он спрашивал про Кристин. Были ли у нее враги. Кто разговаривал с ней последним. И задал кучу вопросов. Этот день прошел как в тумане. Плохо помню подробности: что делала, чем занималась.

— Эталь, успокойся. Все будет хорошо! — Участливый голос подруги успокаивал, вселял надежду.

Я продолжала:

— Это я, понимаешь, я виновата.

Я не плакала. Эмоции, казалось, навсегда покинули меня. Я не могла и не хотела больше чувствовать.

— Брось! Никто не виноват. Она найдется, вот увидишь! – девушка пожала мне руку.

Никто из школьниц не видел, что в этот момент сверху с заброшенной стройки опустился бычок недокуренной сигареты.

Заключение

Я с головой окунулась в воспоминания выпускного вечера сестры.

Кристин и Дэвида не было в школе. Не помню, как доковыляла до родного района, как оказалась в нашей «змее». Там, озаренная счастьем, чувством собственного достоинства и удовлетворения, полулежала Кристин. Она просияла от возможности поделиться своим успехом. Я, молча, вошла и, присев на корточки, закрыла голову руками.

— Ты пришла. Как я тебя ждала! Почему тебя не было на выпускном? Эталь, ты же обещала!

Да, я обещала. Обещала сама себе, что не допущу всего этого. На ее месте должна была быть я.

Кристин продолжала. Я в напряжении слушала. Ее протяжный голос эхом отдавался в пустынных комнатах.

— Я счастлива! Это прекраснейший выпускной! Дэвид необыкновенный мужчина! Как я раньше не замечала его, — я нервно хмыкнула. – Мы покинули бал в половине седьмого. Эталь, ты бы видела рельеф его прекрасного тела! Каждая мускула говорит о ежедневных тренировках. Но руки, нежные, как твое бархатное платье.

Кристин провела рукой по моему бедру. Я вздрогнула, дернулась, освобождаясь.

— Он усыпал мое тело поцелуями. Им не было числа. Трепет, с которым он меня ласкал, подкупал. С ним я чувствовала себя богиней…

Кристин все говорила, а я слушала, и разум все меньше подчинялся мне. Какая-то неведомая сила залезла в карман куртки, достала крошечный ключик. Щелкнул затвор.

Вот я медленно спускаюсь вниз. Исступленные крики сестры постепенно стихают. Мгновение и я уже в своей кровати, засыпаю мертвенным сном.