Вот он плачет. Что случилось? Как мы, несовершенные, можем понять его? Мы, кто, может быть, и Знал когда-то, но давно похоронил Знание под грузом позднее приобретённых знаний – как мы можем понять человека, который ещё и не человек-то вовсе, а гораздо более, чем человек? Ведь он ещё только-только пришёл Оттуда, куда наши скудные знания увы (или к счастью?) не распространяются.
Он пришёл из неизвестного нам, и в первый год своей жизни сделает гигансткий скачок, такой, что нам и не снилось совершить во всю последующую жизнь. И вот – Больше, Чем Человек лежит перед нами, и плачет. Он просто не успел овладеть местным диалектом, и выражает свои пожелания только криком. Что мы можем знать об этом? Нам дано лишь строить предположения о причинах его плача.
В первые минуты жизни это крик ужаса, непонимания, удивления – полагаю, он испуган тем миром, в котором он оказался: свет, звук, воздух – всё такое незнакомое и пугающее. В последующие дни – что-то вроде «пробы пера»: «я могу и так, и вот таким ещё голоском подвыть, и поскулить, и поскандалить». И лишь позднее, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО потому, что мы не можем сразу понять, что ему нужно – именно поэтому он учится общаться с нами: призывать то жалобно, то властно, то по просьбе, то – по требованию. И, кстати, не наше ли непроходимое родительское непонимание является одним из тех препятствий, сталкиваясь с которыми, этот Человек вынужден приспосабливаться к нашей форме жизни, овладевая традиционным для нас стилем общения? Родительское непонимание – вот двигатель его прогресса, как в том анекдоте: «милый, что ж ты пять лет-то молчал?!» – «а раньше суп всегда досаливали».
Так вот, неужели мы, с нашим несовершенным мышлением, возьмём на себя смелость толковать причину его крика как ПРОСТЫЕ КАПРИЗЫ?! Да бог с вами, откуда знать ему, что такое – «капризы»? Не станем приписывать младенцу трёх недель отроду свои вредные привычки, воспитанные в нас самих нашими родителями или человеческим обществом.
ИТАК, ОН ПЛАЧЕТ. Что это? Он зовёт нас. Слышите?! ОН НАС ЗОВЁТ (главным образом маму, поскольку её пока что знает лучше остальных). Только вдумайся, мама, в эти слова: ОН ТЕБЯ ЗОВЁТ. ТЫ ЕМУ НУЖНА. Не важно, зачем. «МАМА, ПРИДИ, ТЫ МНЕ НУЖНА!»...
Как часто в дальнейшем, когда ему будет и 12, и 22, и 32.., мы будем с тоской вспоминать этот призыв! Будем вспоминать даже раньше, когда в 6 лет, посадив его к себе на колени, мы вдруг натолкнёмся на колючего мальчишку: «мама, не целуй меня, я уже большой, отпусти!» – но это всё потом, потом. А пока маленький Человек – плачет.
Почему маме трудно спокойно подойти, просто спросить его, негромко и ласково: что? (Неплохо добавить к этому «мой милый» и что-то ещё в этом духе.) Часто этого может оказаться достаточно, чтобы он, по крайней мере, перестал подавать протестующие звуки.
Он скучал (как вариант).
Он испугался, что мама больше никогда не появится, и он будет ВЕЧНО лежать в этой страшной чужой кроватке (в этой жутко неудобной позе, в этой грязной мокрой пелёнке,… другое (нужное подчеркнуть)). (Ведь, если продолжать верить в то, что он пришёл откуда-то, где до Вечности рукой подать, то у него, должно быть, и со Временем несколько иные, чем у нас, отношения).
Это – как одни из множества вариантов.
Полагаю, вряд ли мы, с нашим затёртым сознанием сможем с точностью угадать, чего именно он испугался, отчего так внезапно заплакал и в чём истинная причина его страхов. Всё, что мы можем сделать для него, это оказаться рядом, когда ему плохо.
Но отчего же мама не всегда спешит на помощь по первому зову своего маленького инопланетянина?
– Не подходи сразу, – напевают на ухо молодой маме сердобольные бабушки-нянюшки, – Приучишь к рукам, потом на шею сядет.
И молодая мать мужественно терпит, изо всех сил душит в себе материнский инстинкт. В результате всё равно подбегает рано или поздно, даже не просто подбегает, а прямо подлетает с бьющимся сердцем, но лишь когда малыш уже зашёлся в крике и от ужаса у него дрожит подбородок, коленки и всё остальное. Хватает его на ручки, отстранив добросовестую советчицу (а та продолжает злорадно улюлюкать – «помяни моё слооооово, сядет, непременно сядет на шею»),… А ребёнок… Да он уже, может быть, и вовсе забыл, отчего плакал!
Зато! О, ВЕЛИКИЙ МИГ ОТКРЫТИЯ! Он понял, чем можно привлечь мать. И в столь нежном возрасте мы (с помощью добросовестных советчиц), сами того не ведая, насадили в свежее детское сознание один из самых страшных принципов террористов: ИЗМОРОМ МОЖНО СВАЛИТЬ КОГО УГОДНО. Страшный, бесчеловечный принцип, но – много ли надо детскому мозгу? Он прекрасен и удивителен именно этой своей «губчатой» способностью – раз, другой подобных душераздирающих сцен, и он уже впитал именно что «с молоком матери», простое правило: КРИКОМ МОЖНО МНОГО ДОБИТЬСЯ. Потом ещё и ещё будут появляться в детском сознании разные принципы один страшнее другого, а мы, не заметив, оброним их семена, и пройдём мимо!
В эти же ворота играют и противоположные (впрочем, только с виду) ситуации.
Смотрите: вот в другой раз лежит себе наш Человек в кроватке. Сухой, сытый, всё хорошо. Такой спокойный и милый, гулит, глазёнками вертит, ножками дрыгает – как же не подойти к нему, не полялякать, поусюсюкать? А подошла – и уж как-то неудобно стоять просто так – взять что ли тебя на ручки… Любопытно, что в этот капкан чаще всего попадаются именно бабушки, которые так потом выступают против «приручения». Подошла добрая бабуля – взяла его...
Зачем? Он лежал – только с виду бездельничая. В действительности же шёл важный познавательный процесс. Каждую секунду он открывает для себя этот мир заново: может быть, прислушивается к новому для него ощущению фланелевой пелёнки на своей коже, или впервые в жизни чувствует запах тушёной капусты, с которй мама управляется на кухне, или впревые в жизни… – много чего ещё у него – «впревые в жизни».
Но сердобольная родственница, умилившись видом тихого младенца, не смогла устоять перед искушением и таки вынула его из кроватки (хотя он и не просил её об этом!). И вот – довольная, держит малыша на ручках, тетешкает. Бабуля – довольна. А ему что? Малыш, конечно, рад – всё одно – новые впечатления, свежая информация, повод запустить в работу сознание, продолжая развитие и познание.
Конечно, это не вредно – так вот общаться. Но давайте честно спросим себя: КОГДА бабушка (няня, или может быть сама мама, или папа или любой другой) ПОЛОЖИТ ЕГО НАЗАД в кроватку? Когда ребёнок об этом попросит? Да нет же, не попросит он, ещё долго не сможет, около года, а то – и больше не сможет изъясняться на человеческом (читай: понятном нам, бестолковым) языке. А избавиться от младенца взрослый решит лишь тогда, когда ему самому надоест. Ну, или не надоест, а отвлекут его, например, другие ВАЖНЫЕ дела – по телефону позовут поговорить, или тушёной капусты отведать...
«Ну, ладно, хорошо с тобой, ты такой милый, но мне надо идти. Ты так славно один тут играл (лежал, думал), – вот и продолжай, а я – пойду». Но что-то не хочет больше наш СверхЧеловек оставаться один. И взрослый недодумевает – почему? И уже спешит со своими приземлёнными выводами – дескать, избаловался, вот зараза! Ревёт, на ручки просится – каков негодник!
Но дело всё в том, что мозг СверхЧеловека тем и отличается от нашего, что все процессы идут в нём стремительно. Просто очень стремительно, значительно стремительнее, чем в наших ржавых головах с тараканами и паутиной внутри. И наш СверхЧеловек уже забыл, о чём он думал, когда мы его прервали. Ещё одно его свойство – максимально быстро переключаться (так больше успеешь) и максимально глубоко погружаться в происходящее (так полнее впечатление и опять же, больше соберёшь информации). И в нашем случае он уже очень хорошо включился в процесс общения со взрослым, и ему здорово, ему весело. Или, может, вовсе даже невесело (так бывает: ляльку взял на ручки скверный человек, она расплакалась, оба не знают, что делать и чуть не плачут, но расстаться не могут). И лялька уже не может по собственной воле выйти из процесса, её ВКЛЮЧИЛИ, надобно теперь и плавно ВЫКЛЮЧИТЬ, корректно, с сохранением всех нужных файлов. Ведь как было дело? Взрослый САМ пришёл, САМ достал из кроватки, следовательно – ОН, ВЗРОСЛЫЙ и должен завершить манёвр.
Дети – максимально открыты и доверчивы. Взял меня – неси теперь. И лучшим завершением истории (если уж взял ты его на ручки!) было бы понести ляльку с собой на кухню и там быть всем вместе, смотреть, как взрослые едят капусту (посмотреть хоть, как она выглядит, капуста эта – думаете, ему не интересно?) И маму увидим, да и на кухне побывать, новые впечатления получить, и никто не окажется брошенным-обиженным.
Но ясное дело – тяжко это. Куда проще было бы, утолив жажду общения с маленьким тёплым тельцем, сидеть и трескать свою капусту на кухне, оставив малыша одного в комнате надрываться в связи с неоконченным общением. Но раз уж взялись показывать ему мир – надо продолжать в том же духе!
Дети – это для нас как проверка на вшивость, на верность себе, на последовательность. Да-да! Они-то уж точно лишены всяких домыслов, не подвержены сплетням-слухам, расовым и прочим предрассудкам. Пока он – лялька, ему всё равно, кем ты себя считаешь. Главное – как ты себя ведёшь с ним. Ты взял его на ручки, и он верит в тебя лучшего, верит, что ты будешь последователен – «милая, я поведу тебя к краю Вселенной, я подарю тебе вон ту звезду!» – да-да! и на это он тоже расчитывает: добраться с нашей помощью в самые дальние дали.
А часто бывает так, что взрослый пришёл, и будто только ПОИГРАЛ В ХОРОШЕГО – больше даже для своей совести, чтоб самому себе таким классным казаться, таким душкой: смотрите, как я здорово могу ладить с детишками! Побыл с ним вместе, уделил дежурных 15 минут «общению с сыном, традиционному семейному отдыху» (другое, нужное подчеркнуть), да и восвояси, даже не задумываясь о том, что ребёнок, может быть, только-только разошёлся. А взрослый недоумевает – и чего он разревелся, я же пообщался с ним, программу выполнил, чего ему надо?
И ох уж эти мне сиделки старой закалки, заладили как бестолковые: «не приучать к рукам, не приучать к рукам»! Это значит совсем другое – нужно учиться завоёвывать доверие ребёнка, а это большая душевная работа. Мы его взяли, он ждёт «продолжения банкета» – бабушка, а что там, за дверью? Чем это так странно пахнет? Где мама? Это наш дом такой? А это что? А тут зачем?.. Он не просто просится на ручки, он познаёт мир. Это – первейшая его потребность. И лишить его этого мы не имеем права.
И на закуску – немного патетики: думается мне, что у разных родителей разные дети. Кто-то носит своих в кенгуре на пузе, лицом к людям, спиной к себе. И нет этого лучше – за спиной – мама (надёжный тыл, уверенность в себе, спокойствие), а перед глазами столько интересного, сколько вряд ли можно было бы увидеть, лёжа в коляске и глядя в клеёнчатый потолок. И можно лишь предполагать, какой человек получится из такого ребёнка. Но уж точно не скрытный, жадный и злой.
А кто-то, наоборот, отправляясь пусть даже не в магазин, а хотя бы даже на кухню сидеть с друзьями за чашкой чая, оставляет своего орать в кроватке, мотивируя это самыми невообразимыми причинами, как то: «чтоб развивал лёгкие», «чтоб вырабатывал характер», «чтоб привыкал играть один» (вот же ужас! почему один-то? ведь жить-то среди людей!) И если польза такого крика для лёгких ещё, возможно, подлежит обсуждению, то насчёт характера, который сформируется у нашего СверхЧеловека в процессе такого одинокого крика, уж точно сомневаться не приходится.
Честно сперто с сайта
с удовольствием почитала, спасибо!