Впечатлило... (не мое)

Глубокая ночь. Холодная и промозглая. За окном моросит мелкий дождь. Слышно как он шуршит, облизывая серый асфальт. В приоткрытую форточку дует свежий ветер, сильный и хлёсткий. Не сдерживаемый шторами, он смело прогуливается между кроватей, будто заглядывая в лица спящих — счастливых и одновременно несчастных женщин.
Сегодня меня положили на сохранение. Хотя… Врач буквально с порога заявила, что сохранять нечего, констатировав замершую беременность…
Слово-то какое – «замершая»… Будто этим термином можно сгладить весь ужас, кошмар свершившегося. А быть может, ты, кроха, и вправду лишь замер, затих? Просто испугался суровой тетки в очках, сдвинутых на переносицу?
Не спится. Слезы уже высохли. Я лежу, разглядывая желтый от подтеков потолок, облупившиеся стены и думаю: КАК ты, маленькая моя вишенка, мог так со мной поступить?! Дать надежду, что я увижу твои пухлые щечки, забавный вихор на крошечной головке и розовые пяточки… Дать и отнять…
И неужели тебя больше нет? Я вновь и вновь глажу свой плоский живот, мечтая дождаться хоть какого-то знака, что ты все еще со мной…
Мой малыш, моя крошка, я не знаю кто ты, мальчик или девочка… Да и не важно это. Главное, будь, заклинаю! Живи! Расти!
Крепко зажмуриваюсь и представляю себя, счастливую, с букетом и крошечный сверток, перевязанный голубой лентой, на руках у мужа.
Нет, не от вердикта врача зависит сейчас твоя жизнь. Она зависит лишь от нас с тобой. От моего желания катать коляску, петь колыбельные на ночь, читать тебе книжки и лепить из пластилина сказочных слонов. И от твоего желания улыбнуться беззубой улыбкой, сказать «мама», сделать первые шаги, принести пятерку в дневнике…
Собрав всю волю в кулак, я запрещаю думать себе о плохом.
Спокойной ночи, вишенка! Встретимся на узи. Уже завтра…
Врач сидит в пол-оборота ко мне, старательно разглядывая мутное черно-белое пятно на экране монитора. Я ловлю ее взгляд, серьезный и сосредоточенный. В горле пересохло и, в ожидании вердикта, я, кажется, забываю дышать. Безумно страшно. До такой степени, что по спине течет липкий пот. Наконец, не выдержав, осторожно спрашиваю, еле выдавливая из себя: «Ну, что там?..»
Не говоря ни слова, Эмма Валерьевна (так значится на бейджике узиста), поворачивается ко мне и нажимает кнопку, расположенную рядом с монитором.
По кабинету разносится громкий ритмичный стук. Он будто ударяется о белоснежные стены, отскакивает от кафельного пола и проникает в самую душу, наполняя ее теплом и щемящей нежностью…
— Вот она, замершая твоя, — улыбается доктор краешками губ, старательно зачеркивая в карточке предварительный диагноз. А я смеюсь сквозь слезы, готовая расцеловать весь мир…
Мой кроха настойчиво заявил о желании жить. Во что бы то ни стало!