Все-таки какой замечательный писатель Чуковский! Продолжаю читать его книгу «от двух до пяти». Решила поделиться с вами главой о том, как он писал своего Айболита, потому что это очень добрый юмор, да и интересна «кухня» писателя. Очень мы любим эту книжку с Валюшей.
-------------------
Вдохновение нахлынуло на меня на Кавказе — в высшей степени нелепо и некстати — во время купания в море. Я заплыл довольно далеко, и вдруг под наваждением солнца, горячего ветра и черноморской волны у меня сами собой сложились слова:
О, если я утону,
Если пойду я ко дну… и т. д.
Голышом побежал я по каменистому берегу и, спрятавшись за ближайшей скалой, стал мокрыми руками записывать стихотворные строки на мокрой папирусной коробке, валявшийся тут же, у самой воды, и сразу в какой-нибудь час набросал строк двадцать или больше.
Ни начала, ни конца у сказки не было.
На первых страницах нужно было рассказать о зверях, приходивших к любимому доктору, и о болезнях, от которых он вылечил их. И тут, уже по возвращении домой, в Ленинград, начались мои долгие поиски подлинно поэтических строк. Не мог же я снова надеяться на слепую удачу, на праздничный взлет вдохновенья. Мне поневоле пришлось выжимать из себя необходимые строки кропотливым, упорным трудом. Мне нужны были четыре стиха, и ради них я исписал мелким почерком две школьные тетрадки.
Тетрадки, случайно уцелевшие у меня до сих пор, заполнены такими двустишьями:
Первое:
И пришла к Айболиту коза:
«У меня заболели глаза!»
Второе:
И пришла к Айболиту лисицы:
«Ой, болит у меня поясница!»
Третье:
Прилетела к нему сова:
«Ой, болит у меня голова!»
Четвертое:
И влетела к нему канарейка:
«У меня исцарапана шейка».
Пятое:
И влетела к нему чечетка:
«У меня, говорит, чахотка».
Шестое:
Прилетела к нему куропатка:
«У меня, говорит, лихорадка».
Седьмое:
И приплелся к нему утконос:
«У меня, говорит, понос».
И восьмое, и десятое, и сотое — все были в таком же роде. Нельзя сказать, чтобы они никуда не годились. Каждое было аккуратно сработано и, казалось бы, могло благополучно войти в мою сказку.
И все же я чувствовал к ним омерзение. Мне было стыдно, что моя бедная голова производит такие пустышки. Механически срифмовать наименование больного с обозначением болезни, которая терзает его, — слишком легкий ремесленный труд, доступный любому писаке. А я добивался живого образа, живой интонации и ненавидел банальные строки, которые без всякого участия сердца выводило мое скудное перо.
После того, как у бегемота оказалась икота, и у носорога — изжога, а кобра пожаловалась у меня на свои заболевшие ребра (которых, кстати, у нее никогда не бывало), а кит на менингит, а мартышка на одышку, а пес на склероз, я в отчаянии попытался прибегнуть к более сложным синтаксическим формам:
А жиравы так охрипли,
Опасаемся, не грипп ли.
Рифма «охрипли» и «грипп ли» была и нова и свежа, но никаким самым затейливым рифмам не спасти плоховатых стишков. В погоне за щегольскими созвучиями я в конце концов дописался до таких пустопорожних куплетов:
Прилетели трясогузки
И запели по-французски:
«Ах, у нашего младенца -
Инфулэнца».
Этот стих показался мне еще хуже других. Нужно было выбросить его вон из души и упрямо продолжать свои поиски. На эти поиски ушло дня четыре, не меньше. Зато какое ощутил я безмерное счастье, когда на пятый день после многих попыток, измучивших меня своей бесплодностью, у меня наконец написалось:
И пришла к Айболиту лиса:
«Ай, меня укусила оса!»
И пришел к Айболиту барбос:
«Меня курица клюнула в нос!»
Эти двустишия — я почувствовал сразу — крепче и насыщеннее всех предыдущих. Тогда это чувство было у меня безотчетным, но нынче мне думается, что я понимаю его — если не вполне, то отчасти: ведь по сравнению со всеми предыдущими строчками здесь, в этих новых стихах, удвоено количество зристельных образов и значительно усиленна динамичность рассказа — оба качества, столь привлекательные для детского разума. Это последнее качество внешне вырадено изобилием глаголов: не только «пришла», но также и «укусила» и «клюнула».
А главное: в каждом из них есть обидчик и есть обиженный. Жертва зла, которой необходимо помочь.
Жажда защиты обженного, драгоценное человеческое чувство, так легко воспринимаемое детской душой, впервые наметилось здесь, в этих простеньких, незамысловатых двустишиях, и они сразу определили собою всю тему.
Эти двустишия я добыл ценую многодневных трудов, о которых нисколько не жалею, ибо если бы я не прошел долгую полосу неудач, я никогда не пришел бы к удаче.
обожаю Чуковского! недавно узнала, что его зовут на самом деле Корнейчуков Николай Васильевич и очень интересная у него биография.
всё гениальное, банально просто))
Чуковский очень хорош! И мы на нем выросли, и наши дети на нем растут. Так же, как и Барто. Но Барто из другой категории немного.
Сын наизусть знает Тараканище, Муху-Цокотуху, Айболита, Чудо-дерево...
часто читаем. с хорошими иллюстрациями, моя любимая книжка
потрясающие и легко запоминающиеся стихи! люблю его произведения!
я читала о его методах воспитания и общения с собственными детьми у Ю.Б. Гипенрейтер «Родителям: Как быть ребенком», очень живой креативный подход, диалог равных, причем на детской территории, на которой Чуковский был как рыба в воде(кстати его дочь звали Лидией, я поэтому с него начала читать). Еще в этой книге о детстве Цветаевой, Станиславского, Хэйердала (детство моей мечты), физика Фридмэна, Флоренского (это почти все выдержки из биографий, ключевые моменты детства, Флоренский взорвал мне мозг своим слогом), еще Агата Кристи и наверное все. если не читала, то очень рекомендую
а вообще у меня в фаворитах, и навсегда, Маршак, причем с детства. и Лиде он больше нравится. Хотя ей можно в уши вдуть все, что угодно, если ей не понравится, она мысленно отключится и все, но в след. раз не даст это читать. мы недавно по телеку на балет наткнулись «Алиса в стране чудес», с моими не прекращающимися комментами смотрит, стоит замолчать: «Переключи!»
Открыла чудодейственное снотворное-Басни Крылова, всегда думала, что рано. Пыталась объяснять, понимаю, что она, глядя на картинки, в своей личной интерпретации, а мои слова и интонация просто фон. 2-3 басни, выключаю свет и Лида засыпает (хотя со сном у нас вообще проблем нет)
но мой мозг всегда отказывался понимать этого автора, мне он казался шизофреником с больной фантазией.
меня порой пугают его сравнения, описания насильственных сцен…
О! я думала, что только у меня такие чувства. но у нас много его произведений, дочке нравится, жалко, что ничего учить не хочет наизусть.
Света, не по теме, какое редкое имя выбрали для дочки. Я сама Лида, и даже в мое время мало кого так называли, а сейчас вообще ни на слуху
ахаха))) я кстати, свою называю Дунька-Лидунька))) с детства мечтала. все о Настеньках, а я о Лидочке. тетя у меня должна была быть, но погибла в раннем детстве, я не в ее честь, просто очень нравилось имя, маме говорила, что хотела бы чтобы меня так звали. с мужа родней пришлось биться, они были против, я сказала, что тогда в честь подруги детства назову Зухрой, конечно же сдались.
и большим плюсом послужила редкость этого имени. бедные дети подходят к моей и просят повторить, потому что забыли
и еще совпадение, мою маму зовут тоже Света