Театр одного ЕвГения.
140 лет со дня рождения Евгения Вахтангова.
⠀
Он умер в возрасте 39 лет, но оставил после себя столько, сколько иному долгожителю и не снилось… Учеников, ставших великими артистами и по его же школе воспитавших своих учеников.
Театр, который стоит вот уже 100 лет, и ничего ему не делается, какие бы социальные вихри над ним ни веяли.
⠀
Он вошел в историю как гений, который поставил 2 спектакля, переживших его самого.
Первый, «Гадибук», шел в театре «Габима» более 40 лет, а «Принцессу Турандот» играли вплоть до 2006 года.
Его имя носят театры в Москве и Владикавказе, самолет компании «Аэрофлот», улицы в Челябинске и Тель-Авиве.
⠀
Сын табачного фабриканта-армянина, будущий гений мирового театра родился на Кавказе, во Владикавказе.
После завершения гимназии он поехал поступать в Рижский политехнический институт, но слишком сильно был увлечен игрой в местном драмкружке и вступительные провалил, после этого отправился в Московский университет и поступил на юридический.
⠀
В 1911 году Вахтангова приняли в МХТ, там он работал педагогом и теоретическим разработчиком системы Станиславского.
Но все это сухая биография.
В пробелах и промельках дат и побед — живой учитель и молодой, горящий педагог.
Уже в 1909 году, когда он был студентом подготовительной театральной школы, «черты лица Вахтангова были как бы до отказа пропитаны волевой энергией и какой-то стремительной мечтательностью, он казался человеком, который настоит на своем», так вспоминала о нем его однокурсница, будущая великая советская актриса Серафима Бирман.
⠀
Вахтангов основал свою студию, сперва подпольную, затем открытую.
У него появились ученики, но он не хотел вести их под своим началом, не хотел культа личности.
«Главная ошибка школ та, что они берутся обучать, между тем как надо воспитывать», — говорил он.
Революция дала ему толчок к переосмыслению своей деятельности и всей теории театра в целом.
«В театр пришел новый зритель, — пишет в дневнике Вахтангов.
— Чтобы театр стал действенным, активным, нужно, чтобы он применил все средства для воздействия на сознание зрителя, надо театру вернуть театральность, надо использовать весь арсенал его оружия — не только переживание, мысль, слово, но и движение, краски, ритм, выразительность жеста, интонации, изобразительную силу декорации и музыки».
⠀
Однажды его любимейший учитель Станиславский сказал ему: «Художественный театр — способ гражданского служения России».
И он сформулировал тот формат игры, в котором он мог принести пользу стране, искусству, ученикам.
Он считал, что, когда страна в разрухе, в голоде, в междоусобных войнах, театр не может показывать страх, мучение, печаль и грусть, иначе он потеряет доверие зрителя.
Поэтому среди участников студии запрещалось говорить о ***.
Все мысли — о достижении точной театральной формы.
Любой спектакль — это праздник.
Даже трагический.
Наверное, трагический спектакль — это праздник в особенной, возвышенной степени.
Это праздник преодоления смерти, праздник победы этого мира над болью и страданиями.
⠀
Да, Вахтангов был болен.
Лежа в больнице, он все равно писал в дневнике: «Пора бы мне думать о том, чтобы осмелеть и дерзнуть.
Надо инсценировать Библию.
Сейчас мелькнула мысль: хорошо, если б кто-нибудь написал пьесу, где нет ни одной отдельной роли.
Во всех актах играет только толпа.
Мятеж.
Идут на преграду. Овладевают. Ликуют.
Хоронят павших.
Поют мировую песнь свободы».
Нет, таких масштабов в тогдашнем театре не снилось никому...
Инсценировать Библию...
⠀
Последний его спектакль — «Принцесса Турандот», — собственно, и был праздником.
Итальянская радостная сказка о выдуманной стране несла в себе всю концентрированную мысль вахтанговской школы.
Само содержание пьесы преподносилось в спектакле как вымысел, зрителю давали понять, что перед ним красота и «неправда».
А что тогда же правда?
Где красота?
С этими вопросами умный зритель выходил из зала и продолжал жить в своем празднике жизни.
Вахтангов умер в 39.
Перед самыми похоронами жена заметила, что туфли, в которых планировалось хоронить режиссера, ему оказались малы.
Тогда ему надели туфли принцессы Турандот из его последнего спектакля.