ИСТОРИИ
«Я для Лёвы не существую»: что писала в своих дневниках Софья Толстая — жена великого писателя
9 495
Дневник Софьи Андреевны Толстой считается одним из самых выдающихся произведений женской мемуаристики. Живым и эмоциональным языком на его страницах она рассказала о семье, которая была несчастлива по-своему. Ко дню рождения великого русского писателя мы предлагаем взглянуть на него с непривычного ракурса — глазами его жены.
Полезная рассылка «Мела» два раза в неделю: во вторник и пятницу
ПОДПИСАТЬСЯ
«И просто баба, толстая, белая, ужасно»
Софья Берс родилась 22 августа 1844 года, когда Льву Толстому было 16 лет. Мать Софьи дружила с его сестрой Марией, поэтому с девочкой Лев был знаком с ее рождения. Он играл с ней и ее сестрами, они вместе устраивали домашние концерты. Когда Сонечке было семь, Лев Николаевич уехал служить на Кавказ. Вернулся он спустя восемь лет — с идеей построить крестьянскую школу в Ясной Поляне. Тогда он возобновил общение с Берсами и заново познакомился с их повзрослевшими дочерьми. Все вокруг думали, что Лев хочет жениться на старшей дочери Лизе. Но в 1862 году он неожиданно признался в чувствах 18-летней Софье. Через месяц пара венчалась.
Софья Андреевна была интересной и умной девушкой. Она получила хорошее домашнее образование, в совершенстве знала немецкий и французский и легко сдала экзамен в Московском университете на звание домашней учительницы. Соня разбиралась в истории русской литературы, писала прозу и стихи, интересовалась философией, увлекалась музыкой, любила рукодельничать и фотографировать.

Фотографии Софьи Берс в детстве, отрочестве и юности
Перед свадьбой девушка дала жениху прочесть свою повесть «Наташа» (впоследствии она ее сожгла). «Что за энергия правды и простоты!» — оставил он восхищенный отзыв в своем дневнике. Лев Николаевич тоже решил открыться Софье и принес свои дневники, которые вел с юных лет.
В них подробно, во всех деталях, были описаны пьяные гулянки, карточные долги и любовные победы графа
Из записей Софья узнала о пороках и пристрастиях будущего супруга, а также о том, что у Толстого есть сын, который живет в Ясной Поляне вместе с матерью — замужней крестьянкой Аксиньей. Она возненавидела эту женщину и после переезда в имение написала в дневнике: «И просто баба, толстая, белая, ужасно. Я с таким удовольствием смотрела на кинжал, ружья. Один удар — легко. Пока нет ребенка. И она тут, в нескольких шагах. Я просто как сумасшедшая. Еду кататься. Могу ее сейчас же увидать. Так вот как он ее любил. Хоть бы сжечь журнал его и все прошедшее». А через некоторое время ей приснился сон, в котором она на части разорвала ребенка Аксиньи.
Эти злополучные дневники и ревность до конца жизни не давали ей покоя: «Помню, как тяжело меня потрясло чтение этих дневников, которые он мне дал прочесть, от излишней добросовестности, до свадьбы. И напрасно: я очень плакала, заглянув в его прошлое», — писала она. «Он не понимает, что его прошедшее — целая жизнь с тысячами разных чувств, хороших и дурных, которые мне уж принадлежать не могут, точно так же, как не будет мне принадлежать его молодость, потраченная бог знает на кого и на что. И не понимает он еще того, что я отдаю ему все, что во мне ничего не потрачено, что ему не принадлежало только детство. Но и то принадлежало ему».
«Немножко молодости жаль, немножко завидно и много скучно»
До замужества Софья жила в Московском Кремле: её отец Андрей Берс был придворным медиком. За город она выезжала лишь летом — на дачу в Покровское-Стрешнево. Лев Николаевич предложил Софье выбрать, где бы ей хотелось побыть после свадьбы: с родными в Москве, где-нибудь за границей или в его имении в Ясной Поляне. Она выбрала последнее, чтобы поскорее начать серьезную семейную жизнь дома. «С этого дня началась моя жизнь в Ясной Поляне, откуда я почти не выезжала первые 18 лет», — вспоминала потом Софья.

Жених и невеста. Лев Толстой и Софья Берс. Фото М. Б. Тулинова
Жизнь в удалении давалась ей тяжело. В Тульской области не было ни подруг, ни балов, ни других развлечений. Она страдала от праздности и переживала о том, что не интересна мужу-гению. Чувствовала себя ничтожной и постоянно в чем-то виноватой. Первые два года она регулярно вела дневник. Вот некоторые записи этого периода:
«Лева или стар, или несчастлив. Неужели, кроме дел денежных, хозяйственных, винокуренных, ничего и ничто его не занимает. Если он не ест, не спит и не молчит, он рыскает по хозяйству, ходит, ходит, все один. А мне скучно — я одна, совсем одна. Любовь его ко мне выражается машинальным целованием рук и тем, что он делает мне добро, а не зло».
«К Леве чувствую ужасную нежность и немного робость — вследствие своего мелочного расположения духа. К себе чувствую какое-то отвращение».
«Левочка все больше и больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно — у меня никакой, напротив».
«Он думает, что мне нужны развлечения, а мне ничего не нужно, кроме его».
«Муж не мой и немой сегодня. Стало быть, его нет. Он в ванне, он мне нынче чужой».
«Бывают дни, и часто, когда я люблю его до болезненности».
«Немножко молодости жаль, немножко завидно и много скучно».
«10 месяцев замужем. Я падаю духом — ужасно. <…> Боль меня гнетет в три погибели. Лева убийственный. Хозяйство вести не может, не на то, брат, создан».
«Я для Левы не существую. Я чувствую, что я ему несносна — и теперь у меня одна цель, оставить его в покое и, сколько можно, вычеркнуться из его жизни».
«И все, что я вообразила себе замужем долгом и целью, улетучилось с тех пор, как Левочка мне дал почувствовать, что нельзя удовольствоваться одною жизнью семейною и женою или мужем, а надо что-нибудь еще, постороннее дело».
Ниже под этой записью идет приписка рукою Льва Николаевича: «Ничего не надо, кроме тебя. Левочка все врет».
Под псевдонимом Усталая
Через некоторое время Софья привыкла к одиночеству, «стерпелась». Научилась не обращать внимания на претензии мужа («Я четыре часа играла в карты с тетенькой, он сердился, а мне было все равно»). Потихоньку она начала хозяйничать, вести домашние дела, но многое ей было неудобно и тяжело из-за постоянных беременностей: Софья родила Толстому 13 детей, пятеро из которых умерли в детстве.
С первым ребенком (и с некоторыми другими) Софья мучилась «грудной болезнью», за что Лев на нее злился. Он был резок, груб и холоден. Затем вдруг жалел жену, оставлял извинения в ее дневнике, но тут же их вычеркивал, передумав. Вскоре Лев откровенно признался, что он стал меньше любить Софью. Она и так это давно знала. Год от года Лев Николаевич становился все раздражительнее. Мог уехать из дома, не предупредив, когда вернется, закрыться в своем кабинете и подолгу не выходить, игнорировал жену и неделями не разговаривал с ней. Первые годы Софья постоянно боролась с безумной любовью к мужу и отчаянным желанием сбежать от однообразия и несчастья.
После второго ребенка она писала: «Я, кажется, беременна и не радуюсь. Все страшно, на все смотрю неприязненно»
После рождения третьего супруги стали жить в раздельных комнатах. Лев тогда стал много времени проводить, беседуя с молодой женой своего управляющего. Ходил к ней в гости, засиживался за полночь. Софью мучила ревность.
В минуты отчаяния женщина вела дневник, в радостные моменты сочиняла повести, детские рассказы (публиковала их под псевдонимом Усталая). Вскоре она начала переписывать рукописи мужа, переводила их и редактировала. Софья справлялась хорошо, но Лев все равно был недоволен («Со мной у него нетерпеливое раздражение»).
Шестой ребенок умер в возрасте полутора лет. Софья была убита горем и не представляла себе своего будущего. Она не видела смысла вставать по утрам, заниматься привычными делами. Жизнь лишилась цвета. Следующие двое детей тоже умерли во младенчестве. Несколько лет Софья пребывала в сильной депрессии. Лев Николаевич в то время был погружен в себя и работу и этим еще больше усугублял ее апатичное состояние.
«Ленивая, полубольная, озабоченная будничными интересами» — так она описывает себя в 29 лет
Со временем Софья все больше уходила в заботы о детях, которые вечно чем-то заболевали. Да и у самой у нее сильно село здоровье. На протяжении нескольких лет она изредка возвращалась к дневнику, чтобы написать о самочувствии и питании детей, о бытовых делах. Своим очередным беременностям она не радовалась. Вынашивая десятого ребенка, Софья писала: «Новый ребенок наводит на меня уныние, весь горизонт сдвинулся, стало темно, тесно жить на свете».

Портрет Софьи Толстой с дочерью Александрой. Художник Николай Ге
«А мне теперь открылись глаза, и я вижу, что моя жизнь убита»
В 1882 году, после 20 лет брака, Лев заявил, что его самая страстная мысль — уйти из семьи. Жена, любившая его всем сердцем, задумалась о том, чтобы покончить с собой, и даже залезла в холодную воду, чтобы простудиться и умереть. Но наутро они помирились. Иногда Толстые жили мирно, иногда меж ними разверзалась пропасть — эти эмоциональные качели продолжались на протяжении всей совместной жизни.
Софья вела все книжные и хозяйственные дела, которые Лев запустил, увлекшись религией. На ней были и дом, и дети, и муж, который вместо семьи отдавал себя без остатка попрошайкам и нахлебникам. «Ах, как он мало добр к нам, к семье! Только строг и равнодушен. А в биографии будут писать, что он за дворника воду возил, и никто никогда не узнает, что он за жену, чтоб хоть когда-нибудь ей дать отдых, — ребенку своему воды не дал напиться и 5-ти минут в 32 года не посидел с больным, чтоб дать мне вздохнуть, выспаться, погулять или просто опомниться от трудов».
Софья Андреевна переписывала дневники Льва, отвозила рукописи в музеи, вела все финансы и документацию, управляла многочисленными имениями. Ездила даже на поклон к Александру III, чтобы попросить его об ослаблении цензуры и снятии запрета на публикации. С возрастом она стала понимать, что Лев постоянно заставлял ее страдать. «Теперь я вижу, как я его идеализировала. <…> А мне теперь открылись глаза, и я вижу, что моя жизнь убита. <…> Проходят дни, недели, месяцы — мы слова друг другу не скажем. <…> Он не умел любить, — и не привык смолоду».

Семья Толстых в Ясной Поляне, 1892 год. Фото: Wikimedia Commons
Софья начала замечать, что во всех дневниках мужа проглядывает самообожание. «Если спасение человека, спасение его духовной жизни состоит в том, чтобы убить ближнего, то Левочка спасся», — в сердцах заключила она. Узнав, что Софья переписывает его ранние дневники, Толстой стал их прятать. Он признавался, что хотел бы сжечь старые записи, чтобы остаться в памяти потомков только в нынешнем патриархальном виде. «И теперь всё тщеславие!» — прокомментировала это заявление Софья и тайно продолжила работу.
Толстой к тому времени уже перестал доверять жене даже переписку рукописей: разрешал помогать только дочерям
Старшие сыновья расстраивали мать своими кутежами и пьянством, о которых ходили слухи в столице; дочь Маша доводила желанием выйти замуж за сомнительного ухажера. А так называемые новые друзья мужа, постоянно сидевшие у них дома, настраивали Толстого против жены и призывали отречься от всего мирского. Вообще, о новой компании супруга Софья отзывалась нелестно: «Как мало симпатичны все типы, приверженные учению Льва Николаевича! Ни одного нормального человека. Женщины тоже большей частью истерические».
По настоянию Толстого в дополнение к ежедневным хлопотам Софья стала лечить больных крестьян. Она пыталась выяснить, что их беспокоит, и выдавала какое-нибудь лекарство по медицинской книге почти что наугад, часто понимая, что помочь ничем не может. Каждый день ей приходилось сталкиваться с прокаженными, обездоленными, умирающими людьми, обреченными на муки.

Софья Толстая, около 1900-го года. Фото: Wikimedia Commons
Несмотря на регулярные мысли о том, чтобы лечь под поезд, замерзнуть в лесу или спрыгнуть с обрыва, Софья не оставляла надежды на счастье. Все свое внимание и любовь женщина сосредоточила на младшем сыне Ванечке, которого родила в 44 года. Она возилась с ребенком, играла, учила, шила ему одежду. И все больше разочаровывалась в муже, который писал о целомудрии и морали, а в жизни был жестоким и злым.
***
Но ее мир вновь разрушился: в 6 лет любимый младший сын Ванечка заболел скарлатиной. Несколько недель у него держался жар, а когда температура немного спала, мальчик вдруг начал раздаривать всем домашним свои вещи. Он подписывал их: «На память Маше от Вани» или «Повару С. Н. от Вани». Как-то он спросил маму, правда ли, что его умерший брат теперь ангел. Софья ответила, что дети, умершие до 7 лет, бывают ангелами. Ванечка сказал, что тогда лучше ему умереть до дня рождения. Так и случилось.
23 февраля 1895 года Софья сделала запись: «Мой милый Ванечка скончался вечером в 11 часов. Боже мой, а я жива!» Следующая запись появилась только 1 июня 1897 года, когда Софью, по ее признанию, побудило писать полнейшее душевное одиночество.
Оба родителя были сломлены. Смерть Ванечки каждый переживал по-своему: Лев погрузился в работу, а Софья оплакивала свою утрату. Спустя три месяца после похорон Толстой написал: «Трудно ей найти жизнь без детей. Главное, ей мешаю я».
Чтобы как-то отвлечь и подбодрить Софью, в Ясную Поляну пригласили композитора Сергея Танеева. Он провел с Толстыми все лето и поначалу одинаково был приятен обоим супругам. Но после его отъезда Софья Андреевна стала постоянно ездить в Москву на концерты Сергея и в гости. На следующее лето Танеев снова приехал к Толстым, но пробыл лишь неделю: Лев Николаевич ему уже не был рад.
Софья не скрывала свою симпатию, она открыто говорила, что нежно любит Сергея и хотела бы иметь такого тихого, доброго, талантливого друга на старости лет. Музыка давала ей силы жить, но Толстой не мог стерпеть духовное предательство жены и требовал прекратить все общение с композитором. Софья же заключила, что милого друга ей послал покойный Ванечка. Несмотря на осуждение мужа и детей, она пользовалась любым случаем увидеться с Сергеем. На нападки она отвечала тем, что как жена верна Льву Николаевичу, но в чувствах своих свободна и не может заставить себя любить или не любить. Толстой это называл «отвратительной гадостью».
К сожалению, как ни мечтала Софья Андреевна о духовном друге, ее чувства не были взаимны
Танееву было неловко ее внимание, он начал избегать встреч с графиней и писал сдержанно-вежливые отказы на ее приглашения. Софья вновь погрузилась во мрак.
В начале сентября 1906 года Софья Андреевна перенесла сложную и опасную операцию. По воспоминаниям лечащего врача, Толстой долго не хотел соглашаться на операцию и как будто бы был раздражен тем, что жена выжила. Он уже подготовился к ее уходу и не ожидал, что возможно исцеление. Но Софье предстояло пережить Льва на девять лет.

Лев и Софья Толстые в 48-ю годовщину свадьбы, 1910 год. Фото: Wikimedia Commons
Лев становился все более одержимым новым мировоззрением. Его молодой приятель Владимир Чертков уговорил его лишить Софью и детей прав на его произведения, что привело к тяжелому конфликту. Софья Андреевна не хотела оставлять детей без наследства и использовала все возможные манипуляции: вразумляла, кричала, плакала, даже демонстративно пыталась отравиться и утопиться, но Толстой был непреклонен.
В 1910 году, в 82 года, Лев Толстой тайно ушел из дома. Жене он оставил письмо, в котором сказал, что, как подобает любому старику, должен уйти из мирской жизни. «Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же, как и я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства. Если захочешь что сообщить мне, передай Саше, она будет знать, где я, и перешлет мне, что нужно». В путешествии его сопровождали дочь Александра и лечащий врач.
Толстой поехал в Шамординский монастырь, где встретился со своей сестрой Марией, ставшей монахиней
Обычно Лев смеялся над жизнью и верой сестры, но в тот день она уговорила его исповедоваться. А следующим утром, не попрощавшись с сестрой, граф уехал. Четкого плана у него не было: он думал о том, чтобы уехать в Болгарию или на Кавказ. Но по дороге ему стало плохо. В Липецкой области Толстой слег с воспалением легких.
Все это время Софья разыскивала мужа и приехала к нему, как только узнала о случившемся. «Моя мать, — писала дочь Татьяна, — с лихорадочной поспешностью обо всем подумала, обо всем позаботилась. Она везла с собою все, что могло понадобиться отцу, она ничего не забыла». Вместе с Таней и сыновьями Андреем и Мишей Софья Андреевна приехала на станцию Астапово, в дом начальника станции. Жандармы никого не пускали к умирающему, кроме врачей, но в последнюю ночь, когда началась агония, ей разрешили войти в комнату. «Прощай, мой милый друг, мой любимый муж. Прости меня», — сказала она. Лев Николаевич уже был без сознания.

Софья Толстая у окна дома начальника станции Астапово, где лежит умирающий Лев Толстой. Фото: РИА Новости
«Невыносимая тоска, угрызения совести, слабость, жалость до страданий к покойному мужу… Жить не могу», — написала она после похорон. Оставшиеся годы Софья посвятила публикации собрания сочинений Льва Толстого и их писем друг к другу, а также оформлению своих дневников. В предисловии к ним она написала: «…Пусть люди снисходительно отнесутся к той, которой, может быть, непосильно было с юных лет нести на слабых плечах высокое назначение — быть женой гения и великого человека».
Софья Андреевна Толстая умерла от пневмонии 4 ноября 1919 года. Её последнее желание было: «Похороните меня по-христиански
«Я для Лёвы не существую»: что писала в своих дневниках Софья Толстая — жена великого писателя
9 495
Дневник Софьи Андреевны Толстой считается одним из самых выдающихся произведений женской мемуаристики. Живым и эмоциональным языком на его страницах она рассказала о семье, которая была несчастлива по-своему. Ко дню рождения великого русского писателя мы предлагаем взглянуть на него с непривычного ракурса — глазами его жены.
Полезная рассылка «Мела» два раза в неделю: во вторник и пятницу
ПОДПИСАТЬСЯ
«И просто баба, толстая, белая, ужасно»
Софья Берс родилась 22 августа 1844 года, когда Льву Толстому было 16 лет. Мать Софьи дружила с его сестрой Марией, поэтому с девочкой Лев был знаком с ее рождения. Он играл с ней и ее сестрами, они вместе устраивали домашние концерты. Когда Сонечке было семь, Лев Николаевич уехал служить на Кавказ. Вернулся он спустя восемь лет — с идеей построить крестьянскую школу в Ясной Поляне. Тогда он возобновил общение с Берсами и заново познакомился с их повзрослевшими дочерьми. Все вокруг думали, что Лев хочет жениться на старшей дочери Лизе. Но в 1862 году он неожиданно признался в чувствах 18-летней Софье. Через месяц пара венчалась.
Софья Андреевна была интересной и умной девушкой. Она получила хорошее домашнее образование, в совершенстве знала немецкий и французский и легко сдала экзамен в Московском университете на звание домашней учительницы. Соня разбиралась в истории русской литературы, писала прозу и стихи, интересовалась философией, увлекалась музыкой, любила рукодельничать и фотографировать.

Фотографии Софьи Берс в детстве, отрочестве и юности
Перед свадьбой девушка дала жениху прочесть свою повесть «Наташа» (впоследствии она ее сожгла). «Что за энергия правды и простоты!» — оставил он восхищенный отзыв в своем дневнике. Лев Николаевич тоже решил открыться Софье и принес свои дневники, которые вел с юных лет.
В них подробно, во всех деталях, были описаны пьяные гулянки, карточные долги и любовные победы графа
Из записей Софья узнала о пороках и пристрастиях будущего супруга, а также о том, что у Толстого есть сын, который живет в Ясной Поляне вместе с матерью — замужней крестьянкой Аксиньей. Она возненавидела эту женщину и после переезда в имение написала в дневнике: «И просто баба, толстая, белая, ужасно. Я с таким удовольствием смотрела на кинжал, ружья. Один удар — легко. Пока нет ребенка. И она тут, в нескольких шагах. Я просто как сумасшедшая. Еду кататься. Могу ее сейчас же увидать. Так вот как он ее любил. Хоть бы сжечь журнал его и все прошедшее». А через некоторое время ей приснился сон, в котором она на части разорвала ребенка Аксиньи.
Эти злополучные дневники и ревность до конца жизни не давали ей покоя: «Помню, как тяжело меня потрясло чтение этих дневников, которые он мне дал прочесть, от излишней добросовестности, до свадьбы. И напрасно: я очень плакала, заглянув в его прошлое», — писала она. «Он не понимает, что его прошедшее — целая жизнь с тысячами разных чувств, хороших и дурных, которые мне уж принадлежать не могут, точно так же, как не будет мне принадлежать его молодость, потраченная бог знает на кого и на что. И не понимает он еще того, что я отдаю ему все, что во мне ничего не потрачено, что ему не принадлежало только детство. Но и то принадлежало ему».
«Немножко молодости жаль, немножко завидно и много скучно»
До замужества Софья жила в Московском Кремле: её отец Андрей Берс был придворным медиком. За город она выезжала лишь летом — на дачу в Покровское-Стрешнево. Лев Николаевич предложил Софье выбрать, где бы ей хотелось побыть после свадьбы: с родными в Москве, где-нибудь за границей или в его имении в Ясной Поляне. Она выбрала последнее, чтобы поскорее начать серьезную семейную жизнь дома. «С этого дня началась моя жизнь в Ясной Поляне, откуда я почти не выезжала первые 18 лет», — вспоминала потом Софья.

Жених и невеста. Лев Толстой и Софья Берс. Фото М. Б. Тулинова
Жизнь в удалении давалась ей тяжело. В Тульской области не было ни подруг, ни балов, ни других развлечений. Она страдала от праздности и переживала о том, что не интересна мужу-гению. Чувствовала себя ничтожной и постоянно в чем-то виноватой. Первые два года она регулярно вела дневник. Вот некоторые записи этого периода:
«Лева или стар, или несчастлив. Неужели, кроме дел денежных, хозяйственных, винокуренных, ничего и ничто его не занимает. Если он не ест, не спит и не молчит, он рыскает по хозяйству, ходит, ходит, все один. А мне скучно — я одна, совсем одна. Любовь его ко мне выражается машинальным целованием рук и тем, что он делает мне добро, а не зло».
«К Леве чувствую ужасную нежность и немного робость — вследствие своего мелочного расположения духа. К себе чувствую какое-то отвращение».
«Левочка все больше и больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно — у меня никакой, напротив».
«Он думает, что мне нужны развлечения, а мне ничего не нужно, кроме его».
«Муж не мой и немой сегодня. Стало быть, его нет. Он в ванне, он мне нынче чужой».
«Бывают дни, и часто, когда я люблю его до болезненности».
«Немножко молодости жаль, немножко завидно и много скучно».
«10 месяцев замужем. Я падаю духом — ужасно. <…> Боль меня гнетет в три погибели. Лева убийственный. Хозяйство вести не может, не на то, брат, создан».
«Я для Левы не существую. Я чувствую, что я ему несносна — и теперь у меня одна цель, оставить его в покое и, сколько можно, вычеркнуться из его жизни».
«И все, что я вообразила себе замужем долгом и целью, улетучилось с тех пор, как Левочка мне дал почувствовать, что нельзя удовольствоваться одною жизнью семейною и женою или мужем, а надо что-нибудь еще, постороннее дело».
Ниже под этой записью идет приписка рукою Льва Николаевича: «Ничего не надо, кроме тебя. Левочка все врет».
Под псевдонимом Усталая
Через некоторое время Софья привыкла к одиночеству, «стерпелась». Научилась не обращать внимания на претензии мужа («Я четыре часа играла в карты с тетенькой, он сердился, а мне было все равно»). Потихоньку она начала хозяйничать, вести домашние дела, но многое ей было неудобно и тяжело из-за постоянных беременностей: Софья родила Толстому 13 детей, пятеро из которых умерли в детстве.
С первым ребенком (и с некоторыми другими) Софья мучилась «грудной болезнью», за что Лев на нее злился. Он был резок, груб и холоден. Затем вдруг жалел жену, оставлял извинения в ее дневнике, но тут же их вычеркивал, передумав. Вскоре Лев откровенно признался, что он стал меньше любить Софью. Она и так это давно знала. Год от года Лев Николаевич становился все раздражительнее. Мог уехать из дома, не предупредив, когда вернется, закрыться в своем кабинете и подолгу не выходить, игнорировал жену и неделями не разговаривал с ней. Первые годы Софья постоянно боролась с безумной любовью к мужу и отчаянным желанием сбежать от однообразия и несчастья.
После второго ребенка она писала: «Я, кажется, беременна и не радуюсь. Все страшно, на все смотрю неприязненно»
После рождения третьего супруги стали жить в раздельных комнатах. Лев тогда стал много времени проводить, беседуя с молодой женой своего управляющего. Ходил к ней в гости, засиживался за полночь. Софью мучила ревность.
В минуты отчаяния женщина вела дневник, в радостные моменты сочиняла повести, детские рассказы (публиковала их под псевдонимом Усталая). Вскоре она начала переписывать рукописи мужа, переводила их и редактировала. Софья справлялась хорошо, но Лев все равно был недоволен («Со мной у него нетерпеливое раздражение»).
Шестой ребенок умер в возрасте полутора лет. Софья была убита горем и не представляла себе своего будущего. Она не видела смысла вставать по утрам, заниматься привычными делами. Жизнь лишилась цвета. Следующие двое детей тоже умерли во младенчестве. Несколько лет Софья пребывала в сильной депрессии. Лев Николаевич в то время был погружен в себя и работу и этим еще больше усугублял ее апатичное состояние.
«Ленивая, полубольная, озабоченная будничными интересами» — так она описывает себя в 29 лет
Со временем Софья все больше уходила в заботы о детях, которые вечно чем-то заболевали. Да и у самой у нее сильно село здоровье. На протяжении нескольких лет она изредка возвращалась к дневнику, чтобы написать о самочувствии и питании детей, о бытовых делах. Своим очередным беременностям она не радовалась. Вынашивая десятого ребенка, Софья писала: «Новый ребенок наводит на меня уныние, весь горизонт сдвинулся, стало темно, тесно жить на свете».

Портрет Софьи Толстой с дочерью Александрой. Художник Николай Ге
«А мне теперь открылись глаза, и я вижу, что моя жизнь убита»
В 1882 году, после 20 лет брака, Лев заявил, что его самая страстная мысль — уйти из семьи. Жена, любившая его всем сердцем, задумалась о том, чтобы покончить с собой, и даже залезла в холодную воду, чтобы простудиться и умереть. Но наутро они помирились. Иногда Толстые жили мирно, иногда меж ними разверзалась пропасть — эти эмоциональные качели продолжались на протяжении всей совместной жизни.
Софья вела все книжные и хозяйственные дела, которые Лев запустил, увлекшись религией. На ней были и дом, и дети, и муж, который вместо семьи отдавал себя без остатка попрошайкам и нахлебникам. «Ах, как он мало добр к нам, к семье! Только строг и равнодушен. А в биографии будут писать, что он за дворника воду возил, и никто никогда не узнает, что он за жену, чтоб хоть когда-нибудь ей дать отдых, — ребенку своему воды не дал напиться и 5-ти минут в 32 года не посидел с больным, чтоб дать мне вздохнуть, выспаться, погулять или просто опомниться от трудов».
Софья Андреевна переписывала дневники Льва, отвозила рукописи в музеи, вела все финансы и документацию, управляла многочисленными имениями. Ездила даже на поклон к Александру III, чтобы попросить его об ослаблении цензуры и снятии запрета на публикации. С возрастом она стала понимать, что Лев постоянно заставлял ее страдать. «Теперь я вижу, как я его идеализировала. <…> А мне теперь открылись глаза, и я вижу, что моя жизнь убита. <…> Проходят дни, недели, месяцы — мы слова друг другу не скажем. <…> Он не умел любить, — и не привык смолоду».

Семья Толстых в Ясной Поляне, 1892 год. Фото: Wikimedia Commons
Софья начала замечать, что во всех дневниках мужа проглядывает самообожание. «Если спасение человека, спасение его духовной жизни состоит в том, чтобы убить ближнего, то Левочка спасся», — в сердцах заключила она. Узнав, что Софья переписывает его ранние дневники, Толстой стал их прятать. Он признавался, что хотел бы сжечь старые записи, чтобы остаться в памяти потомков только в нынешнем патриархальном виде. «И теперь всё тщеславие!» — прокомментировала это заявление Софья и тайно продолжила работу.
Толстой к тому времени уже перестал доверять жене даже переписку рукописей: разрешал помогать только дочерям
Старшие сыновья расстраивали мать своими кутежами и пьянством, о которых ходили слухи в столице; дочь Маша доводила желанием выйти замуж за сомнительного ухажера. А так называемые новые друзья мужа, постоянно сидевшие у них дома, настраивали Толстого против жены и призывали отречься от всего мирского. Вообще, о новой компании супруга Софья отзывалась нелестно: «Как мало симпатичны все типы, приверженные учению Льва Николаевича! Ни одного нормального человека. Женщины тоже большей частью истерические».
По настоянию Толстого в дополнение к ежедневным хлопотам Софья стала лечить больных крестьян. Она пыталась выяснить, что их беспокоит, и выдавала какое-нибудь лекарство по медицинской книге почти что наугад, часто понимая, что помочь ничем не может. Каждый день ей приходилось сталкиваться с прокаженными, обездоленными, умирающими людьми, обреченными на муки.

Софья Толстая, около 1900-го года. Фото: Wikimedia Commons
Несмотря на регулярные мысли о том, чтобы лечь под поезд, замерзнуть в лесу или спрыгнуть с обрыва, Софья не оставляла надежды на счастье. Все свое внимание и любовь женщина сосредоточила на младшем сыне Ванечке, которого родила в 44 года. Она возилась с ребенком, играла, учила, шила ему одежду. И все больше разочаровывалась в муже, который писал о целомудрии и морали, а в жизни был жестоким и злым.
***
Но ее мир вновь разрушился: в 6 лет любимый младший сын Ванечка заболел скарлатиной. Несколько недель у него держался жар, а когда температура немного спала, мальчик вдруг начал раздаривать всем домашним свои вещи. Он подписывал их: «На память Маше от Вани» или «Повару С. Н. от Вани». Как-то он спросил маму, правда ли, что его умерший брат теперь ангел. Софья ответила, что дети, умершие до 7 лет, бывают ангелами. Ванечка сказал, что тогда лучше ему умереть до дня рождения. Так и случилось.
23 февраля 1895 года Софья сделала запись: «Мой милый Ванечка скончался вечером в 11 часов. Боже мой, а я жива!» Следующая запись появилась только 1 июня 1897 года, когда Софью, по ее признанию, побудило писать полнейшее душевное одиночество.
Оба родителя были сломлены. Смерть Ванечки каждый переживал по-своему: Лев погрузился в работу, а Софья оплакивала свою утрату. Спустя три месяца после похорон Толстой написал: «Трудно ей найти жизнь без детей. Главное, ей мешаю я».
Чтобы как-то отвлечь и подбодрить Софью, в Ясную Поляну пригласили композитора Сергея Танеева. Он провел с Толстыми все лето и поначалу одинаково был приятен обоим супругам. Но после его отъезда Софья Андреевна стала постоянно ездить в Москву на концерты Сергея и в гости. На следующее лето Танеев снова приехал к Толстым, но пробыл лишь неделю: Лев Николаевич ему уже не был рад.
Софья не скрывала свою симпатию, она открыто говорила, что нежно любит Сергея и хотела бы иметь такого тихого, доброго, талантливого друга на старости лет. Музыка давала ей силы жить, но Толстой не мог стерпеть духовное предательство жены и требовал прекратить все общение с композитором. Софья же заключила, что милого друга ей послал покойный Ванечка. Несмотря на осуждение мужа и детей, она пользовалась любым случаем увидеться с Сергеем. На нападки она отвечала тем, что как жена верна Льву Николаевичу, но в чувствах своих свободна и не может заставить себя любить или не любить. Толстой это называл «отвратительной гадостью».
К сожалению, как ни мечтала Софья Андреевна о духовном друге, ее чувства не были взаимны
Танееву было неловко ее внимание, он начал избегать встреч с графиней и писал сдержанно-вежливые отказы на ее приглашения. Софья вновь погрузилась во мрак.
В начале сентября 1906 года Софья Андреевна перенесла сложную и опасную операцию. По воспоминаниям лечащего врача, Толстой долго не хотел соглашаться на операцию и как будто бы был раздражен тем, что жена выжила. Он уже подготовился к ее уходу и не ожидал, что возможно исцеление. Но Софье предстояло пережить Льва на девять лет.

Лев и Софья Толстые в 48-ю годовщину свадьбы, 1910 год. Фото: Wikimedia Commons
Лев становился все более одержимым новым мировоззрением. Его молодой приятель Владимир Чертков уговорил его лишить Софью и детей прав на его произведения, что привело к тяжелому конфликту. Софья Андреевна не хотела оставлять детей без наследства и использовала все возможные манипуляции: вразумляла, кричала, плакала, даже демонстративно пыталась отравиться и утопиться, но Толстой был непреклонен.
В 1910 году, в 82 года, Лев Толстой тайно ушел из дома. Жене он оставил письмо, в котором сказал, что, как подобает любому старику, должен уйти из мирской жизни. «Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же, как и я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства. Если захочешь что сообщить мне, передай Саше, она будет знать, где я, и перешлет мне, что нужно». В путешествии его сопровождали дочь Александра и лечащий врач.
Толстой поехал в Шамординский монастырь, где встретился со своей сестрой Марией, ставшей монахиней
Обычно Лев смеялся над жизнью и верой сестры, но в тот день она уговорила его исповедоваться. А следующим утром, не попрощавшись с сестрой, граф уехал. Четкого плана у него не было: он думал о том, чтобы уехать в Болгарию или на Кавказ. Но по дороге ему стало плохо. В Липецкой области Толстой слег с воспалением легких.
Все это время Софья разыскивала мужа и приехала к нему, как только узнала о случившемся. «Моя мать, — писала дочь Татьяна, — с лихорадочной поспешностью обо всем подумала, обо всем позаботилась. Она везла с собою все, что могло понадобиться отцу, она ничего не забыла». Вместе с Таней и сыновьями Андреем и Мишей Софья Андреевна приехала на станцию Астапово, в дом начальника станции. Жандармы никого не пускали к умирающему, кроме врачей, но в последнюю ночь, когда началась агония, ей разрешили войти в комнату. «Прощай, мой милый друг, мой любимый муж. Прости меня», — сказала она. Лев Николаевич уже был без сознания.

Софья Толстая у окна дома начальника станции Астапово, где лежит умирающий Лев Толстой. Фото: РИА Новости
«Невыносимая тоска, угрызения совести, слабость, жалость до страданий к покойному мужу… Жить не могу», — написала она после похорон. Оставшиеся годы Софья посвятила публикации собрания сочинений Льва Толстого и их писем друг к другу, а также оформлению своих дневников. В предисловии к ним она написала: «…Пусть люди снисходительно отнесутся к той, которой, может быть, непосильно было с юных лет нести на слабых плечах высокое назначение — быть женой гения и великого человека».
Софья Андреевна Толстая умерла от пневмонии 4 ноября 1919 года. Её последнее желание было: «Похороните меня по-христиански
Ты знаешь, после прочтения её биографии я поняла что я живу сейчас как сыр в масле… она мне напомнила меня в мои первые (больные) отношения… только детей тогда не было. И слава Богу не замужем была. Но так же страдала 5,5 лет, тк любила… но не суть. Мне безумно жаль женщин того времени, тк они по сути были как гувернантки- детопроизводительницы, разница лишь в том что могли в свет выходить (и то не все)… очень жаль — такие умные, начитанные, образованные! А жили ограничено ((( одна радость дети… поэтому 8 марта теперь для меня не только праздник мам, но и женской победы над мужским игом 😏
Несчастная женщина. Давно уже читала про неё. Не жизнь, а мучение 😩
Не люблю Толстого. Не переношу софистику. Не лежит душа к его произведениям.
Не люблю его писанину. 3 года назад вновь попробовала одолеть Каренину и не смогла. Все раздражает: эта манера повествования с преувеличениями, любовь к иноземщине, все время хотелось сказать «не верю», для меня много слащавости неправдоподобной.
Написала «писанина» и подумала, что могу этим оскорбить почитателей таланта. Произведения, конечно. Но Толстой — абсолютно не мой автор, в отличие от Пушкина, например. Но каждому — своё.
Написала «писанина» и подумала, что могу этим оскорбить почитателей таланта. Произведения, конечно. Но Толстой — абсолютно не мой автор, в отличие от Пушкина, например. Но каждому — своё.
Спасибо! Было очень интересно. Кто знает, если он так разочарован был, что жена выжила, может быть Каренина под поездом было его выражение желания судьбы для своей жены, что бы освободиться от нее
Удивительно, как после того, как читаешь что то личное об авторе, меняется отношение к его творчеству… сразу думаешь, какой лицемер...
Реально так! Особенно когда у самой за плечами не лучший опыт
У гениев реально проблемы с психикой. Они могут пропагандировать правила, но самим им не следовать..
Ужасная судьба, жить с тираном. Но, как говорится, сама виновата.
А у нее был выбор. За кого сосватали с тем и жила. В 19 веке разводы не практиковались.
Выбор есть всегда. Есть полно примеров, когда в суровом патриархальном обществе даже в средневековье, когда у женщин не было вообще никаких прав, и при этом они достигали невероятных успехов в "мужских" делах и были признаны обществом. А эта тупо терпела. Как минимум можно было сказать "Милый, я решила посвятить себя фгосподу, Бога я люблю больше, поэтому я уезжаю в Монастырь". И слинять. Пожить в Монастыре было бы даже лучше, чем с таким го н доном. А из монастыря всегда можно уехать, и жить-служить там можно без пострига.
13 детей… и она сначала молилась на него, а когда поняла, что он да фрукт, уже детей нарожала
Нельзя долго жить в монастыре без пострига я как историк говорю. Монахини заставят или с мужем жить или обет принять. В монастыре не сладко да и детей у монахини нет. Развестись это геморрой если не гуляет муж то никак. На 100 млн (учитывая что население тогда меньше было) 1 развод. И то в основном мужики подавали. У женщин до начала 20 века прав было по минимум.
Да ее никто не спрашивал. А дети появлялись хотела она этого нет. О Пушкине тоже современники писали что больно часто он брюхатит молодую жену Наташеньку. У него толи 6 толи 8 детей было. А его убили рано.
Да понятно, что никто ее не спрашивал...
Ну так Толстой известен своими походами налево. Он Софью вообще ни во что не ставил и в имении своем с бабами развлекался. Один рассказ "Баня", который он про себя и писал, чего стоит.
Пока за руку на измене не попался поп согласия не даст на развод и то жену он же убеждать будет прими козла обратно. Да и шансы у нее на новую семью после развода ноль. Родители обратно не примут позор какой. У нас по Российской империи выдающихся женщин если с 10 наберется и то они знатных сословии. Или царской крови. А она не дворянка. Да читать писать могла, но не богатая и не знатная
Она поняла ещё до рождения первого, в статье выше есть выдержки из дневника. И в этой же статье написано, что она не была рада беременности даже.
Ну, просто тупая баба (не интеллектуально тупая, а по- бытовому, вот и все).
Их так воспитывали. Ну обязана она мужа слушаться. И свекровь терпеть. И бога верить. А брак это божественный союз. Не было тогда феминизма. Мужа не называли тиран и абьезер. Например жена Пушкина только от него 6-7 детей родила. Овдовела снова вышла замуж и опять же еще 5-6 родила. А наши цари что любовницами не баловались. Или царицы битые не ходили. Петр Первый заточил Евдокию Лопухину в монастырь, а сам женился на немке Екатерине первой. Кто что сказал. Павел первый всю жизнь ненавидел мать бил и унижал жену, а трех сыновей считал приблудышами. И кстати говорили имел штат любовниц. Что царицы наши не жаловались к попам не бежали. Это такое воспитание.
Блин))кто ж знал, что ты такая умничка))не только картины хобби выставлять мастерица))
Я по специальности историк. Причем классический. Я очень много читаю по профессии. Это моя работа. У меня диплом по ГУЛАГу. Я работаю. А историк обязан знать все источники и большинство точек зрения.
👏
Я как раз курсач писала в институте о проблеме прав женщин до начало 20 века. И изучала //мировоззрение нынешнее фемистки удавились если бы посмотрели как женщины жили пару сотен лет назад. И я говорю только о знатных, а уж как крестянки или заводские совсем плакать хочется.
Ох, а царицы не гуляли что ли? Одна Екатерина вторая чего стоит.
Дело не в феминизме и кто кого как называл. Человек любой, мужчина или женщина всегда может найти выход из любой ситуации
У Пушкина с женой было четверо детей и один выкидыш
Отправила тихонечко и все. Свободна.
Про Пушкину- от второго она родила троих дочерей. Итого 7 детей от обоих браков))
Я точно не помню. Давно читала.
Екатерина была вдова. Имела право.
Она и до того кутила.
При Петре не могла. Если вы о первой. Петр был истериком и тираном. Если он родного сына убил. Представьте что он с супругой за измену сделал. А Великая замужем около года была. Когда гулять.
Это про них фраза: "только смерть разлучит "
Очень интересно.
А киньте ссылку на статью, пожалуйста )
Спасибо 🥰