Недавно в камчатском морге, расположенном на территории краевой больницы, появилась молодая пара. Девушка рассказала патологоанатомам, что в мае 2013 года у неё родился мёртвый ребенок, а она сама еле выкарабкалась… с того света.
Никаких документов в роддоме женщине не дали, причин гибели плода она не знает. Мужа врачи уговорили, что ребенка следует похоронить за счёт государства. По этой причине семейная пара не знает, где может быть могилка едва родившегося человечка…
Патологоанатомы были удивлены, что по данному факту не было уголовного дела, что девушка ни с кем не судится. Со слов Татьяны, её плод не имел никаких патологий и был полностью доношен, а умер ребёнок от асфиксии, т.е. попросту задохнулся. Что это? Небрежность врачей?
Если вы заболеете, или забеременеете, то где бы вы хотели лечиться или рожать? Уверен, что большинство пожелает оказаться в хорошей больнице, лучше — за пределами Камчатки. Но большинству выбирать не приходится. Мы лечимся и рожаем здесь. А что из этого порой получается, нам рассказала 21-летняя Татьяна Чиковская.
— Я забеременела в сентябре 2012 года. По собственным подсчетам должна была родить в мае 2013 года. Стояла на учете в г. Елизово в женской консультации до февраля 2013 года. Патологии не было. Все анализы были в норме. Несколько раз делала УЗИ, специалисты говорили, что у меня мальчик, хороший крупненький ребёнок.
Примерно с середины февраля месяца врач мне предложила встать на учет в женской консультации, расположенной по ул. Советская, 11 в г. Петропавловске-Камчатском. Наблюдалась у врача Евстифеевой.
Во время беременности я иногда выезжала в Усть-Большерецк, откуда я родом. В Усть-Большерецке меня положили в райбольницу. Давали аспирин и делали капельницы, от которых у меня начинали дрожать руки, бил озноб. Меня трясло так, что стучали зубы. В той больнице я находилась четыре дня, но вынуждена была вернуться в Петропавловск, так как появились сильные боли в области поясницы.
Я вновь встала на учет в женской консультации. Жалоб на здоровье не было. Врач была удивлена, что жалоб у меня нет. Ребенок развивался хорошо и мне даже давали слушать его сердцебиение. В конце апреля я заметила, что у меня отекают руки в районе кистей. Врач направила меня в в городской роддом №2, что в районе СРВ. Положить меня в стационар отказались, мотивируя это тем, что здоровье у меня в норме.
6 мая утром у меня снова появились боли. Ребёнок упирался в стенку живота, как будто толкался. По всем признакам это были схватки. Мы позвонили в скорую. Там сказали — звоните в консультацию. Звоним в консультацию. Отвечают — звоните в скорую! В итоге мы вызвали такси.
В роддоме№2 меня осмотрел врач и начал готовить к родам. Потом меня направили в предродовую палату, где стали готовить к родам. Сказали, что вот, девушка родит и потом пойдешь ты. Потом мне поставили капельницу, чтобы прекратить схватки, однако они не прекращались. Акушерка в присутствии студентов сообщила, что у меня родится здоровый мальчик, весом более трех килограмм и что его рождение произойдет в этот же день. Поставили вторую капельницу… Акушерка меня осмотрела, сказав, что матка не раскрывается. Весь день я мучилась схватками. В ночь мне сделали укол со снотворным.
7 мая схваток с утра не было. Меня снова осмотрела акушер и сообщила, что шейка матки не раскрылась. К вечеру у меня началось кровотечение. Меня вновь направили в предродовую палату. Примерно в 20-21 час привезли ещё одну роженицу, меня отправили в коридор, сообщив, что как только она родит, будут решать, что делать со мной. Девушка родила примерно через час, а меня вновь положили в палату и сделали укол со снотворным.
8 мая я чувствовала себя очень плохо и сообщила акушерке о своём состоянии и о том, что ребёнок стал толкаться редко. Она посоветовала идти в палату и лежать, что я себя «накручиваю» и что с ребёнком всё хорошо. В 11 час. меня направили на УЗИ. Врач заявила, что на плаценте образовались крупные пятна и написала в заключении, что ребёнок здоровый и крупный, но надо подождать ещё немного. Меня положили в палату, схватки были слабыми. Тогда подключили к аппарату, чтобы прослушать сердцебиение ребёнка. Сердцебиение было слабым, меня вновь положили в палату. Я заснула, а когда проснулась, то ощутила сильную слабость, схватки прекратились. Примерно в полночь мне обещали дать успокоительное, но вместо этого сделали очередной укол. На мой вопрос: «Почему меня не предупредили? Я хотела позвонить родным!»,- акушерка ответила, мол, зачем тебе это нужно знать!
9 мая, в выходной праздничный день, я доложила дежурному врачу, что очень плохо себя чувствую, и что ребёнок толкается всё реже и слабее. Мне вкололи антибиотики и снотворное. Вечером я уснула, но часто просыпалась и плохо спала.
10 мая я проснулась в 5 час. 30 мин. и обнаружила, что плохо вижу, на глазах будто пелена. Дежурная акушерка мне ответила: «А что я теперь сделаю? Иди в палату и полежи». Я стала переживать. Кстати, всё время, когда у меня были схватки, у меня пытались отобрать сотовый телефон, мол, нельзя звонить.
Потом пришла акушерка, сказала взять одеяло и подушку и идти в тёмную комнату. Почему она «тёмная», я не знаю. Там моё состояние резко ухудшилось, мне поставили капельницу. Примерно через 30 минут я поступила в операционное отделение и меня стали готовить к кесареву сечению. Там мне что-то укололи… Перед наркозом и во время его введения я чувствовала толчки ребёнка. Что-то ко мне подключили и подсунули бумаги, попросив подписать соглашение на наркоз. Я подписала и мне сразу надели маску.
После операции в течении 2-3 дней я лежала без сознания. Когда проснулась, мне сделали укол снотворного и я вновь уснула. Проснувшись, я чувствовала себя очень плохо и попросила пригласить врача. Медсестра заявила, что врача нет. Роженицы в палате сказали медсестре, что я себя плохо чувствую, на что медсестра ответила, что у них в больнице каждый день такое и что из того? Пришедший врач-гинеколог на мой вопрос, где ребёнок и что с ним, отмолчался.
13 мая меня перевели в послеоперационное отделение. Пришедший психолог начал допытываться — кого я виню в смерти ребёнка и буду ли я жаловаться на врачей куда-нибудь? Я сказала, что никуда не буду жаловаться, хочу, чтобы от меня отстали. Психолог ушла минут на десять, затем вернулась, чтобы попрощаться. Я уже поняла по поведению медперсонала, что ребёнка в живых нет.
14 мая мой муж сообщил мне, что ему звонили из роддома и сообщили о смерти ребёнка и моём тяжёлом состоянии. Он попросил, чтобы государство захоронило ребёнка, при этом самого ребёнка муж не видел. Но это потом мы уже поняли, что врачи вели так разговор, чтобы уговорить мужа не забирать труп, чтобы мы его не видели. Сказали, что справки дадут о смерти ребёнка и скажут, где он будет захоронен, что на могилке будет написана только фамилия.
Когда я спросила об этих справках, мне ответили, что такие справки врачи не имеют права выдать, т.к ребёнок умер… внутриутробно. Но я же должна знать, где похоронили моего ребёнка?! Словно в кошмаре я вспоминаю, как лежала в реанимации. В палате была какая-то слепая бабушка, она кричала, постоянно звала внука. Практикантки говорили, мол, «достали эти идиоты». Помню, что руки были привязаны. Однажды очнулась, мне не хватало воздуха, я попросила позвать врача. Молодые практикантки сказали: «Терпи, нет никакого врача». Постоянно в реанимации открывали окно, которое было надо мной. Я постоянно просила его закрыть, ведь было холодно. Мне накрывали одеялом грудь, но открывали ноги. Моя родная сестра учится на медсестру. Она пришла ко мне в больницу и её попросили поставить мне капельницу, но она боялась.
28 мая 2013 г. с утра мне сказали, что меня выписывают. Меня вызвали в ординаторскую, там была врач Красноженова и ещё двое врачей. Они сообщили, что у меня открылось кровотечение, поэтому ребёнок и умер. И что мне удалили матку, так что детей у меня больше не будет. После чего они мне сказали, что всё будет хорошо. Врач, которая меня оперировала, говорила, что я могла умереть, что много крови потеряла и мне повезло, что я выжила.
Говорили врачи также, что у меня сохранились яичники, поэтому при желании мы с мужем можем воспользоваться суррогатным материнством. Ещё мне советовали не говорить мужу об этой истории. Мол, зачем ему знать, что у меня нет матки, ведь можно имитировать месячные. Сказали, что нельзя теперь бегать, прыгать, сидеть на корточках, что органы будут опускаться, т.к матки нет и, возможно, потребуется ещё одна операция. Никаких документов мне не дали, только в консультацию переправили. Дома я плакала и рассказала всё мужу и его маме. Около двух месяцев были сильные боли, я передвигалась в полусогнутом состоянии.
Когда я пришла в женскую консультацию, мне сказали, что всё произошло из-за инфекции. Взяли мазок, но он не показал никакой инфекции. После я съездила на «материк», а когда вернулась, то пришла в консультацию. Мне снова назначили мазок, анализы, в т.ч. на СПИД. Все анализы были в норме и меня снова стали уговаривать провериться на инфекцию. Я спросила — зачем это нужно, когда у меня всё хорошо. В итоге я написала жалобу в прокуратуру. Оттуда её отослали в следственный комитет. Из СК ответили, что это подследственность полиции. Я поняла, что надо действовать самостоятельно. Мы поехали с мужем в морг, чтобы узнать место захоронения. Там нам сказали, что ребёнок был здоровенький, полностью зрелый плод, что все органы сформированы, что он просто задохнулся. Я предполагаю, что это произошло во время схваток, когда мне кололи препараты, чтобы их остановить. При этом я помню, что ребёнок ещё толкался перед наркозом, когда меня положили на операционный стол. Любопытно, что в морге документы о вскрытии ребёнка не запрашивали следственные органы. И меня никуда не вызывали.
Я звонила следователю СК Малахаеву, но он всегда занят… Пришла в прокуратуру, но там меня выслушали только по телефону, который висит в холле. Правда, через пару недель перезвонили, выразили соболезнование и сказали, что оснований к возбуждению уголовного дела нет. Я поняла, что нужно добиваться правды. Обратилась в общественную приемную к В. Пономареву и вместе с ним пришла к зам. начальника УВД. Полковник Завьялов был первым, кто меня выслушал и при мне стал сразу же звонить подчиненным…
Расследование «КВ»
На прошлой неделе автор этих строк общался с полковником Юрием Завьяловым. Он посоветовал встретиться мне с молодой 21-летней девушкой, которая обратилась к нему с заявлением, что во время родов погиб её младенец, а ей самой был причинён серьёзный вред. Полковник отнюдь не горел желанием подкинуть прессе жёлтую сенсацию, хотя это происшедшее тянет на газетную «бомбу». В полиции понимают, что врачебные ошибки доказывать крайне сложно. Мало кто знает, что в семье полковника четверо детей, и они ещё мечтают с женой о пополнении. Этот случай вызвал у полицейского сильные чувства и Юрий Васильевич сказал, что не мешало бы придать общественной огласке происшедшее.
Вот такая невеселая история произошла в роддоме. Как же так случилось, что у 20-летней здоровой девушки, не имевшей никаких патологий, у которой были прекрасные анализы и плод развивался хорошо, в итоге были потеряны ребёнок и здоровье? Татьяна говорит, что она точно знала, когда зачала ребёнка и что должна была родить в мае. Но врачи, похоже, высчитали свой срок, назначив его на 10 июня.
Из камчатского минздрава Таня получила ответ с умными и малопонятными словами: «хроническая цитомегаловирусная, герпетическая инфекция, внутриутробная инфицированность, развитие молниеносного течения тяжелого гестоза – преэклампсии...». Но ведь до родов и до операции никто не говорил ни о каких инфекциях?! Этот случай, конечно, требует тщательного расследования. Ведь перед Таней даже не извинились, лишь посоветовав скрывать от мужа происшествие.
Никаких документов в роддоме женщине не дали, причин гибели плода она не знает. Мужа врачи уговорили, что ребенка следует похоронить за счёт государства. По этой причине семейная пара не знает, где может быть могилка едва родившегося человечка…
Патологоанатомы были удивлены, что по данному факту не было уголовного дела, что девушка ни с кем не судится. Со слов Татьяны, её плод не имел никаких патологий и был полностью доношен, а умер ребёнок от асфиксии, т.е. попросту задохнулся. Что это? Небрежность врачей?
Если вы заболеете, или забеременеете, то где бы вы хотели лечиться или рожать? Уверен, что большинство пожелает оказаться в хорошей больнице, лучше — за пределами Камчатки. Но большинству выбирать не приходится. Мы лечимся и рожаем здесь. А что из этого порой получается, нам рассказала 21-летняя Татьяна Чиковская.
— Я забеременела в сентябре 2012 года. По собственным подсчетам должна была родить в мае 2013 года. Стояла на учете в г. Елизово в женской консультации до февраля 2013 года. Патологии не было. Все анализы были в норме. Несколько раз делала УЗИ, специалисты говорили, что у меня мальчик, хороший крупненький ребёнок.
Примерно с середины февраля месяца врач мне предложила встать на учет в женской консультации, расположенной по ул. Советская, 11 в г. Петропавловске-Камчатском. Наблюдалась у врача Евстифеевой.
Во время беременности я иногда выезжала в Усть-Большерецк, откуда я родом. В Усть-Большерецке меня положили в райбольницу. Давали аспирин и делали капельницы, от которых у меня начинали дрожать руки, бил озноб. Меня трясло так, что стучали зубы. В той больнице я находилась четыре дня, но вынуждена была вернуться в Петропавловск, так как появились сильные боли в области поясницы.
Я вновь встала на учет в женской консультации. Жалоб на здоровье не было. Врач была удивлена, что жалоб у меня нет. Ребенок развивался хорошо и мне даже давали слушать его сердцебиение. В конце апреля я заметила, что у меня отекают руки в районе кистей. Врач направила меня в в городской роддом №2, что в районе СРВ. Положить меня в стационар отказались, мотивируя это тем, что здоровье у меня в норме.
6 мая утром у меня снова появились боли. Ребёнок упирался в стенку живота, как будто толкался. По всем признакам это были схватки. Мы позвонили в скорую. Там сказали — звоните в консультацию. Звоним в консультацию. Отвечают — звоните в скорую! В итоге мы вызвали такси.
В роддоме№2 меня осмотрел врач и начал готовить к родам. Потом меня направили в предродовую палату, где стали готовить к родам. Сказали, что вот, девушка родит и потом пойдешь ты. Потом мне поставили капельницу, чтобы прекратить схватки, однако они не прекращались. Акушерка в присутствии студентов сообщила, что у меня родится здоровый мальчик, весом более трех килограмм и что его рождение произойдет в этот же день. Поставили вторую капельницу… Акушерка меня осмотрела, сказав, что матка не раскрывается. Весь день я мучилась схватками. В ночь мне сделали укол со снотворным.
7 мая схваток с утра не было. Меня снова осмотрела акушер и сообщила, что шейка матки не раскрылась. К вечеру у меня началось кровотечение. Меня вновь направили в предродовую палату. Примерно в 20-21 час привезли ещё одну роженицу, меня отправили в коридор, сообщив, что как только она родит, будут решать, что делать со мной. Девушка родила примерно через час, а меня вновь положили в палату и сделали укол со снотворным.
8 мая я чувствовала себя очень плохо и сообщила акушерке о своём состоянии и о том, что ребёнок стал толкаться редко. Она посоветовала идти в палату и лежать, что я себя «накручиваю» и что с ребёнком всё хорошо. В 11 час. меня направили на УЗИ. Врач заявила, что на плаценте образовались крупные пятна и написала в заключении, что ребёнок здоровый и крупный, но надо подождать ещё немного. Меня положили в палату, схватки были слабыми. Тогда подключили к аппарату, чтобы прослушать сердцебиение ребёнка. Сердцебиение было слабым, меня вновь положили в палату. Я заснула, а когда проснулась, то ощутила сильную слабость, схватки прекратились. Примерно в полночь мне обещали дать успокоительное, но вместо этого сделали очередной укол. На мой вопрос: «Почему меня не предупредили? Я хотела позвонить родным!»,- акушерка ответила, мол, зачем тебе это нужно знать!
9 мая, в выходной праздничный день, я доложила дежурному врачу, что очень плохо себя чувствую, и что ребёнок толкается всё реже и слабее. Мне вкололи антибиотики и снотворное. Вечером я уснула, но часто просыпалась и плохо спала.
10 мая я проснулась в 5 час. 30 мин. и обнаружила, что плохо вижу, на глазах будто пелена. Дежурная акушерка мне ответила: «А что я теперь сделаю? Иди в палату и полежи». Я стала переживать. Кстати, всё время, когда у меня были схватки, у меня пытались отобрать сотовый телефон, мол, нельзя звонить.
Потом пришла акушерка, сказала взять одеяло и подушку и идти в тёмную комнату. Почему она «тёмная», я не знаю. Там моё состояние резко ухудшилось, мне поставили капельницу. Примерно через 30 минут я поступила в операционное отделение и меня стали готовить к кесареву сечению. Там мне что-то укололи… Перед наркозом и во время его введения я чувствовала толчки ребёнка. Что-то ко мне подключили и подсунули бумаги, попросив подписать соглашение на наркоз. Я подписала и мне сразу надели маску.
После операции в течении 2-3 дней я лежала без сознания. Когда проснулась, мне сделали укол снотворного и я вновь уснула. Проснувшись, я чувствовала себя очень плохо и попросила пригласить врача. Медсестра заявила, что врача нет. Роженицы в палате сказали медсестре, что я себя плохо чувствую, на что медсестра ответила, что у них в больнице каждый день такое и что из того? Пришедший врач-гинеколог на мой вопрос, где ребёнок и что с ним, отмолчался.
13 мая меня перевели в послеоперационное отделение. Пришедший психолог начал допытываться — кого я виню в смерти ребёнка и буду ли я жаловаться на врачей куда-нибудь? Я сказала, что никуда не буду жаловаться, хочу, чтобы от меня отстали. Психолог ушла минут на десять, затем вернулась, чтобы попрощаться. Я уже поняла по поведению медперсонала, что ребёнка в живых нет.
14 мая мой муж сообщил мне, что ему звонили из роддома и сообщили о смерти ребёнка и моём тяжёлом состоянии. Он попросил, чтобы государство захоронило ребёнка, при этом самого ребёнка муж не видел. Но это потом мы уже поняли, что врачи вели так разговор, чтобы уговорить мужа не забирать труп, чтобы мы его не видели. Сказали, что справки дадут о смерти ребёнка и скажут, где он будет захоронен, что на могилке будет написана только фамилия.
Когда я спросила об этих справках, мне ответили, что такие справки врачи не имеют права выдать, т.к ребёнок умер… внутриутробно. Но я же должна знать, где похоронили моего ребёнка?! Словно в кошмаре я вспоминаю, как лежала в реанимации. В палате была какая-то слепая бабушка, она кричала, постоянно звала внука. Практикантки говорили, мол, «достали эти идиоты». Помню, что руки были привязаны. Однажды очнулась, мне не хватало воздуха, я попросила позвать врача. Молодые практикантки сказали: «Терпи, нет никакого врача». Постоянно в реанимации открывали окно, которое было надо мной. Я постоянно просила его закрыть, ведь было холодно. Мне накрывали одеялом грудь, но открывали ноги. Моя родная сестра учится на медсестру. Она пришла ко мне в больницу и её попросили поставить мне капельницу, но она боялась.
28 мая 2013 г. с утра мне сказали, что меня выписывают. Меня вызвали в ординаторскую, там была врач Красноженова и ещё двое врачей. Они сообщили, что у меня открылось кровотечение, поэтому ребёнок и умер. И что мне удалили матку, так что детей у меня больше не будет. После чего они мне сказали, что всё будет хорошо. Врач, которая меня оперировала, говорила, что я могла умереть, что много крови потеряла и мне повезло, что я выжила.
Говорили врачи также, что у меня сохранились яичники, поэтому при желании мы с мужем можем воспользоваться суррогатным материнством. Ещё мне советовали не говорить мужу об этой истории. Мол, зачем ему знать, что у меня нет матки, ведь можно имитировать месячные. Сказали, что нельзя теперь бегать, прыгать, сидеть на корточках, что органы будут опускаться, т.к матки нет и, возможно, потребуется ещё одна операция. Никаких документов мне не дали, только в консультацию переправили. Дома я плакала и рассказала всё мужу и его маме. Около двух месяцев были сильные боли, я передвигалась в полусогнутом состоянии.
Когда я пришла в женскую консультацию, мне сказали, что всё произошло из-за инфекции. Взяли мазок, но он не показал никакой инфекции. После я съездила на «материк», а когда вернулась, то пришла в консультацию. Мне снова назначили мазок, анализы, в т.ч. на СПИД. Все анализы были в норме и меня снова стали уговаривать провериться на инфекцию. Я спросила — зачем это нужно, когда у меня всё хорошо. В итоге я написала жалобу в прокуратуру. Оттуда её отослали в следственный комитет. Из СК ответили, что это подследственность полиции. Я поняла, что надо действовать самостоятельно. Мы поехали с мужем в морг, чтобы узнать место захоронения. Там нам сказали, что ребёнок был здоровенький, полностью зрелый плод, что все органы сформированы, что он просто задохнулся. Я предполагаю, что это произошло во время схваток, когда мне кололи препараты, чтобы их остановить. При этом я помню, что ребёнок ещё толкался перед наркозом, когда меня положили на операционный стол. Любопытно, что в морге документы о вскрытии ребёнка не запрашивали следственные органы. И меня никуда не вызывали.
Я звонила следователю СК Малахаеву, но он всегда занят… Пришла в прокуратуру, но там меня выслушали только по телефону, который висит в холле. Правда, через пару недель перезвонили, выразили соболезнование и сказали, что оснований к возбуждению уголовного дела нет. Я поняла, что нужно добиваться правды. Обратилась в общественную приемную к В. Пономареву и вместе с ним пришла к зам. начальника УВД. Полковник Завьялов был первым, кто меня выслушал и при мне стал сразу же звонить подчиненным…
Расследование «КВ»
На прошлой неделе автор этих строк общался с полковником Юрием Завьяловым. Он посоветовал встретиться мне с молодой 21-летней девушкой, которая обратилась к нему с заявлением, что во время родов погиб её младенец, а ей самой был причинён серьёзный вред. Полковник отнюдь не горел желанием подкинуть прессе жёлтую сенсацию, хотя это происшедшее тянет на газетную «бомбу». В полиции понимают, что врачебные ошибки доказывать крайне сложно. Мало кто знает, что в семье полковника четверо детей, и они ещё мечтают с женой о пополнении. Этот случай вызвал у полицейского сильные чувства и Юрий Васильевич сказал, что не мешало бы придать общественной огласке происшедшее.
Вот такая невеселая история произошла в роддоме. Как же так случилось, что у 20-летней здоровой девушки, не имевшей никаких патологий, у которой были прекрасные анализы и плод развивался хорошо, в итоге были потеряны ребёнок и здоровье? Татьяна говорит, что она точно знала, когда зачала ребёнка и что должна была родить в мае. Но врачи, похоже, высчитали свой срок, назначив его на 10 июня.
Из камчатского минздрава Таня получила ответ с умными и малопонятными словами: «хроническая цитомегаловирусная, герпетическая инфекция, внутриутробная инфицированность, развитие молниеносного течения тяжелого гестоза – преэклампсии...». Но ведь до родов и до операции никто не говорил ни о каких инфекциях?! Этот случай, конечно, требует тщательного расследования. Ведь перед Таней даже не извинились, лишь посоветовав скрывать от мужа происшествие.
В моем родном городе года три назад погибли в одно время три младенца при рождении, их мамы никогда не смогут иметь детишек. Одной из рожавших было 19! Произошло все по вине гинеколога у которого они все наблюдались. Эту женщину отстранили от работы, но спустя два года она принимает роды в роддоме!
у меян даже слов нет,… как хорошо что я в свое время беременная уехала в Калининград рожать...
я надеюсь это единичные случаи… хотя отпечаток оставляет каждая такая история((
В 2013 году во втором роддоме творился ужас… Хотя не было столько смертей за год именно там… Хоть лети на материк рожай..
мне кажется это бред написан… очередной фэйк для разговоров...
такое не только там(((
пи.си. в нашем не так давно двойню загубили(((