Моя дочь обнаглела в край! Если она не находится на руках или ест, то она орет как потерпевшая. Ее поведение мне напоминает месячного малыша. Я оставила ее сегодня орать в одиночестве на что соседка сказала, что я изверг тк издеваюсь на деточкой. Причем я знаю, что у нее все хорошо: ничего не болит, сытая\сухая, спить со мной, играю с ней целыми днями. На ручках иногда ношу-что б попялилась вокруг, но она тяжелая и я быстро устаю. Когда приходит папа, то носит ее постоянно. Кенгуру и слинг недля меня. В шезлонге сидит минут 10.
А вы как справляетесь с капризами? Даете ли Вы поплакать своим чадам или бежите по первому писку? Манипулируют ли детки Вами?
я придерживаюсь следующего мнения. не хочу тапков, которыми могут меня сейчас закидать, но тем не менее. После того, как я это прочитала, моему ребенку просто запрещено плакать… и таскаю я свое 7,5 килограмовое чудо столько, сколько ему нужно.
«В это время в руки мне впервые попала книга Ж. Ледлофф „Как вырастить ребенка счастливым“, и я очень пожалела, что она не попала ко мне раньше. Автор пишет о том, что желание новорожденного младенца все время находиться на руках у матери — не прихоть и не избалованность, а естественное ОЖИДАНИЕ такого обращения, которое заложено в его существе за тысячелетия существования человечества. Тысячелетиями младенцы находились на руках у матерей, а не одиноко лежали в кроватках. И младенец, родившийся у цивилизованной мамы, ничем не отличается от младенца индейского племени, они оба ждут от жизни одного — тепла материнского тела, постоянного движения, стука материнского сердца. Новорожденный младенец не ощущает течения времени, у него еще нет памяти, нет прошлого опыта, и если он страдает, то не может утешиться надеждой, что страдание когда-нибудь кончится, для него оно вечно.А вот что пишет автор об ощущениях „цивилизованного“ новорожденного младенца, мама которого, искренне желая ему добра, а себе — спокойной жизни, пытается не приучить к рукам и не вырастить избалованным:
»Когда мать оставляет его в одиночестве, малыш не может чувствовать, что она скоро вернется, и все в мире становится невыносимо неправильным…. Он чувствует, что плачем может каким-то образом исправить положение. Но и это чувство исчезает, если ребенка оставляют плакать слишком надолго, если за этим плачем не следует никакой реакции. Тогда ребенок погружается в безнадежное, безвременное отчаяние… Новорожденного ребенка кладут в ящик, служащий кроваткой, и оставляют одного, задыхающегося в слезах и рыданиях, в совершенно неподвижном заточении (впервые за время своего беззаботного существования в чреве матери и за миллионы лет эволюции его тело испытывает эту пугающую неподвижность)… Малыш плачет и плачет; его легкие полыхают обжигающим воздухом, а сердце распирает отчаяние. Но никто не приходит. Не теряя веры в «правильность» своей жизни, как и заложено в него природой, он делает единственное, что у него пока получается, — продолжает плакать. Проходит целая вечность, и ребенок забывается сном.
Вдруг он просыпается в этой безумной и пугающей гробовой тишине и неподвижности, вскрикивает. С ног до головы его тело охватывает огонь жажды, желания и невыносимого нетерпения. Он кричит до хрипов в горле, до боли в груди. Наконец боль становится невыносимой, и вопли постепенно слабеют, затихают. Ребенок слушает. Открывает ладони, сжимает кулаки. Поворачивает голову в одну сторону, в другую. Ничего не помогает. Это просто невыносимо. Он снова взрывается рыданиями, но натруженное горло снова дает о себе знать болью и хрипами, и вскоре ребенок затихает. Он напрягает свое измученное желанием тело и находит в этом какое-то облегчение. Тогда он машет руками и ногами. Останавливается. Это существо не способно думать, не умеет надеяться, но уже умеет страдать. Прислушивается. Затем снова засыпает.
Кто-то пришел и поднял его в воздух. Здорово! Его снова вернули к жизни… Всех мучений, которые ему пришлось испытать, как будто не было и в помине… Дитя наслаждается вкусом и гладкостью материнской груди, пьет жадными губами теплое молоко, слышит знакомое сердцебиение, напоминающее ему о безоблачном существовании в матке, воспринимает своим пока затуманенным взором движение и жизнь… Он довольно сосет грудь, а когда насыщается, то впадает в дремоту. Пробуждается он снова в аду. Ни сладкие воспоминания, ни надежда, ни мысли не могут принести успокоение и напоминание о встрече со своей мамой…
Его мать — одна из тех женщин, что после долгих раздумий решила кормить ребенка грудью. Она любит его со всей неведомой ранее нежностью. Сначала ей бывает тяжело класть ребенка после кормления обратно в кровать, и особенно потому, что он так отчаянно кричит. Но она убеждена, что это делать необходимо, так как ее мать объяснила (а уж она-то знает), что если поддаться ребенку сейчас, то потом он вырастет испорченным и избалованным. Она же хочет делать все правильно; в какой-то миг к ней приходит ощущение, что это маленькое существо на руках ей важнее и дороже всего на свете. Она вздыхает и кладет ребенка в кроватку, украшенную желтыми утятами и вписывающуюся в дизайн всей детской комнаты… Женщина расправляет рубашечку на ребенке и укрывает его вышитой простыней и одеяльцем с его инициалами… Мать склоняется поцеловать гладкую, как шелк, щечку ребенка и покидает комнату. Тело младенца сотрясает первый душераздирающий крик.
Она тихонько прикрывает дверь. Да, она объявила ему войну. Ее воля должна победить. За дверью раздаются звуки, похожие на крики человека под пыткой. Истошные вопли ребенка — не преувеличение, они отражают его внутреннее состояние.
Мать колеблется, ее сердце разрывается на части, но она не поддается порыву и уходит. Его ведь только что покормили и сменили пеленку. Она уверена, что на самом деле он ни в чем не нуждается, а поэтому пусть плачет, пока не устанет.
Ребенок просыпается и снова плачет. Его мать приоткрывает дверь, заглядывает в комнату, чтобы убедиться, что он на месте. Затем тихонько, словно боясь разбудить в нем ложную надежду на внимание, она снова прикрывает дверь и торопится на кухню, где она работает. Плач малыша постепенно перешел в дрожащие стенания. Так как на плач не следует никакой реакции (хотя ребенок ожидает, что помощь должна была давным-давно подоспеть), желание что-то просить и сигнализировать о своих потребностях уже ослабло и затерялось в пустыне равнодушия. Он оглядывает пространство вокруг. За поручнями кроватки есть стена. Свет приглушен. Но он не может перевернуться. И видит лишь неподвижные поручни и стену. Слышны бессмысленные звуки где-то в отдаленном мире. Вечное разглядывание поручней и стены перемежается вечным разглядыванием поручней и потолка."
Я то со своей 24 часа в сутки рядом. Мы и играем вместе, и спим и я ее глажу в папку целую и на руки периодически беру.Вопрос в том, что она требует постоянно
не, там и про маму есть. там описаны чувства ребенка, который плачет, а мама в воспитательных целях к нему не подходит. у меня тоже постоянно на руках)))) зато мы как супер-люди можем практически все делать одной рукой, а то и вовсе без рук))) у меня вот вчера отдых был))) пришла парочка семейная нас проведать и мой сынуля у них поочереди на ручках сидел))) а они восхищались моей мускулатурой))) как у Шварца)))
Я не говорю, что она плачет чтобы меня позлить. Она плачет что бы взяли на ручки, но таскать ее целый день-это нереально. Причем где-то месяц все было хорошо, мы и на ручках были и играли, а сейчас прям не узнаю ее.
Когда я что-то делаю-я беру ее на руки что бы она посмотрела как водичка в кружку льется или как суп варится.
я не давала повода плакать — носила. сейчас ручки редкое явление ....
Когда ложусь рядом она начинает совсем захлебываться от плачаи как-то злиться от этого.
даа, приучили малышку вы к рукам, поэтому теперь и мучаетесь. Не уступайте таким капризам, иначе так и будет на руках постоянно, да и спать вместе не советую.
не считаю это капризами… поэтому старалась максимально больше внимания уделять… если плачет, отвлекала чем-то, или на ручках, или лежа вместе, положение меняли, игрушки, музыку и так далее.но проплакаться-это не успокоение, это метод воспитания в ребенке мнения, что мама не тот человек, который готов прийти в трудную минуту… я считаю это издевательтсвом
я в шоке!!! как так можно вы что? может у нее кризис?
Действую так же, как и Вы. Не вижу ничего плохого, если ребенок поорет. Зато потом веревки вить не будет из Вас
А сколько вы даете поорать? Вы в этот момент рядом или уходите? Если рядом-то смотрите на дитя или своими делами занимаетесь?
Ухожу, конечно: нет зрителей, нет капризов. Минут 10 мог смело орать
манипулировать? в 4 месяца?