Первая любовь. Гуамоколотокинт.

Моему коту Лелю тогда было 2 года. Был он уже взрослым, но ростом, по сахалинским меркам, не вышел. Жил бы он где-нибудь на Украине, был бы нормальным котом, не особо крупным, но и не лилипутом, каким смотрелся на фоне обычных анивских котов кошек. Анива – это город, в котором я жила на Сахалине. Замечательное место,3 км до моря, пустяк по тамошним меркам, 500 метров до сопок, 5 тысяч жителей (это если считать и те 2 тысячи, которые все время мигрировали, я имею в виду воинскую часть, расположенную в городе с ее шебунтым молодым населением), мягкий (опять же, по здешним меркам) климат и кошки с собаками примерно одних габаритов. Да, да, я не шучу. Бесхозные собаки были, все больше, размером с болонку-переростка, очень пушистые, по причине суровых зим (тонкошкурые просто вымерзали) и недоверчивые (ну, это заслуга корейцев, едят они собак, что ж поделаешь, спасибо, кошек не трогают). И коты там были примерно таких же размеров. Никого не удивлял кошак, голова, которого была чуть ли не больше головы 3-х летнегоребенка, при прочих нормальных пропорциях от такой домашней, а тем более уличной кошечки, поначалу хотелось сделать ноги. Потом привыкла.

А Лель, Лель был нормальным по материковским меркам. Но не здесь. Естественно, коты ничейные пытались его прижать к ногтю, но то, ли он удачно косил под котенка, то ли не стремился вырваться в местные лидеры, в основательных драках не участвовал. До одного случая.

Пришла к нам во двор кошечка. пушистенькая, рыжая, аж глаза резало, миниатюрненькая такая, я сначала думала, что котенок еще. Ну, как про нашего Гуамоко думали, наверно, другие коты. Через часик оказалось, что нет, не котенок, потому что во дворе собралась куча котов, которые начали громко объяснять друг другу кто здесь будет папой. До того времени Лель к кошкам интереса не проявлял, по крайней мере публично. А тут, увидел, глаза горят, весь в струнку, кроме носа, которым он влип в окно. Дрожит от напряжения, голос потихоньку пробует. Мама, добрая душа, возьми и открой балкон, что б ему, значит, удобнее смотреть было. А в квартире было потише. Садистка.Не выдержал Лель, сиганул с балкона. 3-й этаж, как не разбился, не знаю, но встал и поковылял в круг претендентов, который к тому времени значительно поредел, потому что пришел огромный, даже по местным меркам, пушистый черный котяра. Я вцепилась в балконныйпоручень – смысла забирать кота нет – мама больше получаса его воплей не выдержит, опять на балкон выставит. Так он, все- таки, разобьется рано или поздно. Пусть ему лучше котяра пригрозит, на крайняк, накостыляет, все не с третьего этажа ласточкой летать. Залечим.

Рыжуля сидит тихонько в сторонке, делает вид, что ее все это буйство воплей и поз не вдохновляет, вылизывается элегантно. Девушка, что с нее возьмешь. А коты, Лель и Громила приступили ко второму акту марлезонского балета, начали ходить кругами, выгибать спины и орать. Минут 5 они орали, а потом, неожиданно для меня (я, честно сказать, надеялась, что Лель струхнет), кинулись друг на друга. Были бы петухами, весь двор был бы в перьях, такая отчаянная молотиловка пошла. Я понимаю, что зря я надеялась на то, что кот – это лучше, чем 12-метровый полет, потому что сейчас моего котика любимого просто разорвут на клочки. Метнулась я от балкона к дверям, слетела на первый этаж, чуть ли не быстрее, чем Лель, и… остановилась. Реально страшно лезть в большой черный визжащий бешеный клубок из 2-х котов. Да и не видно, где там Лель, оба черные. По ходу драки досталось и кусту рядом с подъездом и газону и, кажется, даже ступенькам. И когда я уже решилась постучать к соседям с просьбой о добром ведре с холодной водой, в игру неожиданно вступила… Рыжая провокация. Она метнулась большим рыжим шариком в самую гущу драки. Ну, все, подумала я, теперь моему коту – кранты. Но все оказалось с точностью до наоборот.  Рыжая напала на Громилу и они, уже вдвоем, выгнали кота со двора. Такого растерянного лица у кота я не видела ни до, ни после. Еще бы, генеральному призу полагалось тихо сидеть и изображать отмороженную блондинку до исхода битвы, а тут, «приз» накостылял… Какой же это приз, неправильный какой-то. остальные коты, до того цветными тенями сидевшие на периферии, испарились, как по мановению волшебной палочки. Видимо никому не хотелось признаваться в том, что они стали свидетелем такого конфуза их величеству большому и ужасному черному коту.

Драка кончилась. Я стояла, придерживая выскакивающее сердце руками, и начиная подмерзать. Холодновасто было, но мне хотелось посмотреть на итог. Нет, не подумайте, что я ждала порнографических сцен в прямом эфире. Но должны же они были с чего-то начать, хоть познакомиться почеловечески, тьфу-ты, покошачьи. Да и, кто знает, может, коты еще не кончились, и таки придется идти за ведром с водой.

Как только непосредственная угроза миновала, Лель и Рыжая отскочили друг от друга, как школьники, которых одноклассники застукали за тем, что они держаться за руки, и принялись вылизываться. Лелю досталось. Его потом пришлось долечивать. Он безуспешно пытался как-то пригладиться, прикрыть проплешины, оставшиеся от вырванных клочьев шерсти, успокоиться, понять, во что же он ввязался и что дальше-то делать. Чем-то это синхронное вылизывание напомнило мне чайную церемонию, тоже все по порядку, что бы мысли отпустить и впасть в медитацию от равномерного взбивания венчиком чаинок в мелкой круглой миске. И тут Лель, продолжая вылизываться, протянул к даме (уже типа, заслуженно – жизнью рисковал) своего кошачьего сердца заднюю лапу. Не предполагала я, что обычную лапу можно сделать настолько длинной, мне показалась, что я слышу, как связки рвутся, так он ее, заднюю, тянул  в сторону красавицы. Стало смешно. А Рыжая, вдруг, сделала пару шагов к нем и осторожно приступила к вылизыванию… видимо, кавалера. Вот, так. Он выбрал ее, а она – его. Других кошек в его жизни с тех пор не существовало.

А котята получились замолотные. Этакий микс: один черненький, как папа, но там, где у Леля было беленькое, у мелкого было рыженькое. А вы встречали черных котов с рыжей манишкой и такими же пронзительно рыжими носочками на все четырех лапах? Ну, если отмыть, конечно.

Девочка получилась пушистая и пестренькая, больше в маму, черного цвета там не наблюдалось. Еще один получился, почему-то, чистокровный сиамец. Видно гены вспомнили, что мама Леля – чистокровка, гигантская сиамка Багира, свирепая (загрызла овчарку, сунувшуюся к старой корзине с тряпками, где были ее котята), недоверчивая и очень грациозная. И еще один мальчик, копя папа. И девочка, при взгляде на которую, начинали улыбаться даже те, кто к котам равнодушен: черна и гладкошерстная почти везде. Вот это «почти» и заставляло улыбаться- у не на голове, как раз между ушками, был буйный пушистый клок ярко рыжих волосят, дань маме. И такие же пушистые носочки. Только носочки, из-за чего остальные ноги казались голыми. Вот, такая чудесина получилась.

Разобрали их. всех. Точнее, почти всех, папина копия так никому и не дался в руки. Только через 2 месяца после смерти Леля (замерз в буран) он пришел к нам домой. Сам. Сразу начал отзываться на имя Лель, ходить на унитаз и  т.д. Папа потом говорил, что, если бы он сам не нашел и не похоронил Леля, он бы не заметил подмены.

Вот такая была любовь.