Зависимость… В первую очередь. Привязанность к человеку, которую одним рывком за невидимую пуповину нельзя ни развязать, ни разорвать, ни растянуть в пространстве.
И как любая зависимость — завязывается она постепенно, а проявляется вдруг. Я с кем-то время от времени вижусь, встречаюсь, пересекаюсь, болтаю о ерунде; я узнаю в другом что-то, что уже знаю в себе; я нахожу в ком-то те интересы, которые соприкасаются с тем, что интересует меня… Но при этом я свято уверена, что это — всего-лишь общение, взаимный обмен информацией и способ прекрасный убить моё свободное время. А потом — в один день прекрасный или ночью в дороге — снисходит на меня озарение. И я понимаю: «Пропала!»… Я осознавать начинаю, что — из всех, с кем мне хорошо и с кем мне интересно — вот именно этот — особенный...
Я попадаю в зависимость от его настроения, от его мнения обо мне, от его чувств и поступков. Я начинаю учитывать всё это (И не только при общении с ним, но — по жизни вообще...), я начинаю оглядываться, я начинаю сверяться с ним, как с эталоном (А если я сделаю то-то — смогу ли я после любимому в глаза посмотреть? А если я сейчас выскажусь — не расстроит ли его то, что я в сердцах проору, ведь рано или поздно эти мои слова вода до него донесёт?)… Это — ограничения, это — некая степень потери моей прекрасной Свободы. Но — пока я люблю — я готова к тому, что буду чуть-чуть зависима (Не потому, что зависимость — это расплата за чувство. А потому, что зависимость бывает иногда очень и очень приятной — ровно до тех пор, пока то, от чего я зависима — не начинает брать верх над моей личностью, пытаясь под себя подгрести всю мою жизнь и всю личность...)...
Нежность… Для меня это важно, может быть, потому, что я от природы неласкова и не склонна к проявлению чувств...
И уж если я обнимаю ребёнка своего или за руку беру мужчину любимого — значит, я на какое-то время смогла преодолеть свою замкнутость; значит, я изнутри круг разомкнула защитный и сделала шаг навстречу.
Это всегда нелегко и с каждым разом труднее. Потому, что — оставаясь открытой — я рискую быть съеденной. Я рискую нарваться на холодность. Я рискую себя потерять.
И — о мороз обжигаясь раз, другой, третий — я учусь снова и снова сдержанней быть. Я круги восстанавливаю. Я отступаю на позиции старые; я начинаю пугаться желаний своих — прикоснуться, прижаться, поцеловать, сказать: «Кажется, я люблю тебя!»; я начинаю неметь телом и языком… Но, тем не менее, нежность моя так велика, так сильна, что всё равно прорывается из кольца и из меня… И рвётся к тому, кто любим...
Знание… Это можно списать на фантазию. Или на сущность мою. Но — прикоснувшись один раз к любимому — я познаю его больше, чем мне хотелось бы, может быть...
Достаточно одного раза. Случайного касания одного и я уже знаю тело, любую клеточку плоти. И знаю боль и желания, и то, на что тело способно.
Это «знание» меня убивает в те моменты, когда я понимаю, что тело не хочет меня. Это меня окрыляет, когда я успеваю словить взаимности момент и отдачи. И это меня страшно мучает — потому, что работать не перестаёт — и тогда, когда я отхожу на расстояние приличное, и даже тогда, когда я насовсем ухожу...
Страх… Подозреваю, что вот как раз он и порождён тем «знанием», которое меня накрывает от одного соприкосновенья секундного пальцев моих с чьим-то виском в тот момент, когда я снимаю очки, чтоб рассмотреть цвет глаз и пёстрый узор радужки; или в момент тот, когда я беру ладонь новорождённой дочери и понимаю, что пальцы её — копия с копий морризовских — навеки отлитая форма фаланг и суставов, в роду передающаяся...
Я начинаю бояться. Не любимых. И даже не за любимых. Я начинаю бояться себя и собственных страхов за тех, кто в моём теле — эхо, кто в моём теле — заноза… Я боюсь потому, что знаю — что я чувствовать буду в тот момент, когда любимому человеку будет плохо и больно. Я боюсь потому, что понимаю прекрасно — я буду не готова принять эту боль в своё тело истерзанное… И я буду не способна помочь...
Благодарность… Совсем странная штука. Относящаяся, вероятно, даже не к Любви, а к Случайности… Потому, что именно ей — нас, человеков, сводящей, я готова «спасибо» сказать за каждый прожитый день и за каждый минувший час от мига, когда я понимаю, что я полюбила кого-то...
Быть рядом, чтоб быть благодарной за эту возможность — быть рядом — этого, конечно, хотелось бы… Но и тогда, когда рядом быть не выходит, не получается — я всё равно благодарна.
Это патология, знаю, но даже встречаясь с человеком любимым раз в месяц и по праздникам великим церковным — я буду растягивать ощущение счастья на дни, на недели, на месяцы. Меня будет переть просто от того, что он есть. От того, что он ест, что он спит, дышит воздухом, оттого, что он существует...
Да, вполне вероятно, что — если я буду знать, что завтракает он не один и спит не в одиночестве, и дышит не ради меня и не на меня неровно — я буду бессильно беситься, я буду страдать и рыдать, но — благодарность моя всё равно не иссякнет. Хотя бы потому, что — не будь этого человека на этой Земле вообще — было бы хуже… Было бы просто пусто...
