Cнова трясла его....

Снова трясла его. Ну чего я его трясу? Сколько раз просила держать себя в руках. Эти тряски ни к чему не приводят. По крайне мере ни к чему хорошему.

Не спит в обед. Все спят, а он нет. Послушал музыку, поиграл, сходил в туалет. Зовет.

— Данила, что случилось?

Данила сидит на унитазе и противным голосом ноет, что он «все».

Уже вся раздраженная отвечаю, что, да, хорошо, что все. Вставай и иди в кровать.

— Я хочу чтобы ты со мной полежа-а-а-ла. – смотрит на меня печальным взглядом.

Вот здесь-то и начинается все. Точнее, взрывается. Эта смесь противного голоса, его непослушания и мое желание заняться своим делом образуют гремучую смесь, которая, толком не успев сформироваться, детонирует.

— Данила, мы все спим. Быстро в кровать. Лежать я с тобой не буду. Пошли, укрою тебя.

Да, я знаю, что эта моя «просьба» не сработает. Чем сильнее мне хочется, чтобы он уснул, тем больше он будет сопротивляться. Я борюсь с собой, с Данилой, с ситуацией, когда все спят и надо сделать так, чтобы Данила замолчал, а то проснутся все.

— Данила, если ты сейчас сам не ляжешь, то я отнесу тебя, как малыша, — стою я над Данилой и пронзаю его своим злым взглядом.

Данила не из пугливых. Он смотрит мне в глаза и я вижу в его взгляде ту же самую решимость, что и у меня, только с противоположным знаком. Моя угроза ему не страшна… Схватила его и отнесла на кровать. Положила и начала в неистовстве трясти его на кровати. Знаю, что физически это не причинит ему совершенно никакого вреда. Знаю, что это совсем ничего не изменит, но остановиться не могу. Где-то на задворках мозга кто-то бессильный стоит и смотрит на меня любящим взглядом, терпеливо ожидая, что вспышка пройдет, уляжется и можно будет что-то объяснить. Этот кто-то наверное мой ангел-хранитель, который всегда вытаскивает меня из неконтролируемой пучины раздражения, усталости, злости.

— Данила, — уже спокойным голосом говорю я, — ты плачешь потому, что устал. Твои глаза хотят спать и там накопились слезы. Давай их все мне… – сижу рядом и держусь, чтобы просто сидеть и молча ждать. Глубоко дышу. Каждый вздох длится как будто бы вечно, но эмоции утихают. Данила тоже уже просто подвывает из принципа, по инерции.

— Данила, когда ты отдашь мне все слезы, ты ляжешь на бочок и будешь спать. – уже совсем спокойным голосом говорю я Даниле.

Мотает головой «нет», но в глазах уже просто грусть, никакой прежней решимости. Я вижу, что он устал и что ему надо поспать.

— Данила, если ты хочешь поплакать, то плач и я посижу с тобой. Но если ты все, то ложись, я тебя укрою и ты будешь спать.

— Не хочу укрываться, — из чувства противоречия говорит Данила.

Уже ничего ему не отвечаю, выхожу из комнаты.

Через 10 минут Данила уснул.

Я могу сколько угодно оправдывать себя за свою вспышку. Я сколько угодно могу бороться с чувством вины. Этого уже не изменить. Я снова и снова пытаюсь найти обходные пути, чтобы что-то изменить. Договориться с собой не получается. Договориться с Данилой не получается тоже. Эти вспышки выводят меня из строя на несколько дней, отбрасываю назад по всем фронтам. Я знаю только одно, что такое бывает у всех, ну, хорошо, у многих. Я также знаю, точнее верю, что можно сделать так, чтобы этого не было. Я все принимаю и иду дальше. Я пишу об этом в надежде, что кому-то это поможет потому, что верю, что мы можем сделать наших детей лучше. Я понимаю, что каждый из нас не просто воспитывает своего малыша, но маленькую частичку будущего человечества…