НАРУШЕНИЕ СВЯЗИ, ИЛИ ЗА ЧТО Я НЕ ЛЮБЛЮ ДЕТСКИЙ ДОМ

Размышляя о структуре и деятельности системы помощи детям, оставшимся без попечения родителей, я поняла, что мне в ней не нравится.

Я не беру сейчас какие-то тяжелые случаи нарушений, когда штат ворует нещадно, дети голодают или, хуже того, кто-то кого-то продает в рабство или в порнографический бизнес… Я сейчас про относительно здоровую часть системы. Воспитатели – может не отцы родные – но стараются, над детьми не издеваются, а очень даже учат и заботятся, домашку вместе делают. Дети накормлены, современно одеты и отдыхают летом в Италии. И волонтеры, приходя в детский дом, организуют интересную экскурсию и читают малышам книжки. Лучше же, чем в родной семье пьющей мамы? Конечно лучше.

А я все думаю, и что-то мне тут не нравится. Мне не нравится пьющая семья родной мамы, но и детдом не лучше. И единственное, из перебранных по косточкам, «точно лучше» — это уровень безопасности ребенка. Его жизнь в детском доме в физическом плане защищена. И все. Больше мне тут ничего не нравится. Сам детский дом не нравится. Просто сам. Весь. По своей сути.

Детский дом – сохраняя жизнь и обеспечивая питание и уроки – делает нечто худшее. Он – формирует слабопроницаемую границу между миром ребенка и остальным миром, гасит сигналы, нарушает обратную связь. Он – искусственное образование с искусственными отношениями.

Ладно, что ребенок выходит из дд и не знает, откуда берутся чистые тарелки. Думает, что на полке в столовой. И что картошка, оказывается, имеет кожуру. Это полбеды. Это навыки, которые недолго восполнить. Но есть опыт, который у семейных детей приходит сам собой, мы не учим их, они просто ходят с нами по жизни, наступают на грабли, получают обратную связь и все – опыт есть. А в учреждении нет естественной среды, нет что ли воздуха, по которому эти связи движутся, там своего рода вакуум, он сигналы не передает… И я бываю немало удивлена, обнаружив, что у приемного ребенка нету простых взаимосвязей в картине мира. И этому трудно научить, потому что в голову не приходит даже, что этого в картине мира нет.

Попробую привести примеры, чтобы стало понятнее. В каждой среде есть свой ресурс. У каждой семьи есть свой бюджет. Ребенок довольно быстро понимает финансовую сторону вопросов. Как-то сам собой. Практически каждый ребенок однажды на вопрос «купи» получил ответ «нет денег» или «не сейчас». Или он слышит, что папа на этой неделе нечаянно побил машину и не получил страховку, и тут же чувствует на своей шкуре, что в этом месяце не купили ему, ребенку, слона, например. Или велосипед. Или сто наклеек. Или он порвал третьи за месяц штаны на заборе, и мама, устав доставать из кошелька деньги на новые, заштопала дырку и теперь он ходит в штопанных штанах. Безо всякой учебы маленький член семьи видит связи. Данную жизнью вариативность. Или он себя плохо вел и ему не купили чупа-чупс. Условно. Как схема. Связь установлена.

Ребенок в учреждении видит, что есть какой-то неизвестный ресурс. Но его никак не прощупать, не понять рычагов, связей не разглядеть. Штаны? По списку. Со склада. Красивость и дороговизна штанов не зависит ни от поведения, ни от бережного отношения к предыдущим. Какие есть на складе такие и дадут. Всем одного фасона. И послушным и сорванцам. Ребенок не участвует ни в выборе, ни в раздаче. Все всехнее и ничейное, ничто ничего не стоит. Плохо ты себя вел или хорошо – чупа-чупсов нет. Либо волонтеры пришли и принесли, и чупа-чупсы есть. Опять же, без относительно того, какой ты и твоего старания. И даже без относительно того, хочешь ты этих чупсов или нет.

Из нашей жизни: играли дети в футбол. Моя принцесса играла в сланцах, после первого же удара по мячу сланцы порвались. Через день:

— Мама, у меня порвались сланцы, мне надо другие.

Спрашиваю:

— Ты понимала, что сланцы не для футбола? Что могут порваться?

— Да, понимала. Но не хотелось переобуваться.

— Ну, — говорю, — тогда, пока что ходишь без сланцев.

Ребенок не понял прикола. Как без сланцев? А другие? Она без наглости, без наезда, она тонкая и наблюдающая, но реально без понимания. Как так? Потом, когда уже через какое-то время дочка делилась очередным рассказом о предыдущей жизни и рассказывала, как ребята в дд нарочно отрывали подошву у кроссовок, чтобы получить со склада новые – я поймала: вот же оно. Она не из лени, и развести меня на деньги она не хотела. Просто нет в голове данного типа связей, нет опыта, как бережность или наплевательское отношение к вещам отзывается на твоих личных ногах. Никак. Всегда можно было, пробегая мимо, засунуть ноги в сланцы другой девочки.

Или не про деньги-вещи, про нематериальное. Про выбор. Ребенок не умеет делать выбор. Самый простой. Картошка или макароны? Розовая блузка или белая? Я молчу про серьезный, настоящий выбор. Типа: кем быть или с кем быть… И это не потому, что ребенок глупый или еще какой. Нет опыта принятия решения. Ни на каком уровне. Никогда не приходилось. Все решено за тебя. Только спустя год жизни в семье ушел ступор при вопросе типа: «Хочешь А или Б?», шоколадные конфеты или леденцы. Общий вопрос: «Что ты хочешь?» до сих пор часто остается без ответа. И я не сразу разобралась, почему так. Недоумевала, почему такая разумная и толковая девочка так странно себя ведет. Среда была другая. Неживая. Может не сильно и травмирующая, никто не бил ее… но НЕживая.

Мне не хочется приходить в точку разбирательства «а лучше ли с нетрезвыми родителями». Наверняка не лучше. Сигналы-то будут поступать, среда там живая, хоть и несвежая, воздух есть, связи сформируются. Но те ли это сигналы, с которыми хорошо жить потом?

В общем, я не люблю детский дом. Ни плохой, ни хороший. Детей надо оттуда забирать, что пораньше. А лучше бы вообще они туда не попадали. Сразу в другую семью, если уж сложилось, что в родной – не жизнь. Хорошо бы как-то очередь в нашем обществе выстроилась в обратную сторону. За детьми.

Автор: Инга Дубинина, antysk на ЖЖ