С ног на голову. Часть 1.

Впечатлительным не читать!!! В первую ночь все долго не спали. Мать все не могла налюбоваться на Киру. Не смотря на долгую и изнуряющую поездку длинною практически в сутки, она стойко носила малышку на руках и общалась с нами. Я пыталась распихать продукты из деревни по местам на кухне, Костя мне помогал. Из ее рассказов было понятно, что дорога к нам совсем нелегкая, особенно в зимнее время. Выезжала она на автобусе из Таганрога. До Таганрога ехать как минимум два часа на нанятой машине из села. Выезжали достаточно рано, чтобы водитель успел вернуться до темна. Зимой темнеет рано, а в темное время начинается комендантский час. В это время военным на глаза лучше не попадать, могут расстрелять без предупреждения. Таким образом, мама еще несколько часов просидела на вокзале с огромными сумками, дожидаясь время отправления своего автобуса. Таможню тоже прошла не без труда. В пути часов 18, плюс еще из Москвы до Обнинска пару часов. Но в Москве ее уже встретил Костя. Зная, как мать переживает перед каждой поездкой, не удивлюсь, если и ночь перед выездом она почти не спала. К чему такие жертвы? Она объяснила, что Аня рассказала ей про малышку и квартиру, что я вынуждена подрабатывать потому, что тяжело финансово, что свекр с нами живет. И она решила наконец отдать мне деньги. К тому же в селе их хранить было очень опасно. Военные часто наведовались на предмет, чем поживиться. Видели, что она живет одна с 90-летним отцом, хозяйство тянет большое, сдает свинину на продажу. Одно время пытались даже отжать дом. Говорили, вали, мать, отсюда, а то как бы не прилетело в твой дом случайно. Дом у нас большой, газофицированный, с недавнего времени с удобствами внутри. Стоит на краю села, оттуда хороший обзор на орешник, пруд, поля и другие улицы. Часто специально приезжали с установкой и стреляли прямо у нашего забора. Отстреляют и уедут. А со стороны Украины идет ответный огонь. Мать тянула в такие моменты деда в подвал. Там стелила матрас и пересиживали под кучей одеял, пока все не уляжется. Говорит, дед плакал, причитал, что дом, наверняка, уже превратился в руины, а он ведь сам его строил. Боялись, что их похоронит заживо в подвале. Но, к счастью, все обходилось. После обстрела соседи прибегали проверить, как они. Это было обычной практикой, ходить после затишья, проверять, помогать, если кого «накрыло». Мать много раз вывозила деда в поселок к тетке (его старшей дочери). Но он каждый раз плакал и умолял вернуть его обратно. Хотел умереть в своем доме. Мама сдалась, перестала возить его туда. Еще было масса историй о людях, которых я хорошо знала. О соседях, с чьими детьми очень дружила в детстве. Они сбежали, оставив все хозяйство как было. Позвонили из России через неделю, попросили мать забрать живность себе. Когда мать пошла к ним во двор, собаки на цепи были на последнем издыхании от голода и холода, циплята и крольчата сдохли, из свиней кого-то удалось спасти. А семью учительницы, которая у меня вела русский, накрыло прямо в доме поздно ночью. Удар пришелся на их спальню. Мужчина был контужен, сильно ранен, женщине почти оторвало ногу, дети были в другом крыле дома, это их спасло. Мужчина перенес всю семью в подвал. Утром пришла помощь. Моего брата несколько раз ставили голого на колени в снег, пока проверяли на посту его машину на предмет оружия и прочего. Стреляли перед его лицом, чтоб признался, куда на самом деле едет, на кого работает. Не могли поверить, что он просто часто ездит к матери и деду на ту территорию. Часто были сообщения о подрыве машин просто на трассах. Историй о родных отцах и сыновьях, братьях и сестрах, оставшихся по разные стороны и воюющих друг против друга просто бесчисленное количество. А та самая девушка, что писала Косте с просьбой о номере телефона для мамы, оказывается была снайпером. Эти и многие другие рассказы звучат, как что-то нереальное, далекое. Об этом нельзя говорить по телефону, об этом нельзя писать в соц сетях. Возможно, и у меня будут проблемы, после публикации. Наших односельчан вывозили «на яму», когда кто-то пробалтывался о чем-то запрещенном по телефону родным. Кто бы что ни говорил, это настоящая война, война двух братских народов, это разрушенные дома и судьбы, это голодающие дети и пенсионеры, это так страшно! Мы и так с Костей многое знали, но после разговора с мамой, непосредственным очевидцем и жителем района боевых действий, волосы на голове стояли дыбом, были слезы, была адская тоска и боль за всех, кто не может сбежать, кому приходиться практически каждую ночь содрагаться от взрывов и надеяться, что и в этот раз беда обойдет его дом стороной.